О певице Анне Ивановне Ланской-Грюнфельд широких свидетельств не сохранилось. Во всяком случае, мне не удалось обнаружить в сети ни записей ее, ни хотя бы конверты пластинок, даже фотографий нет. Судя по косвенным данным, Ланская-Грюнфельд пользовалась популярностью, ибо смогла нажить неплохое состояние, жила в центре Москвы, баловалась скупкой драгоценностей. До самого конца руководила на общественных началах вокальным кружком, собирая вокруг себя молодые таланты.
С личной жизнью дела ее обстояли так.
В 1939 певица оставила эстрадные подмостки, чего-то случилось со связками. Мужа не было, детей тоже. В конце войны Ланская-Грюнфельд решилась удочерить девочку – Лену Ведникову.
И вырастила из нее забитое, аморфное существо.
Когда Ланская-Грюнфельд умерла, ее состояние унаследовала мало приспособленная к жизни и людям, перевалившая за тридцать лет, Лена.
11 июля 1977 года в РУВД поступило сообщение, что она убита. Неизвестный продиктовал адрес и бросил трубку.
Следствие по делу Ведниковой оказалось очень интересным в том плане, что вскрыло непарадный строй персонажей советской действительности.
Особенно колоритен был убийца из культурной прослойки.
Об этом и поговорим.
Следователь Петрушин сразу столкнулся с теми еще трудностями. Во-первых, никак не могли установить орудие убийства – Ведникову ударили по голове чем-то ромбовидным, хотя на рояле лежал обычный молоток. Во-вторых, было непонятно, когда ее собственно убили, сколько тело пролежало? Да и по квартире, словно Мамай прошел, сейф с драгоценностями был взломан, а с отпечатками туго.
Сначала установили время смерти. Петрушин обнаружил на теле личинки мух и отослал их на экспертизу кафедры энтомологии биофака МГУ. Там сказали – такие личинки могут сформироваться не менее чем за шесть суток.
То есть, убили Ведникову 5 июля.
И пошли косяком допросы знакомых, коллег, адресатов телефонных книжек.
Первым на подозрении у следствия очутился житель Запорожья Черемных, которого одна из знакомых Ведниковой аттестовала как ее ухажера. Черемных оказался бравым альфонсом, заводящим романы направо-налево, причем, с дамами состоятельными. Это как-то не мешало дяде жить в законном браке и воспитывать ребенка.
Особенно интригующе выглядел тот факт, что Черемных 5 июля 1977 года находился в Москве. Но ему удалось доказать алиби, - пару раз Черемных и Ведникова встречались, чисто по-дружески. Все находилось на грани раскачки, Черемных банально не успел догреть роман до страсти, ибо женщина была убита.
А дальше в скупке антикварного магазина банально выплыли драгоценности из коллекции певицы. Сдал их туда сожитель сестры Ведниковой. Именно сестра подняла первый кипеж, - не получая от Лены сведений целую неделю, она послала сожителя ее проведать. Обнаружив труп Ведниковой, сожитель вызвал по телефону сестру. Только она знала, где Лена прячет ключ от сейфа с драгоценностями. Лишь опустошив сейф (а труп лежал рядом), женщина позвонила в РУВД.
Пара не признавала ограбления, по мнению сестры, она взяла свое, как единственная наследница. Шоком для женщины явилось завещание покойной, где все… отходило Черемных.
Не знаю, как альфонс и сестричка разбирались с наследством, да это для рассказа и не важно, ибо убили женщину не они.
Пора перейти к личности непосредственного убийцы.
Знакомьтесь, Павел Михнюк, ученик Ланской-Грюнфельд, лирический тенор, закончивший Гнесинское.
Михнюк был одновременно предприимчивым и невезучим. Его судьба яркий пример, что культурная карьера куется в столицах, и Растиньяки периода застоя рвались сюда стремглав. Нет сведений, где Михнюк родился, учился он в Рязанском музыкальном училище. Тамошний педагог Наумов сделал ему протекцию в студию Ланской-Грюнфельд, где Паша оказался среди цветника единственным мужчиной и развил активность. В разное время его считали женихом Лены Ведниковой, Оли Лепешкиной, Светы Тарасовой, но никто не обольщался насчет Пашиной любви, таким явным было его желание московской прописки. На предложение поженится клюнула только Света Тарасова – «девочка умная, волевая, но со скромными внешними данными».
