Новый класс атомных подводных лодок с крылатыми ракетами может стать ключевым элементом в подержании военно-морского превосходства Америки в будущем, в условиях, когда в мире появляется все новое оружие, бросающее вызов господству авианосцев ВМС США.
На самом деле, некоторые аналитики полагают, что подводные лодки с крылатыми ракетами должны когда-нибудь заменить авианосцы и стать основой боевой мощи ВМС.
С появлением и распространением высокоточного управляемого оружия типа противокорабельных крылатых ракет, противокорабельные баллистические ракеты и современные системы ПВО, особенно китайские, создают все большую угрозу для американских авианосцев и их палубной авиации в рамках концепции преграждения доступа/блокирования зоны (A2/AD).
Вместо того, чтобы приблизиться к берегу на начальном этапе крупной войны, плавучие аэродромы ВМС вместе с кораблями сопровождения стоимостью в миллиарды долларов могут быть вынуждены держаться от побережья на расстоянии тысячи морских миль, чтобы оставаться недосягаемыми для нападения противника. Еще больше ситуацию усугубляет то обстоятельство, что у сегодняшней палубной авиации — недостаточный радиус действия, и она не обладает способностью прорывать противовоздушную оборону противника, которая становится все совершеннее. Эту проблему не решит даже запоздалое принятие на вооружение примерно в 2019 году единого ударного истребителя F-35C компании Lockheed Martin.
Новые беспилотные летательные аппараты большой дальности с характеристиками малозаметности могут со временем обеспечить авианосцу необходимую зону досягаемости и ударную мощь. Но есть люди, утверждающие, что подводные лодки — гораздо более эффективное оружие против такого рода угроз. Хотя потенциальные противники типа Китая способны бросить США вызов в воздухе, на море, на суше и в космосе, под водой американские ВМС могут действовать почти безнаказанно.
«Преимущества нашего подводного флота позволяют нам действовать в пределах зоны A2/AD, — заявил капитан первого ранга в отставке Джерри Хендрикс (Jerry Hendrix), работающий военно-морским аналитиком в исследовательском Центре новой американской безопасности (Center for a New American Security). — Это очень мощное оружие, способное действовать безнаказанно внутри пространства преграждения доступа/блокирования зоны».
Хендрикс утверждает, что такие корабли, как первые четыре атомные субмарины типа «Огайо», которые были модифицированы, и теперь вместо 24 баллистических ракет Trident II D5 несут на борту 154 крылатые ракеты Tomahawk в обычном снаряжении, являются одним из самых могущественных средств против угрозы A2/AD. «Страны, стремящиеся создать такие пространства преграждения доступа/блокирования зоны, берут себе на заметку эти подводные лодки», — говорит Хендрикс.
Он приводит довод о том, что во время операции «Одиссея. Рассвет» против режима ныне свергнутого ливийского диктатора Муаммара Каддафи в 2011 году эти подводные лодки показали, что являются могущественным оружием. Подводная лодка «Флорида» (SSGN-728) практически в одиночку уничтожила ливийскую систему ПВО, произведя пуск примерно 90 крылатых ракет «Томагавк».
Эти подводные ракетоносцы обладают такими возможностями, что Хендрикс предлагает остановить строительство новых авианосцев с ядерной энергетической установкой типа Ford после того, как будут построены два таких корабля, которые в настоящее время находятся на стапелях. ВМС по цене одного такого авианосца могут закупить множество подводных лодок с крылатыми ракетами — ведь один корабль без палубной авиации стоит почти 13 миллиардов долларов.
В отличие от авианосца, подводный ракетоносец сможет приближаться к побережью противника, а потом производить пуск своих ракет, поражая цели на удаленных от моря территориях, поскольку его оружие имеет дальность более 1 200 морских миль и может уничтожать почти все, начиная со средств ПВО и командных пунктов, и кончая объектами вражеской инфраструктуры. «Смысл в том, что у трех подводных ракетоносцев ударная мощь 462 ракеты „Томагавк", а могут появиться и новые поколения „Томагавков", которые станут еще более совершенными», — говорит Хендрикс.
