ФАН выяснил, как работает одно из передовых подразделений криминалистики Следственного комитета РФ.
В честь Дня защитника Отечества журналисты Федерального агентства новостей пообщались с сотрудником Центрального аппарата Следственного комитета РФ, старшим следователем-криминалистом, подполковником юстиции Александром Алексеевым. Нам эксклюзивно удалось узнать, как работает одно из передовых подразделений криминалистики СК, как им удается раскрывать дела многолетней давности в разных регионах, при помощи каких современных методов выявляются убийцы и насильники, которым десятки лет удавалось оставаться на свободе, как удается небольшому отделу курировать округ из 11 субъектов РФ с населением более 14 млн человек и площадью более 1,5 млн кв. км. Наш материал посвящен людям, которые защищают Родину, не с автоматом в руках, а анализом и кропотливой работой.
— Чем занимается ваше подразделение, в чем его основная функция и задача?
— С февраля 2019 года на территории Санкт-Петербурга дислоцируется отдел криминалистического сопровождения следствия Главного управления криминалистики (Криминалистический центр) Следственного комитета РФ. Это подразделение Главного управления криминалистики Центрального аппарата. Расположено оно на территории Санкт-Петербурга, потому что этот город очень удобен для выполнения тех функций и задач, которые стоят перед отделом. Северная столица легко соединяется с другими областями при помощи авиа, ж/д и других транспортных сообщений, поэтому мы дислоцируемся именно здесь.
Подразделение состоит из руководителя и семи оперативных сотрудников (три старших следователя-криминалиста и четыре следователя-криминалиста). Мы работаем на Северо-Запад России: Санкт-Петербург, Ленинградскую, Архангельскую, Вологодскую, Калининградскую, Новгородскую, Псковскую, Мурманскую области, Ненецкий автономный округ, республики Карелия и Коми. Наша работа строится по территориально-зональному признаку. Каждый из сотрудников курирует ту или иную область.
Задачей отдела является участие в организации и осуществление криминалистической деятельности, направленной на обеспечение оперативного и качественного расследования преступлений, которые вызвали широкий общественный резонанс. Под этим в первую очередь подразумевают преступления в отношении несовершеннолетних. Это тяжкие и особо тяжкие преступления. Убийства, убийства при отягчающих обстоятельствах, в частности, гибель двух и более лиц, преступления сексуальной направленности. Также это катастрофы, унесшие жизни большого количества людей, — пожары, происшествия на различных видах транспорта. Мы проводим работу, что называется, до результата, то есть до раскрытия, до появления лиц, которые причастны к совершению данных преступлений. Мы оказываем содействие следственно-оперативной группе на протяжении всего расследования, до направления дела в суд. По делам текущим наша задача — оперативно выехать на место совершения преступления и отработать на максимум, сделать все возможное. В частности, это дела, которые требуют оперативной работы сотрудников Центрального аппарата.
Одно из самых важных наших направлений — это раскрытие преступлений прошлых лет. Мы независимо от выезда в регионы по другим преступлениям уделяем большое внимание делам, не раскрытым в прошлые годы. Организовываем работу по их раскрытию и лично принимаем в нем участие.
— Как они к вам поступают, их же достаточно много?
— После того, как отдел был создан и начал свою деятельность, регионы были распределены между сотрудниками. Каждый работник нашего отдела запрашивает информацию со своего региона за все годы о тех преступлениях, которые были не раскрыты. Это огромный реестр уголовных дел, где преступники еще не найдены. Проводится анализ, и из имеющихся преступлений выбираются наиболее резонансные, которые непосредственно относятся к нашей деятельности. Затем мы выезжаем в командировку, изучаем дела и начинаем организовывать работу по их раскрытию. Мы готовим рекомендации, что можно сделать по этому делу для раскрытия, и потом совместно со следователем начинаем их планомерное выполнение.
— То есть создается новая следственно-оперативная группа?
