ФАН представляет отчет о дебатах, организованных русским депутатом ЕП и лидером «Русского союза Латвии».
В среду 13 ноября в Европарламенте (ЕП) впервые состоялись слушания о судьбе русской прессы на постсоветском пространстве в республиках Балтии и на Украине. Участвовали журналисты из этих стран, включая тех, кто подвергается уголовному преследованию. Заседание, привлекшее внимание евродепутатов и аккредитованных в ЕП журналистов, вел сопредседатель «Русского союза Латвии», депутат ЕП прошлого созыва Мирослав Митрофанов.
Федеральное агентство новостей представляет отчет о прошедших дебатах, организованных русским депутатом Европарламента и лидером «Русского союза Латвии» Татьяной Жданок. Слушания проходили на русском языке с переводом на английский.
Открывая слушания, Мирослав Митрофанов отметил, что для русского и русскоязычного человека существует несколько опор, которые поддерживают его идентичность. Это — семья, школа, в некоторых случаях — церковь, и, конечно же, средства массовой информации. Благодаря взаимодействию этих четырех составляющих, спустя 30 лет после советского периода нашей истории, русский язык и русская культура живут и продолжают развиваться вне России, но во взаимодействии с нею.
«Особых языковых ограничений для русских СМИ в республиках Балтии не существует, — заметил политик. — Те же языковые квоты 1990-х в Латвии, благодаря политической борьбе и судебным делам, удалось отменить. Сейчас наиболее сложная ситуация складывается на Украине, где принят жесткий закон о языке, который предполагает введение квот и ограничений в деятельность русских СМИ».
В своем видеообращении к участникам слушаний Татьяна Жданок отметила, что заявленная тема очень важна: выживут ли СМИ на русском языке за пределами России на Европейском континенте. Ведь только в Евросоюзе, по разным подсчетам, 7 миллионов жителей, для которых русский язык является родным.
Евродепутат от Эстонии, в прошлом журналист Яна Тоом рассказала, что в Эстонии сейчас нет ни одной общереспубликанской ежедневной газеты на русском. В печатном виде выходит лишь один еженедельник, да и тот издается российским концерном. Эстонцы закрывают на это глаза, считая, что хоть что-то на русском ведь должно быть. Но проблема нынешних русскоязычных изданий в Интернете — в качестве русского языка. Если власть ущемляет образование на русском языке, то, естественно, мы получаем выпускников школ, которые плохо говорят и по-русски, и по-эстонски, а еще хуже пишут на этих языках. Экономические условия привели к тому, что «вымерли» корректоры и выпускающие редакторы. Однако публику не очень грамотные тексты вроде бы устраивают.
К маргинализации русской общины были приложены немалые усилия эстонских властей, признала евродепутат. И в ситуации с «кликовыми» СМИ на информационных порталах происходит невообразимая смесь из «аналитики» и «чего-нибудь еще».
«Я помню первую страницу портала Delfi, где первая новость была про коалиционные переговоры, а вторая — куда девать сперму после минета, — привела пример Яна Тоом. — И вторая — была очень кликабельной, там был миллион комментариев, народ живо обменивался, что же с этим делать. Коалиционные переговоры остались где-то на периферии…»
Русские редакции в Эстонии, как правило, существуют при эстонских. И это «при» предполагает достаточно жесткий контроль, отметила евродепутат.
Например, в бюро Яны Тоом уже четыре года работает бывший редактор русскоязычного варианта эстонского Delfi, уволенная владельцем лишь потому, что публиковала материалы с людьми, которым не полагалось, по мнению хозяина, давать слово. У евродепутата также трудится и экс-редактор русской версии эстонской общественно-политической ежедневной газеты «Postimees» («Почтальон»), которому пришлось уйти после жестких трений с руководством, запрещавшим публиковать обзоры эстонской прессы.
«Эти обзоры выставляли эстонскую прессу в непривлекательном виде, то есть так, как она на самом деле и выглядит, — заметила с улыбкой евродепутат. — Теперь эти обзоры выходят на моей страничке».
Также Яна Тоом привела пример «чудовищной безынициативности», влияющей на нашу судьбу. У евродепутата ушло четыре года, чтобы получить финансирование на повышение квалификации русских журналистов, чего они хотели в 2014 году. И вот в 2018 году Еврокомиссия выделила полмиллиона евро специально на то, чтобы журналисты, пишущие на языках нацменьшинств, могли ездить по странам ЕС и стажироваться в ведущих европейских СМИ. Предполагались командировки сроком на четыре месяца с оплатой всех расходов. Но никто не попросил ни евро! Когда Яна обзвонила тех, с кем в 2014 году обсуждала проблему, в ответ услышала, что «это так сложно писать ходатайство»…
Яна Тоом считает, что подобная безынициативность в какой-то мере является результатом того давления, которое годами испытывали журналисты. Почти чудом удалось продлить проект еще на год. Она призвала коллег не терять интереса к жизни. Ведь в той же маленькой Нарве на севере Эстонии, где 93 процента населения говорят по-русски, выходят пять газет, и они каким-то образом все окупаются.
