«Кому скоромно – а нам на здоровье!» Этот девиз советских партократов, провозглашавших одни идеалы, но стремившихся исподтишка к другим, привел к моральному краху СССР – а там и к физическому.
Правда, что до того скоромного, они еще имели не так много – в сравнении с нынешними коллегами. Всего-то – служебная «чайка» или черная «волга» под зад, хорошая квартира максимум на 6 комнат и госдача в два – от силы в три этажа. Ну, и еды от пуза. Все, что сверх – уже считалось криминалом.
Вдобавок сущий страх по части «аморалки»: измена жене приравнивалась чуть не к измене Родине. И было даже как-то вчуже жаль тех бонз с их старыми, бесформенными женами – обреченных только облизывать губы на смазливых комсомолок, добычу всяких низших стервецов.
Словно в отместку за этот половой запрет те партократы учиняли свой властный разврат: нагнуть какого-нибудь успешного директора завода или совхоза до лобызанья своей задницы. Напоминало зонный беспредел – когда на бюро райкома или обкома партии жестоко дрючили виновных и безвинных, склоняя к этим низким ласкам. Мой старший друг – Герой Соцтруда Александр Соколов, директор лучшего в СССР совхоза – был с треском снят за отказ участвовать в таком партийном блуде…
Все это видел остальной народ – что и породило его роковую ненависть к советской власти, лицом которой при Горбачеве, столь же на тот задний счет порочном, стала эта властная задница.
Не зависть к продуктовым пайкам и дачам руководства – нет, наш народ не такой жлоб, чтобы завидовать положенным по рангу благам; все подкосила именно эта развилка меж заявленным и наблюдаемым. На партийной Библии клялись строить коммунизм – а на деле все больше ублажали свой корыстный зад… Пусть даже втрое б брали – но не душили тех, кто от души строил этот симпатичный многим коммунизм! От этого парт-лицемерия действительно тошнило – почему ни в 91-м, ни в 93-м народ в массе своей не вышел на защиту этих просоветчиков, хотя среди них были и праведные исключения…
Но вот свершился некий круг, страна переродилась в корне, и все смешные ныне ограничения на то скоромное для власть имущих канули в лету.
Одно никуда не делось – даже еще пуще расцвело: эта лицемерная развилка. С легкой руки властителей, отчасти вышедших из прошлых партократов и унаследовавших больше всего их двуличие – эта пагуба вошла уже во все поры властной и народной жизни.
Служить в армии и защищать то, что в нашем гимне называется «хранимая Богом родная земля», должны все – кроме моего сынули. Честность должна быть нормой жизни – но только не в моем случае. Да здравствует реформа образования – но дети реформаторов учиться едут за границу.
Закон один для всех, как и правила дорожного движения – за исключением самих законодателей. Нельзя иметь свой бизнес на госслужбе – но через жен и деток можно. Десять церковных заповедей и семь смертных грехов, включая алчность и чревоугодие – для кого угодно, но не церковных иерархов, живущих по завету Фамусова:
Не то на серебре,
На золоте едал; сто человек к услугам;
Весь в орденах; езжал-то вечно цугом;
Век при дворе, да при каком дворе!..
Ну, и так далее – с большим опережением по этой линии советских шишек. Те хоть при строительстве стратегических объектов и сдаче плана по сельхозпродукции держались их партийной дисциплины – а нынешние и ее уже не ставят ни во что. Утюжат под собой все сплошь – и нет случая, чтобы единоросс-судья, прокурор, мэр, губернатор не поставил свою личную корысть впереди общественного паровоза. А ведь клялись на той же Библии – не коммунистической уже, но самой что ни на есть христианской, нестяжательской!
Строят детдом – воруют, строят космодром – воруют; скупают дорогие цацки уже не поштучно, а килограммами…
Зачем? В чем корень этой неуемной жадности – если все скоромное давно уже отведано и брюхо, как у басенной свиньи под дубом, набито досыта, до отвала?
На ум приходит только одно объяснение: какой-то фантомный реванш за тот недобор при СССР, когда партийный туз, как сказано, мог иметь всего одну квартиру, одну жену – хоть и еды от пуза. Мало!
Ненасытная мечта того туза, торчащего из нынешнего, сошла с каких-то внутренних петель – и ее уже даже при полном сексуальном и прочем удовлетворении ничем не утолить! И ну накладывать несметно в ту тележку, что хоть и не прицепишь к гробу, но при жизни можно щупать с каким-то победившим все текущие морали наслаждением.
Мне кажется, это уже какая-то болезнь, требующая участия психолога. Но почему эти больные, чей кишечный тракт не может в принципе насытиться, вышли у нас на самый властный верх?
Почему на исходе СССР во власть пришли не лучшие из рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции – а эти худшие? Как и чем они могли подавить все лучшее в пролетарском государстве, прежде героически отбившемся от внешнего врага, но спасовавшим перед внутренним? Вопрос, на который я не нахожу ответа.