Таким образом, проблему с пропиской Михнюк решил, после уроков у Ланской-Грюнфельд ему открылся и путь в Гнесинку, только слава певческая ускользала. Объясняя свой тотальный неуспех Михнюк говорил:
«На эстраде сегодня бельканто не идет. Все визги, фальцет, хрипы. Какое-то помешательство всеобщее, гримасы с офортов Босха. Заведи этих ребят в задрапированную комнату, отключи электричество, поставь к роялю — и я посмотрю, что они запоют. Ничего, мое время настанет, я подожду. Пока гастролирую, география, как говорится, широкая... Конечно, хотелось бы и в опере попробоваться, но это пока не для меня, не пускают. Там кроме голоса еще кое-что нужно, и не только от творчества».
Получал следователь Петрушин характеристики о Михнюке и из других уст. Если официальные справки из музыкального училища, армии, вяло лопотали о том какой Михнюк хороший товарищ и боец, то у людей, знаете ли, проскальзывало.
Первый учитель Михнюка Наумов:
«По характеру Паша очень волевой человек: если чего захочет, добьется любыми путями».
Свидетель Сытин:
«Это девяносто процентов наглости и десять — таланта. ... Карьерист откровенный. Люди ему нужны только для того, чтобы подняться наверх. Как только человек перестает приносить ему пользу, Михнюк порывает с ним немедленно всякую связь. Со мной, например, он поддерживал отношения до тех пор, пока я аккомпанировал ему на фортепиано. Потом — все, как отрезало. С Наумовым та же история. Пока старик учил, помогал — а помогал он ему крепко — был нужен. Как стал ненужным, сразу же забыл. Опасный человек. Во всем неискренность, фальшь».
Свидетельница Храмова:
«Знаю, что однажды Паша был на гастролях с группой композитора Полетаева и там вышла неприятность. Пашу назначили бригадиром группы и материально ответственным лицом. Воспользовавшись тем, что Полетаев очень плохо видит, Паша взял у него печать и обманным путем получил аванс— 100 рублей, по-моему. Когда Полетаев узнал, хотел даже заявить в органы, но Паша упросил не делать этого. Скандал замяли».
Постепенно вырисовывался образ самолюбивого человека без особых принципов. Себе на уме + скуповат + неискренний + не любящий работать (в поисках теплого местечка Михнюк менял организации, как перчатки). Прибавьте, что один из свидетелей видел Михнюка в день убийства Ведниковой возле ее дома; что выплыли его баснословные долги.
Раскололи его, едва было установлено орудие убийства – гирька от часов. Патрушев вызвал Михнюка на очередной допрос и положил перед его глазами гирьку. Это был красивый жест, рассчитанный «взять на испуг» (на гирьке следов Михнюка не просматривалось, использовав, он ее тщательно протер и повесил на место), но и жеста оказалось достаточно, дабы негодяй поплыл.
Причина убийства?
Тесть дал Михнюку две с половиной тысячи рублей, на первый кооперативный взнос. Решив испытать удачу, выиграть на трехкомнатную, Паша проиграл деньги на бегах. С чего-то ему показалось, будто Ведникова проигранное компенсирует. Нет, а что? У бабы столько добра! Достаточно одну брошку продать.
Вспоминая свои унижения перед женщиной, которую всегда презирал, Михнюк весь трясся. Он настаивал на праве быть понятым. Он, артист, с душой ломкой, как свежий торт «Полет», в ногах ползал и у кого!, кого! А, главное, безрезультатно, ползал. Убив Лену, Михнюк не нашел ключ от сейфа с драгоценностями и ушел несолоно хлебавши (ключи, как мы знаем, стали добычей сестренки).
На какой срок осудили тенора Михнюка сведений нет.
Могли и вышку дать за циничное убийство.
