Вышел Hit Me Hard and Soft — третий альбом 22-летней певицы Билли Айлиш, обладательницы девяти «Грэмми» и двух «Оскаров», исполнительницы мегахита Bad Guy и мировой сенсации стиля. Релиз пластинки был обставлен со всей возможной секретностью: ни одного сингла, ни одного намека о том, что нас ждет. Зато певица анонсировала мировой тур и спровоцировала ряд скандалов. «Известия» послушали запись — и остались в недоумении относительно того, кому этот диск адресован.
Пять лет назад Билли Айлиш произвела фурор. От ее альбома When We All Fall Asleep, Where Do We Go? нельзя было скрыться: песня Bad Guy гремела из каждого утюга. У нас под нее (впрочем, кратковременно) каталась Алина Загитова, а в США сингл сместил с первого места песенного чарта Billboard Hot 100 нетленку Old Town Road рэпера и певца Lil Nas X, находившуюся там 19 недель подряд.
И в Америке, и у нас, а также в Азии, Океании, Латинской Америке, Африке, Антарктике и еще на не открытых наукой континентах — девочки подросткового возраста стали стричься и краситься «под Билли Айлиш» так же, как молодые люди в 60-х по всему свету делали прически «под Битлз». Всемирный успех 18-летней певицы закончился мощным восклицанием: она стала первой женщиной и самым молодым артистом, выигравшем четыре главные номинации «Грэмми», то есть за запись года, альбом года, песню года и категорию «Лучший новый исполнитель».
When We All Fall Asleep, Where Do We Go? был действительно могучей работой. Ритмичные и хлесткие песни Айлиш, созданные вместе с ее братом Финнеасом О’Коннеллом, звучали как сардонический привет из последних лет пубертата. В них подростковый мир представал полным проблем, которые всем нам когда-то пришлось пережить — неразделенная любовь, неуверенность в себе, низкая самооценка, проблемы в общении и коммуникации, — и пела о них Айлиш без приторной дури, а с сарказмом и макабром.
Но второй, вышедший в 2021 году альбом Happier Than Ever, оказался как будто продуктом серьезного кризиса идентичности артистки. Айлиш сменила стрижку, покрасилась в блондинку, запела вызывающим тоску шепотом под размашистую и при этом несмелую балладную музыку. Под этот диск было хорошо спать. Запись всё равно оказалась коммерчески успешной, но, кажется, только благодаря общему статусу Айлиш как еще не остывшего феномена поп-культуры. В сухом остатке певица то ли по ошибке отдалилась от делавшим ее музыку столь примечательной умения служить голосом поколения, то ли просто устала от этой роли. Ей, видимо, нужно было разобраться в себе.
Кульминацией внутренних терзаний Билли Айлиш стала What Was I Made For? — песня из саундтрека к кинохиту Греты Гервиг «Барби». Еще одна баллада, на сей раз — полностью фортепианная, даже классическая, простая и прямолинейная. В ней Айлиш задавалась вынесенным в заголовок вопросом «Для чего я существую?» и заканчивала песню тяжелыми и поэтичными строчками: «Я забыла, как быть счастливой, / А ведь я могу быть такой. / Но я жду счастья — того, ради чего существую».
What Was I Made For? выиграла выиграла песню года на «Грэмми», а потом взяла «Оскар» — второй для Айлиш, потому что первый она успела получить еще два года назад за «бондовскую» No Time to Die. Но главное: этой песней, казалось, Айлиш нашла идеальный интонационный баланс для себя в статусе мировой звезды, которой больше хочется петь про себя. С одной стороны, What Was I Made For? была глубокого личной, как альбом Happier Than Ever, с другой — универсальной, удачно транслировавшей настроение, страхи и проблемы подросшей аудитории, как и сама Айлиш, столкнувшейся со страхами и неопределенностью, свойственной молодым людям в 20-22 года.
Тут бы Билли Айлиш и Финнеасу О’Коннелу взять быка за рога, да сделать ровно такой же альбом-мостик между внутренним миром певицы и проблемами ее аудитории. Но нет: теперь, с выходом Hit Me Hard and Soft, можно смело утверждать, что эти артисты находятся на одной волне.
