Сколько сказано о загадочной русской душе, о непостижимости её глубин, о метаниях и поисках смысла жизни, о вечной неуспокоенности и любви к драме. В спокойных внешне пьесах Чехова старательно стараются разглядеть именно эти невидимые тектонические разломы русской души, так надёжно спрятанные за вишневым цветом, зябким передёргиванием плеч от сырого тумана, желанием неуёмного веселья в пику безграничной тоске.
«Вишневый сад» подкупает нежностью названия, тогда как эта чеховская пьеса в самом буквальном понимании – бухгалтерская. Здесь всё время считают деньги и говорят о деньгах. А любви, на которой держится мир и вовсе нет.
Главной героине, которая лишена способности любить кого-то кроме себя, Чехов саркастически дал имя Любовь, прикрыл, так сказать, именем, пустое место.
На сцене всё красиво. Спектакль как картина очень похож на реальный мир крупными формами, которые в нём используются – макетами деревьев, дымом-туманом, огромной видеопроекцией сельских ландшафтов. Вишни в натуральную величину, штакетник, плетеные кресла-качалки, стол под белой скатертью.
Отступлений от текста нет, но через некоторые детали Сергей Безруков (он режиссировал спектакль) показывает своё отношение к героям пьесы. Пользуется он приёмами нарочитыми, подчёркивающими густую пошлость происходящего и трактовать которые можно только однозначно.
«Какие красивые деревья, и, в сущности, какая должна быть около них красивая жизнь».
Эти слова принадлежат Эфросу, который ставил «Вишневый сад» на Таганке.
В спектакле Безрукова беспощадный контраст красоты и безнравственности.
Красота вишневого сада безмолвно контрастирует с мелочностью страстей.
Быть может потому Чехов и называл «Вишневый сад» комедией. Дешевой печальной комедии, преисполненной пошлости, потому что на сцене присутствуют все её приметы. На авансцене царствует пошлость. Никто не обращает внимания на вишневый сад. В сущности, он просто является фоном для того, чтобы подчеркнуть насколько все герои инертны, в них нет ни малейшего люфта для высоких чувств и устремлений души. Все персонажи, кроме одного – рой мух.
Безруков безжалостно подводит к иным непривычным трактовкам образов, освобождает от стереотипов и с глаз как будто спадает пелена. Приходит понимание, что Раневская совсем не похожа на несчастную женщину. Карина Андоленко в этой роли не «кружевная барыня», никакой акварели, никаких полутонов, полная заземлённость. Эта Раневская зациклена исключительно на своих желаниях и живёт исключительно ради своего удовольствия.
Петя застёгивает штаны, после того как вылез из-под телеги, где происходило свидание с Аней. Лакей Яша «брюхатит» горничную Дашу на сеновале. Сама Раневская прикладывается то к фляжке, вынутой из складок платья, то к рюмке с коньяком и недвусмысленно прижимается к Пете. Варя в злобе бросает палку в Лопахина, так и не дождавшись от него предложения. Скучный донельзя персонаж по фамилии Епиходов изрекает бессмысленные банальности. Гаев раздражает карикатурной беззаботностью. В довершение почти цирковой персонаж Шарлотта Ивановна в цилиндре и во фраке развлекает фокусами и глотает платки.
Под определение по-настоящему «красивой жизни» попадает один Лопахин.
«Я встаю в пятом часу утра, работаю с утра до вечера, и я вижу, какие кругом люди… Когда я работаю подолгу, без устали, тогда мысли полегче, и кажется, будто мне тоже известно, для чего я существую».
В пьесе у Чехова список действующих лиц начинается с Любови Раневской. У Безрукова в спектакле главный герой – Ермолай Лопахин. О нём Чехов в своём письме к Станиславскому так и писал: «Лопахин – фигура центральная». Единственный созидающий среди толпы людей-потребителей. Единственный, среди прочих остальных, человек с живыми чувствами и деятельным характером.
Удивительно понимать, что Чехов постоянно прячет «центрального» героя в тени вишневого сада. Лопахин со своими подлинными чувствами и искренними намерениями всегда присутствует где-то сзади, на втором плане. Не всегда в других постановках обращаешь на это внимание, здесь же такое положение особенно заметно.
Антон Хабаров интересно раскрывает своего героя – мужское ожидание, нервное волнение, желание помочь, подставить плечо, защитить. Любовь к Раневской похожа на незакрытый гештальт, когда-то она проявила сострадание к побитому крестьянскому мальчику и навеки застыла в его сознании в образе богини-спасительницы. Благодарность мальчика превратилась в слепую любовь взрослого мужчины. Идеализировав её образ, Лопахин не замечает ни эгоистичности, ни надменности и страстно хочет воздать за добро, теперь он спаситель. Но можно ли спасти того, кто этого не желает? Для кого и вишневый сад, и старый дом, и люди всего лишь игрушки. И здесь тоже говорящие детали – знаменитый «многоуважаемый шкаф», обращаясь к которому Гаев подыгрывает себе на пианино и поёт – это его миниатюрная игрушечная копия.
Под облаками цветущих вишен разворачивается кармическая иллюстрация закону «что человек посеет, то и пожнёт».
Стараниями Раневской – вишневый сад уничтожен. Она уезжает в Париж.
Стараниями Лопахина – будет возрожден. Он остаётся в России.
