Взрослые, точнее, великовозрастные люди порой смешивают власть и волю.
Владимир Кудрявцев Взрослые, точнее, великовозрастные люди порой смешивают власть и волю. Костыли (политические, экономические, административные и прочие внешние "ресурсы") и живые здоровые ноги, обе"спечивающие самостояние и прямохождение. "Революция в сознании" начинается с того, что власть начинает разгружаться от избытка функций и полномочий, которые передаются воле, обретающей свободу и ответственность за нее. Так происходило в истории человечества. Так происходит с ребенком, который ограничивает власть взрослого не капризами, не протестами, а стремлением действовать по-взрослому самостоятельно, хотя бы в доступных ему формах. Взрослому, по разным причинам, далеко не всегда легко принять эту трансформацию "власти" в "волю", но рано или поздно, сознательно или не очень, он встает на путь содействия ей. Предоставляя ребенку право стать личностью, предпосылка возникновения которой как раз и коренится в этой трансформации. В варианте "подмены" взрослости великовозрастностью - еще лет 30 назад редком, чуть ли не клиническом, а сегодня повсеместно распространенном, почти нормативном - мы сталкиваемся с другим. Взрослый сам хватается за костыли чужой власти, как если бы был безногим, ими же предпочитает отбиваться от всего того, что предоставлено в распоряжение его воли и закреплено в виде его ответственности. А дети хотят его видеть, прежде всего, взрослым - не великовозрастным безвольным и "властолюбивым" инвалидом взрослости. А в нем - свое достойное будущее, самих себя - лучшими. Молодежь не желает и не собирается жить на правах воплощенных персонажей "скучных старческих снов" (Ю.Шевчук) - инфантильных грез разного рода властителей (не только государственных, политических и пр.), которые успели состариться, не успев повзрослеть. "Скучным старческим сном" и инфантильными грезами сейчас живет страна. "Старикам" не хватает, нет, не молодости, а именно взрослости, чтобы быть не скучными. Быть не пошло комичными - до смертной скуки. Быть живыми. Временный затор истории, который она с весенней бесшабашностью и молодой беспощадностью снесет. Снесет не столько "старое", сколько "старческое", какой бы сверхмощной властью оно ни обладало. Потому что историю делают взрослые, т.е. свободные люди.