— Да, на базе того следственного органа, куда мы выезжаем, по нашим рекомендациям дело возобновляется. Создается следственно-оперативная группа, в которую входит либо один следователь, либо несколько, и мы вместе со следователем оказываем содействие в проведении ряда следственных действий, назначения экспертиз, то есть выполняем всю работу, чтобы виновное лицо было установлено. Но сначала мы должны ознакомиться с материалами дела, потому что без этого сложно говорить о перспективах. Более того, зачастую очень много информации получаем именно из материалов уголовного дела. Поэтому наша основная задача на первоначальном этапе — это изучение, кропотливый анализ документов и составление плана работы по выявлению виновных.
— Это ж сотни страниц, десятки томов.
— Да, десятки томов. Бывает, приходится несколько раз выезжать для изучения одного дела. Дела есть и по 100, и по 200 томов, то есть массив большой.
— Каких результатов вам удалось достичь за прошедший год?
— Есть ряд резонансных раскрытий, которые состоялись благодаря работе сотрудников нашего подразделения. Приведу один из примеров, дело широко освещалось ранее в средствах массовой информации: речь об убийстве третьеклассницы в Ленинградской области.
В 2011 году в Волосовском районе Ленинградской области пропала десятилетняя девочка. Она ушла из дома по месту жительства к своему дяде, переночевала у него, больше ее никто не видел. Было возбуждено уголовное дело по факту безвестного исчезновения. Проводились масштабные поисковые мероприятия с участием сотрудников полиции, МЧС, волонтеров, сотрудников Следственного комитета, но обнаружить школьницу не удалось. Только спустя несколько месяцев тело пропавшей было найдено в лесном массиве вблизи деревни Извара. Мать девочки, которая принимала участие в опознании по одежде, опознала свою дочь, но достоверно установить, она ли это, возможно было только в результате проведения молекулярно-генетической экспертизы, потому что длительное время тело находилось в лесном массиве.
Еще тогда выводы экспертизы шокировали следователей. Оказалось, что женщина, которая всю жизнь считала себя биологической матерью девочки, оказалась не ее матерью. Экспертиза не подтвердила, что они являются родственниками, хотя генетика несовершеннолетней совпадала с генетикой, которая была обнаружена на одежде, изъятой по месту жительства. Тогда следователи еще в 2011-2012 годах получили образцы крови у всех рожениц, которые рожали совместно с женщиной, считавшей себя матерью погибшей девочки, в этот период и установили, что в роддоме произошла ошибка. Таким образом, у матери школьницы в живых осталась ее биологическая дочка, которая проживала в другой семье. После этого проводились мероприятия по проверке и родственников, и лиц, ранее судимых, и жителей города Волосово и окрестностей, но установить лицо, которое совершило данное преступление, следователям не удалось.
В 2019 году мы приступили к работе по этому делу с того, что тщательно изучали его объемные материалы. Можно сказать, разложили его на атомы, разработали комплекс оперативных, технических и следственных мероприятий, которые надо провести, и начали их лично осуществлять. Можно сказать, жили в городе Волосово на протяжении двух недель совместно с оперативным подразделением, которое осуществляло сопровождение. Нашей задачей в первую очередь являлось знакомство с этой семьей. Мы составили психологический портрет каждого человека, который имел отношение к умершей девочке. Это удалось при планомерных, ежедневных допросах этих лиц. Проанализировали и те технические моменты, которые ранее были упущены. Мы заподозрили одного из родственников.
Нам удалось установить телефонный номер ребенка, который отсутствовал в деле ранее, так как девочка часто теряла телефоны, а никто из родственников на тот период времени его вспомнить не мог. Далее был обнаружен факт общения ребенка со взрослым мужчиной старше 40 лет, который никогда ранее не контактировал с девочкой, проявил явную подозрительную активность в общении с ней. Мужчина оказался братом отчима.
