Печатается с милостивого разрешения автора дневника (перевод с якутского).
Запись 12.
1 августа, среда.
Мой обожаемый дневник, ты не поверишь, что сегодня со мной приключилось!
Я, проснувшись на своей шикарной кровати, после всех водных процедур, гламурно позавтракала хлебом с маслом. Так как в Якутске нет машин марки «Бугатти» (единственной достойной меня марки), пришлось ехать на работу на автобусе.
Я очень редко пользуюсь автобусом, в последний раз в детстве, когда я ехала в школу (шофер приболел, все дела). Эта была ужасная во всех смыслах поездка. Было холодно, все кашляли, а в довершение ко всему на моей транспортной карте закончились деньги! Этот водила так мне и сказал:
— Денег на балансе нет. Платите наличными.
Естественно я не стала платить. Он закатил такой безобразный скандал, что мне было просто за него стыдно. В последний раз мне было так стыдно в детстве, когда наш сосед-алкоголик по коммуналке… или это была тетя Гея? Ой, глобальное потепление – из-за него у меня видимо что-то с памятью.
Добравшись до работы, я как обычно величаво подошла к лифту. В лифт вхожу я всегда первая, чтобы все знали – кто здесь богиня. Потом, когда лифт поднимается на мой второй этаж – все должны расступаться, я же здесь солнышко.
В одном кабинете со мной также как и прежде, работают очень неприятные люди. Просто я не знаю, за что их взял на работу мой дядя? Может быть, они дали ему подарки? Хотя они такие все здесь бедные и нищие, что мне остается только гадать. Но ничего эту тайну я скоро разгадаю. Ведь в кабинете на мне одной только все держится.
Трудовой день был в самом разгаре, как я услышала из-за спины: «Эй, Памела!».
Я хотела было обругать нахала, но сдержалась. Убрав грациозно руки с клавиатуры, выпрямив спину, я стала медленно поворачивать шею к источнику шума. Это был, как и думала, Женька из отдела с юристами.
— Ты совсем тупая? Тебе сказали, сделать инвентаризацию входящих писем за 2016 год, а ты что сделала?!
(Я привожу слова этого негодяя слово в слово, чтобы его в будущем наказала история!)
Не успела я привести этому последнему подлецу «сто причин, почему он не прав», как он продолжил на меня орать.
— Ты их выкинула на помойку!
Ну откуда я могла знать, что инвентаризация и утилизация – это не одно и то же? И, в конце концов, это фирма моего дяди и значит я – это продолжение моего дяди. На меня нельзя повышать голос и кричать. Совсем отбился от рук персонал, нужно сказать об этом дяде. И да, в скором времени я сидела в кабинете дяди.
— Эх, Маша, Маша…
— Памела, — перебила я его занудные нотации, — Дядя Гриша, я же сколько раз вам говорила, что я теперь Памела по паспорту.
— Маша, а сколько раз я тебе говорил, что если будет на тебя еще одна жалоба, то мне придется отправить тебя обратно в деревню.
— Ну, вы же дядя Гриша шутите?
— Маша, этих жалоб уже несколько томов. Это уже не шутки.
Да… ситуация была критической. В деревню я не хотела и поэтому разревелась. То есть, с моего правого глаза, скатилась одинокая слезинка, блеснувшая от офисной лампы и покатившаяся дальше, оставляя полный печали и грусти влажный след на моем гладком лице.
В общем, мой обожаемый дневник меня дядя не прогнал в деревню. Мне пришлось пойти на маленькую хитрость, чтобы остаться на работе. Я сказала, что я беременна.
Осталось всего ничего – найти будущего отца ребенка. Над этим я подумаю завтра. А пока, я приму ванну и буду слушать всю ночь Монеточку.
Ауфидерзейн!