Здесь стоит вспомнить, что Айлиш и О’Коннел не ходили в школу, а обучались на дому при помощи их родителей, голливудских актеров третьего-четвертого звена. Хотя исследования домашнего обучения в западном мире до сих пор не дают полной картины различий между школьниками и не-школьниками, одну вещь можно утверждать смело: дети, прошедшие через домашнее обучение, впоследствии демонстрируют повышенный уровень независимости и автономности в мышлении. Hit Me Hard and Soft примерно таким и получился: вещью в себе, как будто огражденной от мира вокруг.
Впрочем, насчет домашнего обучения есть еще один миф, который ученые как раз не подтверждают: что у прошедших его детей чаще бывают серьезные проблемы с навыками общения. В вышедшем в апреле в журнале Rolling Stone огромном репортаже о Билли Айлиш авторства журналистки Энджи Марточчио сама певица то ли потакает мифу, то ли просто показывает ученым средний палец.
Статья рисует следующую картину: Айлиш любит сидеть дома одна и мастурбировать перед зеркалом, а ее подруги — главным образом Хейли Бибер и Зое Кравиц — тратят огромные силы, чтобы вытаскивать певицу на улицу. Айлиш ходит в ресторан быстрого питания «Чипотл» и разговаривает с кассирами — и от пересказа разговора чувствуешь ожог испанским стыдом. Наконец, наговорив кучу всего журналистке, Айлиш сама звонит Марточчио и признается: «Я не умею нормально общаться с людьми и бесконтрольно перегружаю их информацией».
Трудно сказать, спектакль это или нет — все-таки Айлиш дочь актеров и сама по себе актриса, да и Джимми Айовин, шеф лейбла Interscope, умеет делать так, чтобы его подопечные давали хорошие спектакли по пиар-фронту, — но от Hit Me Hard and Soft действительно веет ощущением провала попытки коммуникации.
Песни на альбоме — это будто дневниковые записи самой Айлиш: бесконечная борьба с опасностями славы и попытки эту славы принять с помощью секса, самоубеждений, расставания с партнерами. Последнее — особенно важно, потому что этому посвящены четыре последние песни альбома, L’Amour de la Vie, The Diner, Bittersuite и Blue, которые можно расценить как одну большую сюиту, даром и образы в них часто повторяются: синий цвет, французский язык, фраза «любовь моей жизни» и так далее.
Естественно, такая тематика всё равно могла бы соприкоснуться с настроением и жизнью аудитории Айлиш, но песни на Hit Me Hard and Soft написаны неожиданно сложным и полным самой Айлиш языком, очень далеким от прямоты What Was I Made For? К тому же они часто структурно и музыкально сложны — прямо скажем, сложней, чем может ждать публика, привыкшая к Bad Guy, Bury a Friend, Therefore I Am и другим хитам артистки.
В звуковых полотнах Финнеаса то меняются мелодии внутри одного и того же трека — самый заметный такой переход ждет слушателя в L’Amour de la Vie, из баллады превращающейся в некое томное итало-диско, — то перегружаются кучей мелких эффектов, струнными или крупными мазками битов.
Финнеас О’Коннел и сама Айлиш всё в том же интервью Rolling Stone говорили, что хотели сделать из Hit Me Hard and Soft классический альбом, который нужно слушать от начала до конца, — и поэтому не выпускали с него синглов и сделали его коротким, всего около сорока минут, надеясь на больший драматический эффект.
Но драмы не чувствуется, а чувствуется скука. Музыка пусть и заставляет обращать на себя внимание неожиданными переходами из одного настроения в другое, но в целом звучит просто крайне качественно и без сюрпризов. А внутренний мир Билли Айлиш, как мы уже поняли, не то чтобы удивительно интересен. Да и настоящей — не наигранной, как в треке Lunch — интимности для такой личной музыки тоже не хватает. Получается самовыражение ради самовыражения — грустная и печально буржуазная вещь. Hit Me Hard and Soft выглядит головоломкой, которую у многих не получится решить.
Исключение — фанаты Айлиш, которые уже скупили все билеты на ее огромное турне, запланированное на этот и следующий год, даже несмотря на супервысокие цены. Им будет всё равно: все-таки и Bad Guy певица точно споет, и новые песни, если себя сильно заставить, можно будет полюбить.
Статус Айлиш как звезды планетарного масштаба все равно остается вне досягаемости последствий артистических недочетов. Но надолго ли? Впрочем, на Hit Me Hard and Soft она, по крайне мере, напоминает, что может не только шептать, но и по-настоящему красиво петь — так что хотя бы голос в резерве у Айлиш будет всегда.