По его словам, сейчас имеется оптимальная возможность увеличить флот подводных лодок с крылатыми ракетами, поскольку две оставшиеся ПЛАРБ типа «Огайо» можно переоборудовать, оснастив крылатыми ракетами. Сейчас они проходят промежуточный ремонт и заправку ядерным топливом, в связи с чем у ВМС появляется прекрасная возможность превратить эти атомные субмарины в обычные ударные подводные лодки.
Как считает Хендрикс, в будущем ВМС в рамках программы замены «Огайо» следует покупать по две субмарины одновременно, чтобы сократить астрономическую стоимость лодок. Одну субмарину можно оснащать ядерными баллистическими ракетами, а вторую строить с крылатыми ракетами. В конечном счете Хендрикс предлагает в рамках программы замены построить восемь подводных лодок с крылатыми ракетами и 12 «бумеров». «Я бы строил их вместе, чтобы обеспечить высокую эффективность, а может, и снизить цену, — говорит он. — Имея восемь подводных лодок с крылатыми ракетами, мы получим более 1 100 единиц высокоточного ударного оружия».
Вместе с тем, Хендрикс отмечает, что польза от подводных лодок с крылатыми ракетами заключается не только в их ракетах. При необходимости они смогут нести на борту различные беспилотные летательные аппараты и автономные необитаемые подводные аппараты. Далее, в эти лодки можно будет загружать заранее подготовленные спутники, чтобы запускать их на низкую околоземную орбиту в целях пополнения космической группировки США в том случае, если часть ее сил и средств будет уничтожена в ходе полномасштабного конфликта великих держав.
В ВМС США планируется постройка новых ударных подводных лодок типа Virginia, у которых будет четыре дополнительных пусковых шахты для крылатых ракет. Хендрикс поддерживает идею строительства таких лодок, но лишь по той причине, что останавливать эту программу уже слишком поздно. Модифицированная ударная субмарина типа Virginia Block V станет полезным дополнением для той версии подводных ракетоносцев, которые можно построить в рамках программы замены «Огайо». Но имея пусковые установки меньшего размера, такая лодка не подойдет для новых ракет с большей дальностью и боевой нагрузкой, которые можно установить на более крупных субмаринах.
Бывший офицер-подводник ВМС США Брайан Кларк (Bryan Clark), работающий аналитиком в Центре стратегических и бюджетных оценок (Center for Strategic and Budgetary Assessments), согласен с Хендриксом в том, что во время современных боевых действий подводные лодки могут стать оптимальным вариантом. «Я согласен, против китайского комплекса A2/AD подводные системы, разведывательно-ударные БПЛА и штурмовые БПЛА большой дальности и живучести во время войны являются оптимальным средством нанесения удара и борьбы с надводными кораблями противника», — говорит он.
Вместе с тем, Кларк отмечает, что у субмарин есть свои недостатки. «В целом к недостаткам подводных лодок относятся ограниченное владение ситуацией, низкая скорость, а также отсутствие средств самообороны. Поэтому в случае обнаружения или нападения они будут стараться уклониться и уйти от противоборства, — говорит Кларк. — Наши ударные подводные лодки в этом плане очень уязвимы, и кроме того, это дорогостоящая техника, требующая больших капиталовложений. Поэтому наши командиры будут отдавать предпочтение уклонению от боевых действий, чтобы нанести удар потом».
Кроме того, хотя китайские средства противолодочной борьбы особого впечатления не производят, ВМС НОАК все равно в состоянии вести упорные боевые действия возле своих берегов. «У ВМС НОАК довольно скромные возможности по ведению противолодочной обороны, но я бы не стал сбрасывать со счетов способность китайских вооруженных сил вести эффективную противолодочную кампанию в своих прибрежных водах, — заявляет Кларк. — Одно из преимуществ, которым обладают силы противолодочной обороны, состоит в том, что им надо просто не дать субмаринам занять свои позиции, чтобы эффективно выполнить поставленные задачи. Уничтожать субмарины противника нет необходимости. НОАК может справиться с этой задачей, используя установленные на морском дне приборы обнаружения, активные гидроакустические станции и ракеты, боевой частью у которых являются торпеды и глубинные бомбы».
