В советском плену побывало множество рядовых и офицеров Вермахта. Среди самых известных военнопленных – фельдмаршал Фридрих Паулюс и знаменитый ас-истребитель Эрих Хартманн. Что же во время плена стало с орденами и медалями, которые получали немецкие военнослужащие за боевые подвиги?
Правовые аспекты
Только по официальным советским данным, за 4 года войны в плен попали 2 млн 389 тысяч германских военных, в том числе 376 генералов.
В соответствии с шестой статьёй действовавшей тогда в большинстве стран мира Женевской конвенции 1929 года, ордена, отличительные знаки воинских чинов, а также другие ценные предметы не могли изыматься у военнопленных. Однако Советский Союз не стал присоединяться к данной конвенции. Вместо этого 19 марта 1931 года ЦИК и СНК приняли собственное «Положение о военнопленных», в целом очень похожее по тексту.
"Находящиеся при военнопленных обмундирование, белье, обувь и другие предметы личного обихода, личные документы и знаки отличия, а также металлические каски и противогазы как при взятии в плен, так и во все время нахождения их в плену отобранию не подлежат", - гласил данный документ.
В отличие от Женевской конвенции в советском положении упоминалось, что деньги и ценные вещи при пленении могут поступать на хранение «уполномоченных на то лиц». Данная процедура удостоверялась официальной квитанцией.
Уже в ходе войны, 1 июля 1941 года, СНК издал еще одно постановление, в котором судьба личного имущества военнопленных оговаривалась более подробно. В данном документе бойцам Красной Армии прямо запрещалось отбирать у «фрицев» предметы обихода (военную форму, обувь, бельё), а также «личные документы, ордена или медали».
Реальность плена
На практике карманы попавших в плен немцев зачастую оказывались опустошены в первые же минуты. Например, сбитый в августе 1942 года в Сталинграде немецкий лётчик Генрих фон Айнзиндель, правнук «железного канцлера» Бисмарка, вспоминал, что сразу же после того, как он отдал пистолет подошедшему русскому солдату, тот, ничего не объясняя, забрал у него перчатки, сигареты, бумажник и носовой платок.
Не исключено, что подобным образом красноармейцы поступали и с немецкими орденами, надеясь впоследствии продать «трофеи» или просто сохранить их на память.
Впрочем, были знаки, за которые попавшие в плен немцы могли сразу получить пулю в лоб – например «Знак за борьбу с партизанами» (очень мало кто осмеливался носить его на себе, предположительно, если его и хранили, то только в глубинах походных мешков).
В лагерях сохранить имущество также было непросто. В книге «Цель – выжить. Шесть лет за колючей проволокой» бывший военнопленный Клаус Фрицше писал, что ему оставили только складной нож, ложку, бумажник с семейными фотографиями и котелок. Всё остальное, по его словам, считалось «нелегальным». Возможно, Фрицше умалчивает, что другие вещи поступили на хранение к «официальным ответственным лицам», а возможно, ни о каком «хранении» и речи не было.
Очевидно, что настаивать на возвращении им боевых наград многие немцы попросту опасались – на орденах и медалях имелась нацистская символика, поэтому глубокая привязанность к ним могла расцениваться как признак «закоренелого фашиста».
Впрочем, как пишет австрийский историк Стефан Карнер, при отправке на родину из лагерей «архипелага ГУПВИ» (Главного управления по делам военнопленных и интернированных) среди пленных уже имелись и «зажиточные» Они вывозили имущество с помощью деревянных чемоданов, изготовленных в лагерных мастерских. Вероятно, сохраненные ценности выдавались им советскими властями именно в этот момент, вместе с деньгами, заработанными в лагере.
Куда меньше шансов сохранить ордена было у тех немцев, которые после 1949 года были признаны военными преступниками. На них правила обращения с военнопленными уже не действовали, а в ГУЛАГе поборы и вымогательства были обычным делом.
В настоящее время на электронных площадках нередко можно встретить объявления о продаже немецких орденов. Добыты ли они «чёрными копателями» или достались продавцу, например, от прадеда-ветерана, порой невозможно установить.
Тимур Сагдиев
