14 мая 1924 года в Севастополе родился Артур Владимирович Петровский. С этим именем связано не только начало моего пути в психологию (я принадлежу к тем поколениям психологов, которые «учились на одних букварях» - «учебниках Петровского»), но и начало моего жизненного пути в целом.
Артур Владимирович Петровский. Фото из семейного архива Петровских 14 мая 1924 года в Севастополе родился Артур Владимирович Петровский. С этим именем связано не только начало моего пути в психологию (я принадлежу к тем поколениям психологов, которые «учились на одних букварях» - «учебниках Петровского»), но и начало моего жизненного пути в целом. Я увидел весенний свет в марте 1961 года. А через два-три месяца, в мае или начале июня мой отец Товий Васильевич Кудрявцев отправился в свою первую зарубежную командировку - в Болгарию вместе со своим другом А.В.Петровским. Старт 60-х – эпоха неожиданного возникновения разных дефицитов: в одночасье исчезали то хлеб, то детские вещи на фоне космического прорыва страны. Той весной меня угораздило родиться в самый разгар дефицита пеленок-распашонок. И вот в Пловдиве мой папа задался целью компенсировать этот всеобщий дефицит лично для меня. Ему вызвался помочь опытный папа двух детей А.В.Петровский (его сын Вадим через много лет станет моим ближайшим другом). По рекомендациям Артура Владимировича, с его слов и при его направляющем участии в шопинге меня удалось полностью укомплектовать вещами первой необходимости для жизни в человеческом мире. Оказалось, что ребенку надо подкупить еще и то, и это. Естественно, я тогда еще не знал его, а он знал только обо мне. Но жизненная связь между нами установилась - через болгарские распашонки, заботливо подобранными Артуром Владимировичем, которые стали для меня счастливыми. Можно сказать, я заново родился в них. Артур Владимирович Петровский с детьми Татьяной и Вадимом. Фото из семейного архива Петровских …Удивительная история межпоколенных семейных дружб длиной почти в 70 лет не сразу, но обрастала новыми дружбами, дорогими людьми, без которых моя жизнь была бы не совсем моей. Товий Васильевич и Артур Владимирович. Я и Вадим. А еще граждане моего сердца из той же семьи – Катя Щедрина, Леся Петровская, Марина Бороденко. И о нашей последней встрече. Начало «нулевых», опять же где-то май. Академик-секретарь Отделения возрастной физиологии и психологии Российской академии образования А.В.Петровский приехал познакомиться с работой Института дошкольного образования и семейного воспитания РАО, которым руководил я. Это день запомнился мне одним из самых солнечных в 21 веке. Иду провожать Артура Владимировича к машине. Перед распахнутой дверцей обнимаемся, и он вдруг говорит: «Володя, а давайте поцелуемся». Артур Владимирович, будучи у нас в гостях на Преображенке, даже когда я учился в старших классах, называл меня на «Вы». Я потом спрашивал, почему, а он отвечал: «Вы и тогда были очень серьезным юношей». Воспитывал мое самосознание – чтобы помнил, как себя держать себя не перед кем-то, а перед самим собой… Мы поцеловались. И тут я ловлю себя на том, что прижимаю к себе этот человеческий космос, как ребенка, которого не хочется отпускать. Или прижимаюсь к нему, как ребенок к отцу (папы тогда уже не было в живых, как и моего учителя В.В.Давыдова, ставшего мне вторым отцом). Все во мне сопротивляется тому, чтобы служебный автомобиль унес его куда-то от меня и прижимаю (прижимаюсь) еще крепче. Тогда не знал, что он уедет навсегда. Нет, еще прошло несколько лет. Мы время от времени созванивались, я, конечно, все собирался навестить, полагая: кто-кто, а он, с чьей руки меня одели в человеческие одежды, чьими руками были написаны первые золотые страницы психологии, которые я прочитал, - он уж точно навсегда! Можно подумать: мы навсегда. Поэтому не торопимся навестить. Поговорить, договорить. И даже просто сказать. Когда уже договорить не с кем. Но я договариваю с Артуром Владимировичем, говоря с Вадимом Артуровичем. 10 лет назад Вадим написал: отец не просто во мне, я чувствую, как он во мне меняется, как он во мне молодеет. А это и есть то, что предохраняет нас, оставшихся, от личностного старения и умирания заживо. Наши родители и учителя, продолжаясь в нас, заботятся о продлении нашей жизни. Это проявление того, что Вадим Петровский называет в своих свежих публикациях трансвитальностью. И я чувствую Артура Владимировича в Вадиме - молодеющего, заботливого, нежного, «космического». Каким он и был в земной жизни. Из «счастливой рубашки» Петровского, как из гоголевской шинели, во многом вышла наша психология. Даже в лице тех, кто, так или иначе, примерил ее на себя. Школа А.В. Петровского шире огромного круга его сотрудников, учеников и последователей. А он остался в моих объятиях, в нашем поцелуе у дверей машины – не прощальном, а с уверенностью в том, что будут новые встречи. Объятия не остыли. А главная встреча продолжается. Ее имя - жизнь. Владимир Кудрявцев