Подведя итог нашей работы, мы пришли к тому, что именно этот человек и совершил преступление. Мы узнали каждое его движение после исчезновения девочки. Таким образом, получив эту информацию, проработали все его контакты, все связи, нашли соучастников. Подозреваемый написал явку с повинной и дал полностью признательные показания. Он выехал с нами на проверку показаний на месте и рассказал, как все было.
Это один из примеров, когда всем миром берешься за работу и коллективно раскрываешь дело многолетней давности.
— Считается, что в Центральном аппарате СКР трудятся самые опытные следователи. Это же касается и сотрудников Криминалистического центра?
— Да, в Центральном аппарате работают наиболее опытные сотрудники, которые имеют достаточно большой стаж следственной работы. И не только стаж — они доказали в своей работе свои способности. Следователи-криминалисты — это составляющая из двух слов: «следователь» и «криминалист». Наверное, невозможно быть хорошим криминалистом, если ты никогда не работал следователем. Поэтому сначала человек приобретает опыт следственной работы, а потом дополняет его глубокими криминалистическими данными о том, как правильно проводить то или иное следственное действие, какую тактику избрать, какую методику. Одно и то же следственное действие можно провести с разными результатами. Даже самое простое — допрос свидетелей. Если ты к нему не готов, не знаешь подход или неправильно поставил вопрос, то одному следователю этот человек рассказывает все, а другому ничего, а вроде как следственное действие проведено. Это в том числе и опыт следственной работы, и те знания, которые приобретаешь с годами. Так же на сегодняшний день огромное значение играет применение криминалистической техники. Помимо этого, наш отдел активно развивает и нарабатывает свою собственную практику — проведение ольфакторных экспертиз по запаховым следам.
— Такая уже существует? Как забирается запах?
— Да, существует. Любой предмет, с которым контактировал преступник, впитывает его запах, даже с потожировыми выделениями. Есть такой момент, что жидкая кровь потерпевшего навсегда маскирует запах преступника. То есть, если преступник находился вблизи потерпевшего и наносил ему удары ножом и кровь изливалась на одежду потерпевшего, она впитывает запах преступника. Более того, она не только впитывает, но и консервирует этот запах, и даже через 30 лет это возможно установить.
Забирать запах просто. Берется, например, вещь потерпевшего со следами крови, кровь засохшая, она законсервировала этот запах. Есть круг заподозренных лиц. Появляется лицо, у человека берут образцы крови, высушивают на марлю, в сухом формате. Затем этот образец смешивают с образцами других лиц, которые точно не причастны к совершению преступления, это делается для точности экспертизы. Там целая методика, но смысл заключается в том, что собака нюхает кофту потерпевшего с кровью, а потом из многочисленных образцов высушенной крови нюхает все образцы и соотносит полученный результат.
— То есть при помощи животного?
— Да. Даже не одна собака, несколько собак. Это делается для подтверждения. Есть целая методика, чтобы показать суду, что этот метод работает. И собаки с точностью 100% определяют запах, который законсервировала кровь потерпевшего.
— Этот метод использовался в реальных уголовных делах?
— Конечно. Более того, по постановлению суда на основании этих экспертиз уже есть обвинительные приговоры. Эта работа достаточно сложная, понятно. Но если генетика дает нам выводы только о том, был ли подозреваемый на месте вообще, например, он кровь свою оставил или какие-то биологические следы, то ольфакторная экспертиза подтверждает то, что он находился именно там во время преступления.
Преимуществом в раскрытии преступлений прошлых лет служит применение усовершенствованных реагентов, а также новых методик выявления преступника. Эти инструменты более точные и более чувствительные. Именно они помогают получить информацию конкретного генотипа с каких-то объектов, которые раньше не приводили к этому результату и в основном он был отрицательным. Например, в 2000-х годах у нас не было возможности проводить генетические исследования в таких количествах, которые возможны сейчас. Мы находим вещдоки и назначаем экспертизы по тем объектам, где в принципе с большой вероятностью будет генотип преступника. Есть уже факты, где мы находим преступников благодаря этому методу.
