К 79-летней годовщине победы в ВОВ выходит переиздание книги «Нас называли ночными ведьмами», написанной Ириной Ракобольской и Натальей Кравцовой. «Сноб» публикует отрывок.
Лечу в женский авиаполк. Интересно, какие они, эти женщины? Наверное, суровые, громогласные и уж совсем не женственные.
*
Отпустил усы. Пусть сразу поймут — прилетел мужчина.
*
Прилетел. С аэродрома провели в штаб. Начальник штаба полка Ирина Ракобольская. Коротко острижена. Карие лукавые глаза. Проверила документы. Вежливо посмотрела на мои усы, улыбнулась: «Хотите быть похожим на Хемингуэя?» Кругом сдержанно засмеялись. Утром сбрил усы.
*
Командир полка — мягкая, необычайно женственная. Ставит боевую задачу. Офицеры-девушки записывают. Совсем как в институте на первом курсе.
*
Здесь очень любят цветы. Больше всех их любит Женя Жигуленко — высокая, синеглазая, красивая девушка с двумя орденами, — ложась спать, кладет на подушку цветы. Берет цветы и в самолет. Улетает бомбить врага с пучком подснежников. Она мастер составлять букеты, она же озорна, любит разыгрывать. А вид у нее кроткий, застенчивый...
*
Марина Чечнева. Командир эскадрильи. Ужасно ей хочется походить на мужчину. Ухватки былого солдата. А присмотришься — милая девушка, ласковая. Обожает стихи.
*
С утра после завтрака пошел с капитаном Ракобольской на занятия в одну из эскадрилий. По пути выясняю планы послеармейской жизни капитана: закончить МГУ. Ее лекцию «Авиационное наступление» слушали хорошо. Во время перерыва летчица — лейтенант, совсем молоденькая, с двумя орденами — сидела, держа на руках кошку. Кошка мурлыкала и безответственно тыкалась мордой в орден Красного Знамени. Фамилия девушки Гашева. Ей 21 год. Она получила письмо от матери. Письмо в стихах. Его читала вся эскадрилья.
*
Полк работает ночью. Это ночные бомбардировщики. Днем зашел в одну из эскадрилий. Разговаривают две девушки, обе офицеры. Меня не заметили. «Ты понимаешь, — говорит первая — на холсте вышит поросенок, на поросенке фартук с карманчиками». — «Аппликация?» — спрашивает вторая. «Да, в карманчике платок. Хочешь синий, хочешь зеленый». — «Прелесть». Я кашлянул, обе оглянулись и сразу, без перехода: «Экипажи все отбомбились», — сказала первая. «Вернулись без потерь», — добавила вторая. Я вышел. Мне не хотелось мешать их беседе на военные темы.
*
Когда начальник штаба полка еще училась в школе, она играла донну Анну. Пришла Мухина — знаменитый скульптор — и сказала: «Этой девочке надо идти на сцену».
*
Фашистские зенитчики подбили наш самолет. Он совершил вынужденную посадку на ничьей земле. Летчик и штурман — Руфина Гашева и Ольга Санфирова решили пробираться к своим. Идут — одна чуть впереди, другая сзади. На двух подруг один пистолет. Идущая впереди говорит подруге, у которой в руке пистолет: «Если наткнешься на врагов — первым выстрелом убей меня, вторым себя». Идут. Потом первая оборачивается, говорит подруге: «А ведь ты меня не убьешь». Вторая тут же отвечает: «Я тебя больше всего на свете люблю. Я тебя обязательно убью!»
*
Вчера в полк привезли погоны. Началась массовая примерка. Я на мгновение почувствовал себя в ателье мод.
*
Штурман полка Женя Руднева, держа в руке список штурманов, ласково говорит: «Это все мои штурманята».
*
Мужчины, приезжающие в полк, держатся весьма осторожно.
*
Кажется, что под ногами у них не поле аэродрома, а минное поле.
*
В рабочее время: «Товарищ капитан! Разрешите обратиться?» В нерабочее время: «Ира, у тебя есть белые нитки? Толя письмо прислал — умрешь со смеху».
*
Маша Смирнова до войны была учительницей и дошкольным воспитателем. Представьте себе ее в белом халате и косынке. Она сидит на пеньке и читает ребятишкам сказочку. Проходит время, и эта самая воспитательница совершает свой 705-й (!!) боевой вылет на бомбежку врага. Это уже не сказочка. Это чистая правда...
