Почти половина силовиков, которых осудили за пытки, получили условные сроки. Об этом по итогам 20-летнего наблюдения сообщили в Комитете против пыток.
При этом отмечается, что официальная статистика по делам о пытках в России никогда не велась и не ведётся. А если дело по жалобе на пытки возбуждают, то до этого следователи в среднем шесть раз отказывают в его возбуждении. Очевидно, что множество фактов истязательств не становятся поводом для разбирательств.
С вопросом о том, почему система внутренних органов, которая должна являть собой неотвратимость наказания, нередко сама уходит от него, ForPost обратился к председателю Национального антикоррупционного комитета, члену Совета по правам человека Кириллу Кабанову.
Шаг номер 1. Новый вид допроса
Эксперт заметил, что дела о пытках всё-таки доходят до суда и в тюрьмах находится большое количество полицейских, осуждённых за эти преступления. Но о таких делах мало известно, потому что огласке эти истории не предаются.
Он рассказал, что факты пыток имеют место и в Европе, и в Америке, и связаны они в том числе с тем, что у некоторых людей в системе правоохранительных органов меняется психика.
«Кто-то совершает эти преступления, исходя из лучших побуждений. Кто-то — исходя из бандитских и коррупционных побуждений», — рассказал Кабанов.
Эксперт считает, что легализация гуманных форм допроса и одновременное ужесточение наказания за пытки может изменить ситуацию в России.
«Должна быть законно прописана процедура по поводу психологического воздействия, возможно, фармакологического воздействия, в случае угрозы массовой гибели людей или когда это касается жизни несовершеннолетних, спасения их от маньяков. То есть это химический метод допроса с участием врача. Но это не насилие, это не шваброй в задний проход (имеет в виду ужаснейшую историю пыток, которые практиковали в иркутской системе ФСИН — прим.).
И одновременно мы должны ужесточать наказание для тех, кто применяет насилие в отношении задержанных. Срок надо увеличивать, оценивая эти преступления как тяжкие (до 15 лет лишения свободы — прим.). Человек в погонах не должен поднимать руку на беззащитного.
Но наказывать надо именно за пытки. Я сам работал в спецслужбах и понимаю, что во время проведения боевых мероприятий возникают разные ситуации, но когда человек задержан, это другое дело», — рассказал эксперт.
Кабанов добавил, что камеры видеонаблюдения должны стоять везде — «вплоть до туалетов». И не должно быть ситуаций, когда камеры отключаются в самые подозрительные моменты.
Шаг номер 2. Изменить сотрудника
Вместе с тем уже сейчас невозможно не обращать внимания на известные факты пыток. С вопросом о том, почему такая практика имеет место и можем ли мы говорить о круговой поруке среди части силовиков, ForPost обратился к полковнику ФСИН в отставке Василию Макиенко.
В первую очередь он обратил внимание, что в законе РФ нет понятия пыток. В Совете Федерации в начале года планировали разработать соответствующие поправки в Уголовный кодекс, но с тех пор об этой инициативе не слышно. Во-вторых, по мнению Макиенко, иногда правозащитники дают очень субъективные оценки происходящему, в частности и ситуациям в системе ФСИН.
В то же время эксперт подтвердил, что по отношению к заключённым «безобразий полно». И чтобы решить проблему, нужно серьёзным образом поменять отношение сотрудников к работе и изменить систему, как службы и карьеры, так и наказаний за нарушения.
Например, у преступившего закон сотрудника следует отбирать наработанные льготы, включая повышенную пенсию, уверен Макиенко:
«Нужны такие правила игры, чтобы ты терял всё, если совершишь преступление. Чтобы человек знал, что если ты честно служишь, то получаешь хорошую пенсию, социальный пакет, чтобы с каждым званием зарплата раза в полтора больше становилась. А с другой стороны — можешь потерять всё, если нарушишь».
Эксперт считает, что сейчас система не стимулирует сотрудников развиваться и оставаться на службе. По мнению Макиенко, это можно изменить введением грамотной аттестации и балльной системы оценки.
«Аттестация должна проводиться не начальником учреждения, где работает сотрудник, и не его коллегами. Это должно быть так, как 25 лет назад было в армии США. Тогда случайным образом выбирали трёх офицеров, которые служат в разных подразделениях и в других регионах. И к ним приходили с указанием: «На следующий день выехать для проведения аттестации офицеров такого-то полка».
Из-за этой практики каждый был готов к тому, что его назначат проверяющим. И информация о том, что конкретный офицер проводил данную проверку, шла в личное дело и влияла на его рейтинг. У них балльная система, понимаете, и она мотивирует развиваться. Если военный изучает иностранный язык — это тоже дополнительный балл.
Если он командир роты и его рота стала отличной — ещё балл, который приближает его к следующему званию.
А у нас как? При Ельцине задрали во всех силовых структурах потолки по званиям, и, посмотрите, майоры стоят в качестве гаишников на дорогах. Скоро генерал-майоры стоять будут», — рассказал полковник в отставке.
Шаг номер 3. Нам необходимы граждане
При этом Макиенко считает, что дела о преступлениях силовиков, в частности о пытках, доходят до суда. Об этом, по его мнению, говорит, например, история пыток в ярославской колонии.
Однако, с одной стороны, эта история ещё не завершена, а с другой — есть большой вопрос: был бы дан ход этому делу, если бы нарушения не освещали и не предавали огласке некоторые СМИ федерального уровня?
Макиенко высказался, что, безусловно, России необходимы эти наблюдатели, а без гражданского общества не получится решить данную проблему. Тем не менее, он указал, что уровень профессионализма правозащитников иногда находится в рамках понятия «городской сумасшедший»:
«Нужно развивать гражданское общество. Правозащитники должны быть квалифицированными, знающими закон, их должны уважать сами сотрудники силовых ведомств. Наряду с изменением системы прохождения службы для силовиков гражданское общество будет балансиром и противовесом нарушениям.
Потому что сейчас сотрудник видит, как бьют какого-то зэка, и он думает: «Это нормально — норма жизни. Старший товарищ этим занимался, и я буду». Это впитывается на подсознательном уровне.
А если человек получил нормальное образование и думает, что его ждёт к 50 годам, он включит мозги и подумает: «А как это с законом соотносится? А что за это может быть?» Вот в чём дело. Нужно и гражданское общество, и это».
Читайте по теме: Осуждённая из-за свадебного фото с сотрудником ФСБ заявила о пытках
Семён Гринберг