Сейчас принято считать, что это лицемерие было губительным лишь для СССР – а нынешней, хранимой самим Богом России никакие моральные, экономические и прочие законы не писаны. Пусть другие, дураки и слабаки, живут по ним! А мы свою рыбку выловим из нефтеносного пруда без всякого полезного труда – путем «малого» или большого бизнеса, что означает в нашем случае одно: задешево купить и задорого продать. Как пелось в одном перестроечном фильме: «Мы не пашем, не сеем, не строим – мы гордимся общественным строем!»
Вот эту гордость за великую, в силу подскока цен на нефть, Россию, которую должны защищать все, кроме моего сынули, мы и вобрали в свои фибры. И нам плевать, что с советских пор пошив пальто у нас снизился в 25 раз, производство тракторов – в 14, станков – в 27, экскаваторов – в 12, бульдозеров – в 20…
Эти уже гиперлицемеры, составившие нашу власть и уславшие на всякий случай своих чад за бугор, талдычат о каком-то внутреннем развитии и избавлении от нефтяной иглы. Но откуда этому взяться при указанной развилке, уже раздирающей нас до пупа? Цепкие связи этих жуликов, словно отбывающих здесь свою воровскую вахту, охватили все – и нет в стране такого магазина, фермера, которых бы не кошмарила их теневая крыша. О чем сам Путин говорил уже не раз в его посланиях; последний раз – с какой-то вовсе сокрушенной миной…
Особняком стоят тут наши олигархи, о низложении которых грезит ошарашенный их сверхдоходами народ. Но они – вовсе не случайный прыщ на нашем теле. Вооруженные купленными ими депутатами, судьями и прокурорами, они лишь и способны защитить свое добро от нашей агрессивно-воровской системы. И потому они – не прихоть Путина, а результат естественного отбора на «хранимой Богом родной земле», попавшей в лапы властных мародеров.
При этом так называемая совесть нации лишилась совести вконец. В силу той же неисповедимой энтропии продажность вышла в наших СМИ на первый план, убив все еще худо-бедно водившиеся при советских самодурах убеждения. Все нынешние телепатриоты, воспевающие Путина, вышли из искренних поклонников сначала Горбачева, потом Ельцина. При Горбачеве они за их услуги получили хорошие московские квартиры, при Ельцине – участки в подмосковной Баковке. И наконец при Путине схватили верх награды: участки и дома уже в Испании, Израиле, на Кипре и т.д. Мне, паскудной твари, не питавшей сроду тех придворных чувств, они внушали свысока: а чего ж ты хочешь? У нас такие не в чести! В чести только принципиальные певцы Родины и ее текущего правителя!
Но я, хоть и не лезу в любовную обойму Путина, отметил бы такой его широкий шаг: введение в связи с «ножом в спину» от Эрдогана запрета на турецкие товары. Хочу верить, что это ответ не только внешнему врагу, но и внутреннему, тому жулью, что для нас – нож в грудь. При нем, набившем свои сейфы этой ювелиркой, дошло до того, что наши торговые сети отказались напрочь брать нашу продукцию. Турки и прочие израильтяне заносят кому надо стопкой за контракты на их муляжные, не увядающие месяцами фрукты и овощи, а у наших фермеров таких стопок нет. И конкуренция на рынке, загнанном под эту крышу, зашла не по товарам – а по величине взятки за их помещение в торговый зал.
Народ ждет не дождется, когда Путин наконец сметет тех прокуроров и судей, которые крышуют даже не большой или малый бизнес – а истребление любого бизнеса, минующего их карман. Прокурорский, как и губернаторский, и мэрский бизнес, налаженный через детей и жен, сегодня часто означает даже не купи-продай – а отними и продай. А вместе с тем и крах всякого импортозамещения – когда турецкий импорт за ту же взятку просто замещается египетским или марокканским – что гробит весь наш сельский рост.
Кто-то видит сейчас нашу главную угрозу в западных санкциях; кто-то – в новой мировой войне, в новом падении цен на кормящую нас нефть, что страшней любой войны; кто-то – в смерти Путина…
Но мы за свою долгую историю переживали подобные несчастья не единожды, и наша настоящая угроза мне видится в другом. Если среди всего населения страны бессовестных – процентов 10-20, это еще не конец света. Но если за 50, а во власти – все 100 процентов, крах неминуем. Как в случае с той казармой, при реконструкции которой из раствора сперли весь цемент – и здание из ничем не склеенных меж собой частей закономерно рухнуло, погребя под собой десятки юношей.
Да, помалу до нас начинает доходить, что совесть – это хоть и не ощутимая руками, в отличие от всякой ювелирки, субстанция, но жизненно необходимая. Без нее не работают законы и заводы, не растет своя картошка и не кончается экономический упадок. Да вот беда: всяк убежден, что обладать ей должны все – кроме меня.
