О чем проговорился Силуанов
Пожилой финансист Антонино Фаллико (его почему-то чаще называют «Антонио»), председатель совета директоров российского банка «Интеза», входящего в итальянскую банковскую группу Intesa, повидал, наверное, все возможные экономические потрясения. Но то, что происходит с российским рублем, стало загадкой даже для этого зубра:
Честно говоря, меня удивляет ослабление рубля. Я считаю, что рубль недостаточно оценен. Я вижу, что цена нефти растет. Но даже при этом рубль ослабевает. Мы внимательно изучаем, что происходит в этом плане, потому что для меня это новое явление. Мы считаем, что экономика крепкая, рубль недооценен.
Министр экономического развития Максим Орешкин предполагает, что основная причина падения рубля – «краткосрочный отток капитала из России», и как только он прекратится, рубль вернется к показателю 63-64 рубля за доллар. А реальный «равновесный» курс и вовсе составляет 50 рублей.
Почему же не выстраиваются очереди за «равновесным» рублем всего по два цента штука?
Фото: www.globallookpress.com
В июне 2018 года министр финансов Антон Силуанов, чьим замом ранее был Орешкин, откровенно признал, что стоимость рубля сознательно занижается российскими властями:
Если бы не было бюджетного правила, то рубль сейчас имел бы соотношение к цене доллара примерно 1 доллар к 50 рублям. Конечно, рубль был бы крепче, но в случае снижения цены на нефть, мы бы увидели обратные качели, и поэтому такая волатильность, такая непредсказуемость.
Доллар в тот день стоил 63,48 руб.
Увы, на фоне дискуссий о пенсионной реформе это высказывание прошло незамеченным – между тем признание Силуанова заслуживает гораздо большего внимания. Получается, что Минфин в интересах экспортеров работает на низкий рубль – и тем самым сознательно затрудняет простым жителям России покупку зарубежных товаров, ограничивает возможности отдыха за рубежом.
Плохо ли это само по себе? Не факт. Поддержка отечественного производителя всегда осуществляется до некоторой степени за счет потребителей, но нельзя забывать, что эти потребители одновременно являются и теми самыми производителями, они создают товары и услуги, на которые повышается спрос. Другой вопрос, что, может быть, имело бы смысл объяснить все это жителям страны, которые вообще-то имеют право на достоверную информацию.
А. Силуанов. Фото: www.globallookpress.com
От бигмака к Ford Explorer
Но почему именно 50 рублей? Силуанов и Орешкин не объясняют. Попробуем разобраться без них.
Не существует объективного соотношения курсов валют. «Индекс Бигмака» – неплохая попытка, но его логика базируется на спорной предпосылке о том, что чем лучше климат в стране, тем ценнее ее валюта. В самом деле, себестоимость ингредиентов бутерброда – в какой валюте их ни считай – сильно различается в зависимости от климата.
Украинскую гривну составители «индекса» считают недооцененной на 65,4%, а шведскую крону – переоцененной на 5,8%, но мы понимаем, что и пшеница, и говядина, и овощи на благодатной Украине всегда были и будут намного дешевле, чем в прохладной Швеции, а если учесть еще и копеечную, к сожалению, стоимость труда украинцев, становится понятна столь существенная разница в оценке валют.
Кстати, на Украине существует своеобразный «индекс борща», по которому отслеживается реальная продуктовая инфляция внутри страны.
В принципе, «логика климата» действует, тем более что одним бигмаком здоров не будешь, даже если готовить его составляющие более щадящим образом. В северных странах гораздо выше расходы на одежду и обогрев – эти расходы тоже следует учитывать.
Фото: www.globallookpress.com
Но, скажем, российский рубль по шкале бигмака недооценен на 62,0%, то есть должен стоить примерно 26,6 руб./$. Хотя у нас на большей части территории никак не теплее, чем в Швеции. Но, в отличие от нашего умиротворенного Петром I соседа, мы можем поблагодарить сельскохозяйственные регионы Черноземья и южного Поволжья за дешевые ингредиенты для бутербродов.
К сожалению одних и радости других, одной только стоимостью пищи и удовлетворения других физиологических потребностей дело не ограничивается. Чем больше, скажем так, излишних потребностей у людей, тем меньшую роль играет дешевая пища и бо́льшую – промышленное производство.
Причем не просто производство, а выпуск продукции, востребованной за рубежом. Ибо валюту полностью герметичной экономики, работающей на саму себя, вообще невозможно оценить – разве что по расходам немногочисленных туристов. В момент написания этого текста за 100 северокорейских вон просят 7,66 российских рублей, но спрос невелик.
Наш экспорт – это энергоносители. Если в ВВП России нефтегазовые доходы не играют определяющей роли, в формировании государственного бюджета их значение существенно выше, то в структуре экспорта углеводороды занимают главенствующее положение – они дают свыше 63% наших внешнеэкономических доходов от торговли с так называемым дальним зарубежьем (и это не считая угля и кокса).
А значит и обменный курс рубля привязан в первую очередь к нефти.
Фото: www.globallookpress.com
Нефть сейчас дорогая, поэтому она должна укреплять рубль. Может быть, даже до того же уровня 26,6 – точной методики подсчета зависимости не существует.
Но практически по любому другому «индексу» рубль начинает проседать. Одни и те же автомобили, компьютеры, средства производства (станки, 3d-принтеры) стоят в Европе, США и Китае существенно дешевле, чем в России. Вот, скажем, «индекс нового Ford Explorer». В США его цена в минимальной комплектации – 32 140 долларов, в России, с елабужского завода – 2 399 000 рублей. Получается 74,64 руб. за доллар – больше, чем рыночный курс. Рубль при таком раскладе выглядит переоцененным на 8,7%.
А удельный вес высокотехнологичных товарных позиций давно уже выше, чем у непосредственных потребностей человека. Да и теми мы распоряжаемся далеко не всегда рачительно. Скажем, экспорт пищевой продукции у нас практически отсутствует, продаем мы главным образом сырое зерно (1,6% от общих экспортных доходов) и водку (0,04%), да и то порой по демпинговым ценам.
Конечно, есть надежда на лучшее, не зря в Российском экспортном центре создано целое направление, занимающееся продвижением именно русской пищи – проект Russian Gastro Week. Но пока что наши козыри не так сильно поднимают рубль вверх, как слабости тянут его вниз. Сравнительный анализ цен на сотни тысяч товаров, вероятно, мог бы указать «справедливую» цену рубля, но такого механизма сейчас не существует.
Взвесив «за» и «против», мы полагаем, что наша валюта действительно должна стоить сейчас 1,9-2 американских цента, то есть 50-53 руб./$. И чем меньше потребностей у человека, тем дешевле для него должен быть доллар и дороже рубль.
* * *
И все же 70 рублей за доллар – это совершенный нонсенс при нынешней стоимости нефти и состоянии российской экономики. Достигается он исключительно путем активной закупки иностранных валют, которую осуществляет Минфин в интересах экспортеров.
Фото: www.globallookpress.com
Если благодаря такой политике доля несырьевого экспорта начнет у нас нарастать – значит определенный смысл в этом есть. Но итоги первой половины 2018 года говорят о том, что этого пока не происходит.