Это значит, что без помощи даже субмарине будет трудно действовать вблизи китайских территориальных вод. «Если ВМС НОАК смогут препятствовать и мешать действиям наших лодок в пределах 200-300 морских миль от своего побережья, мы будем не в состоянии вести эффективную борьбу с надводными кораблями противника и наносить удары по важным целям, — говорит Кларк. — А это значит, что нам нужны другие силы и средства, чтобы действовать под водой вблизи китайского берега. И в этом случае нам понадобятся необитаемые подводные аппараты — большие, с длительным сроком действия, а также маленькие, запускаемые с подводных лодок. Кроме того, нам будут нужны ударные подводные средства и системы датчиков».
Но хотя подводные лодки исключительно эффективны в ходе современной войны, их малозаметность и продолжительность автономного плавания может заставить противника пойти на эскалацию конфликта. «Увеличение подводной боевой мощи в военное время повышает эффективность вооруженных сил в целом, однако здесь могут возникнуть непредвиденные последствия, усиливающие вероятность начала войны, потому что Китаю с его авантюризмом и склонностью вынуждать других на ответные действия будет брошен серьезный вызов, — заявил бывший офицер ВМС Брайан Макграт (Bryan McGrath), работающий директором консалтинговой фирмы по вопросам ВМС FerryBridge Group. — Стремительное продвижение в этом направлении кажется нецелесообразным».
По словам Макграта, подводные лодки не в состоянии демонстрировать силу, потому что дружественные страны, как и противник, просто не видят заметного военно-морского присутствия США. «Важной частью нашей стратегии является демонстрация преданности союзникам и друзьям, заверение их в нашем присутствии и сдерживание противника посредством видимой боевой мощи, — сказал Макграт. — А подводные лодки просто не могут делать это убедительно».
Чтобы сдержать китайскую напористость и предотвратить китайскую агрессию, США необходимо «повседневное и заметное присутствие, поддерживаемое демонстрацией боевой мощи», заявляет Кларк. Для этого нужны силы классом пониже, типа кораблей береговой обороны и десантных вертолетоносцев. «В мирное время целесообразны демонстрация и „присутствие" таких кораблей более низкого класса... дабы показывать Китаю и нашим союзникам с партнерами, что мы на месте и готовы действовать, — отмечает Кларк. — Если начнется конфликт, наши силы окажутся в самом его центре. Это можно назвать провоцирующим моментом, но какими бы названиями мы ни пользовались, эти силы демонстрируют американскую решимость, и они вынудят США реагировать в случае нападения на них, пусть даже косвенного».
Хендрикс признает обеспокоенность американских союзников, которые заявляют, что подводные лодки просто не создают ощущение заметного американского присутствия. «Мне напрямую говорили представители иностранных государств, что субмарины не создают впечатление видимого американского присутствия», — заявляет он. Хендрикс согласен с тем, что американским ВМС необходимо оптимальное сочетание различных типов кораблей. Это значит, что флоту надо закупать больше фрегатов и простых эсминцев. «Нам нужно видимое присутствие», — говорит он.
По словам Хендрикса, кое-кто может с этим поспорить, отметив, что небольшой американский корабль не производит впечатления грозной и эффективной сдерживающей силы. Но если потенциальный противник начнет осуществлять беспокоящие действия против такого корабля, у подводных лодок всегда есть возможность продемонстрировать, что они скрываются в толще морских вод. Более того, если сообразительный противник догадается, что под волнами скрывается нечто грозное и опасное, подводная лодка с крылатыми ракетами может заставить его попотеть в догадках, поскольку он не будет знать, где именно она находится, и это создаст дополнительный элемент устрашения. «Людей заставляет волноваться то, чего они не знают», — отмечает Хендрикс.
Дэйв Маджумдар освещает военные вопросы с 2004 года. В настоящее время он пишет для U. S. Naval Institute, Aviation Week, The Daily Beast и других изданий. Ранее он освещал вопросы национальной безопасности в Flight International, Defense News и C4ISR Journal. Маджумдар занимался стратегическими исследованиями в Университете Калгари, а в настоящее время занимается изучением истории военно-морских сил.
