Любую традиционную империю можно сравнить с велосипедом, который едет только до тех пор, пока крутятся педали внешней экспансии. Остановка или даже замедление означает крушение.
Это свойство не является чем-то эксклюзивно российским. Кто-то прошел этот цикл быстрее, кто-то медленнее, — но все империи новейшего времени, начиная с Османской и заканчивая Британской, так или иначе развивались и умирали в рамках этой парадигмы.
Все, кроме последней. Она, как раз на наших глазах, натужно пытается проехать последние метры своего исторического пути.
Если посмотреть, как изменялись границы России на карте на протяжении пяти столетий, то картина становится очень наглядной.
Московское государство непрерывно росло на протяжении 400 лет, достигло пика могущества к первому десятилетию ХХ века — а дальше началось его разрушение, отраженное на карте утратой территорий и сопровождаемое регулярными попытками эти территории вернуть обратно. Причем после каждой последующей попытки происходит откат назад, при котором империя теряет куски территории, большие по площади, чем утраченные перед этим.
Приднестровский конфликт, война в Чечне, вторжение в Грузию, «отжатие» Крыма, донбасская авантюра — это конвульсивные попытки удержаться в равновесии, после которых последует неизбежное падение и обрушение все еще гигантского по размерам государства, обладающего вторым в мире запасом ядерного оружия.
Первая мировая война закончилась для бывшей империи Брестским миром. Советский Союз, возникший на ее месте после революции и Гражданской войны, лишился значительной и чрезвычайно важной в стратегическом смысле части западной территории, отошедшей в историю Российской Империи: Польши, Финляндии, Молдовы и Прибалтики.
По итогам Второй мировой войны часть «отколовшихся» кусков удалось присоединить обратно — но Финляндия и Польша ушли навсегда.
Последней попыткой территориальной экспансии СССР стало вторжение в Афганистан — именно там советская империя, не выдержав столкновения с наступающим 21 веком, развалилась. А метрополия, утратив контроль над миллионами квадратных километров территории, оказалась отброшенной к границам Московского царства второй половины 17 века.
Теперь настал черед и самой метрополии. Сейчас она представляет собой многонациональное лоскутное одеяло, под которым живут народы, столь далекие друг от друга в ментальном, культурном и даже цивилизационном смыслах, что худо-бедно удерживать его от расползания в условиях 21 века их может только государственное насилие вместе с централизованной системой подкупа национальных окраин. Причем ни один из этих компонентов не способен удержать ее от развала в одиночку.
Впрочем, и объединенные вместе, они лишь на некоторое время могут продлить агонию архаичного и нежизнеспособного государства при благоприятной внешней конъюнктуре — такой, как дождь нефтяных денег, пролившихся на Россию в нулевых.
И, если бы не это обстоятельство, сегодняшняя карта России, в 90-е годы уже потерявшая Чечню и с трудом удерживавшая контроль над Кавказом, и имевшая внутри себя во многих аспектах независимые Татарстан и Башкирию, — скорее всего, имела бы иные очертания.
Россию во многих отношениях можно сравнить с Османской империей — некогда великого и могущественного государства, простиравшегося на двух континентах, но проигравшего экономическую конкуренцию с Европой.
Как и Россия, Османская Империя объединяла сотни различных народов, стремление к независимости которых приходилось регулярно подавлять силой.
Как и Россия, Турция долгое время претендовала на исключительную роль в мировой политике — но при этом, всегда была в роли догоняющей по отношению к Европе.
Подобна России, Турция, сделавшая ставку на военную мощь, в конечном итоге проиграла соревнование с Европой и в этом отношении. Аналогии хорошо видны и в экономике.
В частности, благодаря новым торговым маршрутам, сделавшим транзитные возможности османской Турции второстепенными, а также притоку драгоценных металлов из Нового Света — обрушились цены на серебро, которое являлось одним из важнейших источников дохода Порты.
Попытки восстановить положение привели к непрерывным войнам на протяжении нескольких столетий. Кульминацией стала попытка взять штурмом Вену в 1668 году, при которой турки потерпели сокрушительное поражение.
После чего начался период упадка, закончившийся распадом Империи и реформами Кемаля Ататюрка. Последний сумел превратить «больного человека Европы», как называли османскую Турцию англичане, — в достаточно современное национальное государство-члена НАТО.
Сегодня «больной человек Европы» — это, несомненно, Россия.
Она, как и когда-то Османская империя, экономика которой зависела от цен на серебро, привязана к ценам на сырье до такой степени, что даже всплески ее агрессивной внешнеполитической активности связаны с высокой конъюнктурой нефтяных цен, а периоды миролюбия — с периодами спада.
Чтобы убедиться в этом, достаточно беглого взгляда на график изменения нефтяных цен в течение последних пятидесяти лет. Например, в 1981 году, когда СССР напал на Афганистан, нефть в ценах 2015 года стоила в районе 120 долларов за баррель. Двукратного падения стоимости в 1986 году было достаточно для того, чтобы в течение ближайших нескольких лет СССР прекратил свое существование как единое государство.
На пике нефтяных цен Россия напала и на Украину. Однако — ирония судьбы! — нефтяные цены неудержимо покатились вниз. А так и не взятой турками Веной для путинского режима стал явный провал проекта «Новороссия».
Крах России теперь представляется неизбежным.
Причем, этот путь для России, обладающей, по сравнению с СССР, куда меньшим запасом прочности, будет короче. В наше время все процессы протекают гораздо динамичнее.
Неуютно жить в частном доме, когда по соседству с тобой находится аварийная многоэтажка, давно пережившая отведенный ей срок эксплуатации. Особенно неуютно, если вы живете в сейсмоопасном районе.
Именно в таком положении находятся сегодня Украина, Грузия, Молдавия, которым действительно очень не просто жить рядом с таким соседом — Россией. Однако, констатация факта не является решением проблемы. Ее необходимо решать. Россия, которая рано или поздно рухнет окончательно, под своими обломками похоронит не только всех, кто живет внутри, но и изрядную часть жителей по соседству.
Единственный выход — это контролируемый демонтаж имперской конструкции и радикальное переформатирование российской политической системы. России сегодня необходим свой Кемаль Ататюрк — разумеется, не в прямом, а фигуральном смысле. Его роль должна взять на себя российская демократическая оппозиция — единственная сила, у которой есть шанс на изменение ситуации. Однако она слаба и вынуждена действовать в условиях репрессивного режима. Поэтому ей сегодня нужна поддержка.
Хочется надеяться на то, что еще остается шанс мирного демонтажа системы, в результате чего российское общество сможет, наконец, изжить в себе экспансионистские комплексы и идеи собственной исключительности. Пример Турции или послевоенной Германии говорит нам о том, что это возможно.
В противном случае Россия все равно распадется.
Но ее распад — страны, обладающей вторым по величине запасом ядерных боеприпасов в мире, — будет чреват непредсказуемыми последствиями.
