Страшная ночь Донецка: артналёт ВСУ в ночь на 9 июня

Она живет с котом в частном доме, и снаряд влетел прямо в крышу этого дома. Теперь крыши над головой у нее нет в самом буквальном смысле этого слова...

Таксист, который везет меня на место обстрела, сам живет на Петровке. В его квартиру дважды прилетали снаряды. В голове у него засел осколок.

- Стреляют и стреляют. Что там у них творится только на Украине? Кошмар. А наши молчат. И Лавров заявил, что присоединять Донбасс к России никто не будет. Вот как это? У китайцев было проклятие – чтоб тебе жить в эпоху перемен. Вот мы и живем. День прожил – уже хорошо, — ворчит он.

Я молчу. Мне нестерпимо стыдно, и хочется извиняться. За Лаврова, за Путина, за Захарченко. Жители Донбасса так смотрят на меня, журналиста российского СМИ, словно верят, что сейчас я им все объясню. А что я могу объяснить? Что у Путина хитрый план? Так я не сотрудник Генштаба, я обычная женщина, которая уже год на Донбассе и которая тоже не понимает, почему молчит артиллерия Новороссии. Но хитрый план, конечно, есть, его не может не быть, потому что если его нет, то нам, российским журналистам, останется только скопом застрелиться. От стыда.


Горняк – это район Донецка. Здесь на улице Альпинистов живет Мария Ивановна. Ей девяносто лет, и она ходит со стулом. Знаете, как это? Что-то вроде ходунков. Только ей не на что купить ходунки. Она ставит перед собой стул, опирается на него и делает шаг. Уже пять лет. У нее нет родных, ей помогают социальные службы и чуть более молодая соседка. Она живет с котом в частном доме, и снаряд влетел прямо в крышу этого дома. Теперь крыши над головой у нее нет в самом буквальном смысле этого слова. С утра, говорит она, пришли молодые ребята, вымели мусор, дай им бог здоровья. Теперь бы крышу починили еще, до дождей.


У нее в доме – иконы и черно-белая старая фотография молодого человека.

- В комнате лежала на кровати, когда бахнуло в первый раз. Потолок повалился. Я бегом оттуда во двор. Хорошо, что была в носках и в штанах. Я стулом своим – хлоп, хлоп, хлоп! А оно второй раз жахнуло, прямо за мной. Ну и все комнаты… вот. Я думаю: это все. Крышу завалило, потолки все пообрывало, — рассказывает она.

Что я могу ей сказать, чем помочь?


Путиловка. Это тоже район Донецка.Новороссийская, 17. Многоэтажный дом. Попадание в квартиру номер 57. Один человек ранен осколками стекла в руку. Жильцов нет дома. Соседка со слезами на глазах рассказывает: прилетело около одиннадцати, во двор, сломало дерево, взрывной волной выбило окна. Пятьдесят седьмая, вот, смотрите, где белье висит, больше всего пострадала.

- Не могу больше, — она вытирает слезы. – Недавно опять начали стрелять, и жить здесь невозможно. Уеду в Россию.

Дома 17 и 15 строились для работников расположенного рядом литейного завода. Он, кстати, работает. Сейчас в этих домах очень немного целых стекол.


Октябрьский. Трехэтажный дом. На первом этаже магазин «Танаис». Третьего этажа нет. Прямое попадание. Ранена женщина Марина и ее трехлетний сын Илья. Дети лет десяти собирают осколки для коллекции.

- Это САУ, 152 стреляла, — говорит один.

- Нет, миномет 120-й, — спорит второй.

С детьми общаться проще. Они принимают обстрелы, как данность. Им весело и интересно. Со взрослыми сложнее. В их глазах читается: почему вы нам не поможете?

Я не знаю.

Анна Долгарева