Для того, чтобы разобраться в правовых вопросах иранской ядерной программы, необходимо читать тексты на фарси. Только тогда становится ясно, что произошло в иранском парламенте 13 октября 2015 года. Адлан Маргоев толкует значение слова «ратифицировать» и описывает непростое положение, в котором оказалось иранское руководство.
13 октября 2015 года иранский парламент — Меджлис — принял закон о мерах правительства по реализации Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), достигнутого в Вене в июле. Было ли это ратификацией договора? Ведь процедура утверждения верховным органом государственной власти международного договора для придания ему юридической силы не была необходимой в случае с СВПД по двум причинам. Во-первых, стороны не подписывали этот документ с целью дальнейшей ратификации, а во-вторых, СБ ООН в резолюции 2231 одобрил его и призвал все государства-члены, региональные и международные организации к его полному осуществлению. В результате соглашение по иранской ядерной программе стало обязательным уже 20 июля 2015 года.
Несмотря на это, консервативно настроенные члены Конгресса США и Меджлиса ИРИ состязались в скрупулезности при изучении положений СВПД, стремились убедить руководство и население своих стран в невыгодности этого соглашения, а также воспрепятствовать его реализации в будущем.
Если конгрессмены принимали безуспешные попытки вынести на голосование резолюцию, блокирующую соглашение с Ираном, то депутаты Меджлиса организовали специальный комитет по рассмотрению СВПД и сочли необходимым дополнительно одобрить ключевое соглашение современной иранской истории.
Примечательно, что «одобрение» документа и его «ратификация» выражаются на персидском языке одним и тем же словом, и подобная лингвистическая коллизия исказила представление о правовой основе действий парламента. Зато руководство Ирана доказало своему народу, что не примет легкомысленных решений, которые могут навредить суверенитету страны.
Перед внешней аудиторией, значительная часть которой ознакомилась с ошибочным переводом заявлений, Иран предстал в качестве сильного игрока, который, в отличие от остальных участников переговоров, вынес соглашение на «ратификацию».
Принятый в парламенте Ирана закон предписывает исполнительной власти учитывать при соблюдении СВПД следующие положения:
1. В соответствии с фетвой (религиозным предписанием) духовного лидера Ирана аятоллы Хаменеи, никакая власть в стране не имеет права производить и использовать ядерное оружие, а правительство обязано принимать участие в создании ближневосточной зоны, свободной от ОМУ, посредством разоружения Израиля (как и в выступлении президента Роухани на 70-й сессии ГА ООН, Израиль назван «сионистским режимом»);
2. При любых угрозах или оказании давления правительство должно пересмотреть курс на сотрудничество с западом и принять контрмеры на основании рекомендаций Высшего совета национальной безопасности (ВСНБ);
3. В случае, если противоположная сторона не отменит должным образом санкции, возобновит их действие или введет новые под иными предлогами, правительство должно значительно ускорить развитие мирной ядерной программы в течение двух лет;
4. Инспекторам МАГАТЭ запрещен доступ к военным объектам, за исключением отдельных случаев, когда ВСНБ санкционирует такой доступ, а секретная информация подлежит абсолютной защите;
5. Правительство должно развивать военный оборонительный потенциал против атак с воздуха, с суши и с моря, в том числе с использованием ядерного оружия, чтобы обеспечить национальные интересы и безопасность, а также поддерживать союзников в борьбе с терроризмом;
6. Правительство, государственные и общественные учреждения при выполнении положений СВПД ни в коем случае не должны допускать проникновения США и других стран в политическую, экономическую и культурную области и в сферу безопасности Ирана.
В целом закон не противоречит нормам СВПД и позволяет Ирану вынести предупреждение противоположным сторонам (особенно США) по поводу несоблюдения обязательств по договоренностям, законодательно зафиксировать возможные контрмеры и в некоторой степени обезопасить себя от негативного сценария развития событий.
Реализация СВПД должна начаться 19 октября 2015 года, а весь процесс, по оценкам главы Организации по атомной энергии Ирана, займет около двух месяцев. Несомненно, практические шаги в рамках соглашения окажут положительное влияние на экономическую ситуацию в стране, однако на первый план выйдет не менее важный стратегический вопрос — обеспечение достаточного уровня поддержки власти среди населения.
Аятолла Хаменени считает, что Иран находится в условиях «мягкой войны», когда внешние силы координируют свою деятельность, чтобы очернить образ современного — постреволюционного Ирана, внедряя молодежи, интеллигенции и элитам идею о том, что при шахе жизнь была лучше.
В такой тяжелой внешней обстановке власть опирается на профессиональную работу национальных средств массовой информации, которые призваны формировать общественное мнение. С распространением западной культуры, невероятно притягательной для прогрессивно настроенных слоев населения, а также соответствующих предметов потребления, власть должна будет самостоятельно возглавить перемены, при этом не изменяя базового параметра политического строя — исламского правления.
Залог для реформ и преобразований в Иране определенно существует: многие члены правительства получили высшее образование и докторские степени в США и странах Европы. Они нашли достойное место в иранской политической системе — многогранной, полицентричной, одновременно традиционной и отчасти гибкой, и создающей необъяснимую полифонию.
С одной стороны, Духовный лидер, пусть и устно, но запрещает выходить за рамки ядерной тематики при взаимодействии с Соединенными Штатами Америки, а с другой, президент и министр иностранных дел заявляют, что на основе доверия, которое сложится в результате взаимодействия по СВПД, стороны смогут расширить двустороннюю повестку. Осталось только убавить громкость национального телевидения и прислушаться к призывам народа, который иначе может снова выйти на улицу.
