Ослабление рубля вызвано контрактами, которые крупные корпорации «умудрялись заключать» с банками, несмотря на «некоторые предпосылки, которые говорили против таких сделок», заявил директор департамента финансовой стабильности Центробанка Сергей Моисеев.
«ЦБ неоднократно публично оглашал планы по переходу к плавающему курсу рубля, и было вполне очевидно, что это плавание будет сопровождаться большей волатильностью... тем не менее, многие банки умудрялись продавать существенные объемы внебиржевых валютных деривативов своим клиентам, крупным корпоратам», – сказал Моисеев, передает Reuters.
«Крупные корпораты умудрялись эти деривативы заключать, несмотря на некоторые предпосылки, которые говорили против таких сделок. И как следствие, когда цена на нефть поползла вниз, большую часть этих деривативов пришлось исполнять, и поэтому мы последние несколько месяцев, когда началось движение рубля вслед за ценами на нефть, мы стали свидетелями того, как у крупных российских корпораций убытки по внебиржевым деривативам с валютной компонентой начали достигать суммы, исчисляющейся десятками миллиардов рублей. Это факт жизни», – сказал Моисеев.
Глава казначейства ВТБ Олег Горлинский сказал, что Центробанк периодически изучает текущую валютную позицию банка, ожидая от него однонаправленности действий, а на практике бывает, что «банк встает в другую сторону, что, как правило, связано с тем, что ты кроешь позицию клиентов».
«Вот смотрите, например, через вас клиент захеджировал свою валютную позицию. Мы берем контракт, по которому он когда-то продал товар, и по этому товару должна быть когда-то поставка долларов. Потом он пришел к вам в момент отгрузки и купил ... контракт, чтобы закрыть себе валютные риски на момент, когда с ним будут расплачиваться клиенты», – сказал казначей ВТБ.
«Мы, естественно, в этот контракт вшиваем определенного рода условия, которые срабатывают как маржин-колл при достижении курсом рубль-доллар определенной величины», – заявил он.
«В такой момент он приходит к нам, либо перезаключает контракт, либо по нему проплачивает колл, у него под это, например, нет валюты, и ему в этот момент надо взять и продать рубли. Он делает это через нас, мы закрываем эту сделку на рынке, в этот момент нам надо взять и продать рубли».
«Внешне это выглядит так, что мы вышли покупать валюту, но мы покупаем не потому, что нужно это нам, а для того, чтобы это транслировать клиенту, под его сделку с нами», – сказал он.
Еще в конце ноября банкиры говорили, что консервативный подход Центробанка к предоставлению рублевой ликвидности обернется краткосрочными проблемами на денежном рынке и пройдет безболезненно для самих валютных спекулянтов, поскольку виноваты в осеннем обвале рубля их корпоративные клиенты.
Казначей крупного банка сказал журналистам в среду, что властям нужно заняться непосредственно крупными корпорациями: «Не понимаю, как они (ЦБ) определяют понятие спекулянта, и никто не понимает... через нас идет поток клиентских операций – мы продаем клиенту и столько же покупаем на рынке – у нас позиция ноль».
«Есть переоценка только по клиентским операциям. Я знаю, что у других крупных банков позиция тоже закрыта. Тогда пусть идут и проверяют компании, может, это вообще не банковский сектор спекулирует», – сказал он.
Казначеи говорят, что ЦБР в определенные биржевые дни запрашивает данные о валютной позиции банков: «Они должны идти проверять конечного получателя валюты, а им являются не банки».
ВТБ тоже сказал, что ЦБР не запрашивает информацию о конечных покупателях валюты, их никто не контролирует.
«Центробанк проводит с банками периодические разговоры по итогам биржевых дней, типа, с чем была связана та или иная операция», – сказал Горлинский.
Управляющий директор «Альфа-банка» Алексей Марей говорил, что Центробанк пригрозил ограничить финансовую поддержку банков, которые понесут убытки от спекуляций на валютном рынке.
«Нам этого не было сказано», – сказал казначей ВТБ.
Корпорации и казначейства банков должны извлечь простейшие уроки из случившегося краха теневого рынка деривативов, считает Центробанк.
Не только экспортеры заключали валютные форварды.
«Если у тебя нет валютной выручки и активов, почему ты делаешь валютные деривативы? Совершенно непонятно», – сказал Моисеев.
«Как ни странно, большая часть деривативов по результатам консультаций с дилерами и корпорациями делалась вовсе не в целях хеджирования, к чему они природой предназначены. А из соображения снижения процентных расходов по кредитам либо получения дополнительных доходов спекулятивного характера на курсовой переоценке», – заявил он.
При этом Моисеев считает, что ситуация не вышла из-под контроля: «Сейчас большая часть сделок либо досрочно прекращена с выплатой компенсации, либо структурирована, то есть начались процессы, которые у Lehman Brothers заняли несколько лет, у нас, слава Богу, позиции не триллионы долларов, а поменьше, поэтому их можно было более или менее быстро урегулировать».
«Но это означает, что нужно выбирать контрагентов с приемлемым, минимальным кредитным риском и стараться им управлять», – сказал он.
Центробанк в этой ситуации должен сделать рынок срочных контрактов более прозрачным, говорит он: «С нашей стороны, как регулятора, необходимо предпринять пруденциальные усилия, чтобы дестимулировать внебиржевые непрозрачные теневые непонятные инструменты и, наоборот, стимулировать централизованный клиринг».
«Нам нужно сделать так, чтобы корпораты, по которым объемы позиций неизвестны, мы видим только отрицательный финансовый результат в их отчетности, чтобы их сделки были прозрачны для нас», – заявил он.
ЦБР хочет ускорить в этой связи принятие закона о репозитарии, чтобы у корпораций наряду с профессиональными участниками рынка была обязанность отчитываться о своих деривативах.
«Потому что последствия мы видим какие – что потом приходится обращаться в правительство за поддержкой», – сказал Моисеев.