Выступивший затем на русском языке (!) депутат Европарламента от Словакии Мирослав Радочевски пообещал добиваться того, чтобы русский в Европе изучали больше, чтобы он больше звучал и в Европарламенте. С сожалением он отметил, что молодежь в Словакии, которая хотела бы больше узнать о жизни в той же Прибалтике или России, не контактирует со своими сверстниками из этих республик.
«После прихода к власти Владимира Зеленского репрессии в отношении журналистов по фейковым уголовным делам поставлены на паузу, — рассказал проведший два года и три месяца в тюрьме (из девяти лет по приговору!) по обвинению в помощи сепаратистам настроить канал в Yootube Дмитрий Василец, ведущий программ на телеканале КРТ («Киевская Русь»), а также сотрудничающий с информагентствами «Страна.ua» и «Медиа-поток». — Ни одно дело против журналистов, сфабрикованные при Порошенко, не закрыты, но и суды толком не идут под различными предлогами. Например, сфабрикованное уголовное дело в отношении меня и моего коллеги Евгения Тимонина не закрывают и в суде не рассматривают уже более 20 месяцев после освобождения нас из тюрьмы в 2018-м. Похожая ситуация и по остальным делам, которые сфабрикованы против журналистов Руслана Коцабы, Василия Муравицкого, Павла Волкова, Владимира Скачко, Игоря Гужвы и других».
Дмитрий рассказал и об увеличившемся в последние годы количестве нападений на журналистов, связав это с безнаказанностью. Власти с помощью агрессивных групп националистов пытаются держать в страхе все журналистское сообщество, чтобы скрыть преступления чиновников против государства и народа. Еще один метод борьбы со свободой слова на Украине — языковой закон. Согласно ему, 75-90 процентов содержания телепередач обязаны выходить исключительно на украинском языке.
«И это в стране, в которой большинство граждан говорят и думают на русском», — подчеркнул журналист.
Он также отметил, что национальный оператор почтовых услуг «Укрпочта» целенаправленно сокращает количество почтальонов, лишая сотни сел доступа к газетам.
Другой украинский журналист Павел Волков, отсидевший в тюрьме 1 год и 1 месяц по уголовному обвинению в посягательстве на территориальную целостность Украины, заявил, что с 2014 года на Украине по отношению к русским проводится политика этноцида — уничтожения национальной идентичности и самосознания народа. Весь «культурный смысл» военных действий в Донбассе и массовых репрессий против инакомыслящих на контролируемой Киевом части Украины заключался и заключается в запугивании неукраинского населения. Людей тем самым вынуждают либо ассимилироваться, либо покинуть Украину.
«За прошедшие пять лет десятки журналистов подвергались нападениям, были репрессированы и оказались в тюрьме по статье «угроза национальной безопасности», в частности, «терроризм», — указал Павел. — При этом их обвиняют именно в журналистской деятельности, несмотря на то, что уголовный кодекс не предполагает такого вида пособничества терроризму».
Журналист рассказал, что попал за решетку в 2015 году, опубликовав данные социсследования общественной организации «Простор свободы» об использовании на Украине русского и украинского языков. Прокурор вначале требовал пожизненный срок, а затем — 15 лет лишения свободы. Однако суд оправдал Павла через два года после ареста.
По тем данным, если на Западной Украине русский язык используется на уровне нацменьшинства, то в Центре и на Востоке на нем говорят и пишут в неменьшей степени, чем по-украински. А вот на Юге и Юго-Востоке уже украинский язык применяется на уровне нацменьшинства. И это без почти стопроцентно русскоязычных Донбасса и Крыма.
При этом, по цифрам украинского Института анализа и менеджмента политики, за последние пять лет количество школ с русским языком обучения на Украине сократилось с 621 до 194. В Киеве (где 32% исключительно русскоязычных и 40% билингвов) в нынешнем учебном году только в 7 школах обучение идет на русском, а еще в девяти школах есть классы с обучением на двух языках: русском и украинском. В Днепре (бывшем Днепропетровске), где 58% исключительно русскоязычных и 32% билингвов, осталось всего семь школ с русским языком обучения и еще 32 школы с обучением на двух языках. В Харькове (где 84% русскоязычных и 11% билингвов) из 206 школ в 41 обучают на русском.
«В моем родном Запорожье, где оказалось наименьшее по всей Украине число исключительно украиноговорящих (всего 3%), 74,5% школьников получают образование исключительно на украинском языке, — отметил Павел Волков. — Но с 2019 года после прихода новой власти, от которой ожидали отход от политики этноцида, все эти выкладки вообще потеряли всякий смысл, потому что новым министром культуры заявлен тотальный переход всех школ на украинский язык с 2020 года. Социальная среда стала настолько агрессивной к русским, что в ряде школ (хотя это не предусмотрено вообще никаким законом) детей и учителей заставляют говорить на украинском даже на переменах. Закон о тотальной украинизации для СМИ тоже принят, и через пять лет СМИ обязаны будут либо параллельно с русскоязычным контентом публиковать украиноязычный (что очень дорого, и позволить себе это могут не все), либо полностью переходить на украинский язык».