Я смотрю на Машу и думаю. Пройдут года. У Маши будет внучка. И внучка скажет своей подружке: «А моя бабушка кавалер ордена Александра Невского».
*
На теоретической конференции штурман Таня Сумарокова делает содоклад об уничтожении живой силы противника. Говорит с уверенностью генштабиста. На днях она в полете обморозила себе щеки. Утром сообщила, что собирается защищать диссертацию на тему «Выведение веснушек методом обмораживания».
Московские хорошие девушки, смотрите на Руфину Гашеву. У этой девушки есть чему поучиться. Когда я услышу о силе человеческого духа, я обязательно вспомню об этой московской девушке, прямо из аудитории университета ушедшей на фронт. Сама она говорит, что страшно бывает редко. Больше всегда азарта. Попадешь в луч прожектора и думаешь, как бы влепить бомбу в самый прожектор. Интересно как-то. Всегда у нее, как она говорит, чувство страха запаздывает.
Попробуйте себе представить Джульетту в комбинезоне. Пусть она наденет унты, шлем, перчатки. Пусть подпояшется ремнем с кобурой. Произойдет чудо — возникнет военный летчик, но при этом не исчезнет Джульетта. Это не парадоксальное сравнение. Это именно так. Тихая, очень поэтичная, ясноглазая — вот какова эта девушка с именем Руфина.
*
В одной из эскадрилий висит юмористическая стенная газета. Там напечатаны «Заповеди женского полка». Вот некоторые из них:
«Гордись, ты женщина. Смотри на мужчин свысока!
Не отбивай жениха от ближней!
Не завидуй другу (особенно если он в наряде)!
Не стригись. Храни женственность!
Не топчи сапоги. Новых не дадут!
Люби строевую!
Не выливай раку, отдай товарищу!
Не сквернословь!
Не теряйся!»
*
День. Мы сидим в землянке. Над нами с оглушительным ревом проходит штурмовик. Все оборачиваются и многозначительно смотрят на девушку в погонах лейтенанта. Она слегка краснеет и пожимает плечами: «Ну что же я могу с ним сделать!» Дело в том, что в девушку-лейтенанта страстно влюблен парень — летчик-штурмовик из соседнего полка.
*
Руфина Гашева летела с Санфировой. Везли бомбы и кассеты с зажигательной смесью. Над целью заел замок. Гашева сказала: «Леля! Я сейчас вылезу». И она вылезла на плоскость и столкнула кассету вниз на врага. Самолет шел со скоростью 100 км в час и на большой высоте.
*
Из литературного журнала 1-й эскадрильи: «Мы пришли отовсюду — из Осоавиахима, из ГВФ, из вузов, из техникумов, с заводов и учреждений. Пришли такие молодые, как семнадцатилетняя Вера Маменко, и „пожилые“ — в основном двадцатидвухлетние. Было тут много москвичек... Были из Киева, из Керчи, из Иркутска и Калинина. Все собрались, чтобы потом под Моздоком участвовать в борьбе за Сталинград... а на Таманском полуострове драться за Керчь...»
*
Однажды ночью, когда наши части стояли в обороне на р. Миус, над линией фронта пролетел низко-низко самолет По-2. Над самыми окопами самолет убрал газ, и оттуда послышался гневный женский голос: «Что же вы сидите, черт вас возьми! Мы бомбы возим, бомбим фрицев, а вы не наступаете!» В эту же ночь подразделение пехоты перешло в атаку, захватило несколько блиндажей и дотов противника. Командующий наземными войсками приказал найти девушку, которая ругалась в эту ночь над линией фронта, и вынести ей благодарность...
*
Она — летчик, офицер, награждена четырьмя орденами, а муж работает в тылу. Прилетела домой на сутки. Утром открыла глаза, видит — муж стоит перед зеркалом в ее гимнастерке с орденами. Стоит и молча качает головой. Она закрыла глаза.
*
Девушки условливаются о месте и времени встречи в Москве после войны... Говорят об этом с улыбкой, а думают и надеются всерьез.
*
«После Победы мы обязательно должны встретиться все. Я думаю о смерти с презрением и никогда не задумываюсь, чтобы помериться с ней силами. Мне кажется, что все должны остаться такими, какими расстаемся сейчас». Это записала в тетрадь Амосовой Галя Джунковская из полка Пе-2, совсем молоденькая, с круглым, чуточку мальчишеским лицом...
Б. Ласкин. Поселок Пересыпь, 44 г.
