Русское издание бестселлера Масахиро Имамуры «Смерть среди бессмертных» открывается предисловием, в котором маститый детективщик Содзи Симада объясняет, почему вышедший в 2017 году дебютный роман никому не известного автора удостоился в Японии самых престижных жанровых премий и возглавил все основные ежегодные рейтинги остросюжетной литературы в стране. Называя роман Имамуры «социальным явлением», Симада объясняет его успех прежде всего особенностями внутрияпонской литературной ситуации, однако, излагая краткую историю японского детектива, начинает все-таки с Эдгара Аллана По и Артура Конан Дойла. Критик Лидия Маслова представляет книгу недели, специально для «Известий».
Москва: Эксмо, 2023. — пер. с японского С. Логачева — 384 с.
С доктором Ватсоном на протяжении всего романа сравнивает себя рассказчик, от лица которого ведется повествование в «Смерти среди бессмертных» — студент экономического факультета Хамура, «угрюмый первокурсник, как щитом прикрывающийся званием знатока детективных романов». Своего Шерлока Холмса Хамура находит в лице студента третьего курса естественного факультета Акэти, президента Клуба любителей детективов. В прологе романа они разыгрывают забавную сценку в студенческой закусочной, иллюстрирующую, как работает дедуктивный метод. Детективы-любители состязаются в проницательности, пытаясь на основе тех или иных, кажущихся незначительными, деталей угадать, что закажет вошедшая в кафетерий студентка — карри удон или рамэн, — но в результате оба промахиваются: «Девушка остановила свой выбор на блюде дня — холодном удоне с соевым соусом, тертой редькой и тунцом».
Симада в предисловии определяет жанр «Смерти среди бессмертных» как «хонкаку-детектив», на котором он и сам собаку съел, и перечисляет его необходимые атрибуты: «подозрительный загородный дом или особняк с его не менее подозрительными обитателями; необходимая информация о персонажах, предоставляемая читателю на ранней стадии повествования; убийство в запертой комнате без видимого мотива; в особняк приглашен великий детектив из внешнего мира, который использует только ту информацию, которой обладает читатель, чтобы найти собственное решение загадки». Все эти ингредиенты налицо в романе Имамуры, где в качестве приятного бонуса полно красивых студенток. Завязка происходит в тот момент, когда к «Холмсу» и «Ватсону», отчаявшимся прибиться к какому-либо интересному расследованию, внезапно обращается университетская знаменитость, студентка-литературовед Хируко, не только известная сотрудничеством с полицией в настоящих расследованиях, но и обладающая неотразимой внешностью: «Рост сантиметров сто пятьдесят с небольшим, в юбке выше колен она казалась очень стройной. Она была не хороша, не симпатична, а прекрасна».
Хируко приглашает рассказчика и его старшего товарища присоединиться к студентам киноведческого факультета, которые собираются снять что-то вроде «Ведьмы из Блэра» на вилле «Фиалка» — это родительское поместье одного из студентов старших курсов. Однако ситуация осложняется трагическим инцидентом, омрачившим аналогичный прошлогодний выездной практикум, а также подкинутой анонимом запиской: «Кто будет жертвой в этом году?».
Имамура вообще любит записки как один из элементов детективной головоломки, и в дальнейшем возле каждого трупа будут обнаруживаться сбивающие с толку загадочные послания. Но самой оригинальной находкой Имамуры становится дополнительный фактор, который он добавляет к традиционному формату «хонкаку» — это толпы зомби, штурмующие злополучную виллу «Фиалка». Как только юные разнополые любители детективов расселяются по номерам и начинают прикидывать, кому какая девчонка достанется, на происходящем неподалеку рок-фестивале неизвестные биотеррористы распыляют вирус, превращающий людей в зомби, и персонажам вскоре становится уже не до личной жизни.
Идея с биологическим терактом не только добавляет саспенса в действие, когда осадившие виллу монстры постепенно отвоевывают этаж за этажом, в итоге вытесняя людей на крышу, но и помогает автору создавать дополнительные сюжетные повороты. Оставшиеся пока что в живых персонажи ломают голову над очередным трупом, чьих же это рук дело — зомби или все-таки человека. Кроме того, Имамура подверстывает в свой не лишенный интеллектуальных претензий роман давно ставшие общим местом размышления о том, какую символическую нагрузку несут зомби в культуре. Они вложены в уста удачно затесавшегося в компанию киноведа-специалиста по ходячим мертвецам: «Теперь зомби — уже не гротескные, внушающие ужас уроды; их образ используется, чтобы пролить свет на самые разные проблемы — греховность человека, неравенство между бедными и богатыми, разделение людей на сильных и слабых, любовь и дружбу, любовь к семье, трагедии, когда друзья в мгновение ока превращаются во врагов... Люди проецируют на зомби собственное эго и образ мыслей».
В какой-то момент Имамура отчасти использует один хитрый прием, изобретенный Агатой Кристи и вызвавший своей виртуозностью такую зависть коллег, что ее даже исключили за этот фокус из союза детективных писателей. С тех пор подобные конструкции используются не так уж часто, потому что мало кому хватает мастерства не раскрыть карты раньше времени, но в «Смерти среди бессмертных» автор ловко пускает читателя по ложному следу, несколько раз действительно неожиданно меняя траекторию расследования и бросая подозрение по очереди практически на всех персонажей.
И все же ошарашить читателя оригинальностью — далеко не главная задача Имамуры, который пишет, скорее, метадетектив. Здесь нередко важнее, чем сама интрига, оказываются рассуждения о природе жанра или морально-этические тонкости, например напряженные рефлексии о том, что убийцу можно было бы остановить, когда он оказался на распутье, правильно ответив на его вопрос в нужный момент, или, в конце концов, философские раздумья о человеческой природе: «Искусственное оплодотворение, генные манипуляции, клонирование животных... Люди нарушают все этические нормы. Ничего удивительно, если в ходе этих процессов появляется побочный продукт — зомби. Ученые утверждают, что технологии сами по себе не могут быть греховными: просто надо правильно их использовать, и проблем не возникнет. Но человек меньше всего подходит на роль создания, способного принимать правильные решения».
