В 1941 году жительнице Первомайска Нине Кондратьевне Тараровой исполнилось 16 лет. Она окончила 8 классов, мечтала вместе с подругами поступить в педагогический институт после выпуска из школы, но все её планы оказались разрушенными 22 июня. На окопы «22 июня 1941 года днём мы гуляли по берегу пруда, когда услышали, что в клубе работает громкоговоритель, призывая граждан к вниманию, – вспоминает Нина Кондратьевна. – Люди со всех сторон бежали к клубу, оказались в числе первых и мы с девчонками. На балконе стоял военком, который сообщил, что началась война».
В этот момент для юной Нины, как и для миллионов советских мальчишек и девчонок, закончилось детство. В конце октября ей принесли повестку на строительство оборонительного рубежа. Решение о возведении цепи укреплений по правому берегу Волги, вдоль Оки, а также вокруг Горького и Мурома было принято Горьковским обкомом ВКП(б) и поддержано Государственным комитетом обороны.
«И я поехала, как тогда говорили, на окопы, – рассказывает ветеран. – Сначала нас отправили до Шатков, а потом, пересадив в товарные вагоны, довезли до Мурома. Там всех распределили по двум деревням, я попала в Волосово».
Работали на строительстве оборонительного рубежа в основном женщины. Начинали в семь утра и трудились до 18 часов. «Единственным мужчиной у нас был бригадир Пётр Коротков, – мысленно возвращается в 1941‑й наша героиня. – Нам выдали лопаты, ломы, чтобы зачищать окопы от земли. Траншеи были три метра глубиной и четыре шириной, а комья земли, которые предстояло выбрасывать, были очень крупные и мёрзлые. Их вначале разбивали ломами, а затем лопатами выбрасывали на поверхность, зачастую земля летела обратно, у нас просто не нахватало сил закинуть её на такую высоту».
«У многих окопников обувь была не по сезону, – продолжает Нина Кондратьевна. – Поэтому нам пришлось обувать лапти, из-за них я в итоге и пострадала. Меня бригадир попросил сходить за водой на Оку, я поскользнулась и вместе с ведром угодила в прорубь. Хорошо, подоспели ребята, солдаты инженерных войск, вытащили меня. Но я, конечно, простудилась и заболела, ведь стоял конец ноября». Три подруги Нину Кондратьевну и ещё двух женщин освободили от работ и отправили домой. Билетов на поезд не было, и им пришлось идти пешком по железнодорожному полотну до Сарова. А уже оттуда они смогли добраться до Первомайска на дрезине. Едва поправившись, девушка пошла работать на завод.
«У меня есть об этом запись в трудовой книжке от 10 декабря 1941 года, – замечает Нина Кондратьевна. – Вместе со мной оформлялись Валя Арюткина и Катя Козлова, мы были подругами и вместе работали до самого конца. В начале нас направили в цилиндровый цех, там на станке я фрезеровала гранаты-«лимонки». Потом перевели в литейный цех на стержневой участок, мастером там был Иван Храмов. Поставили нас на операцию по набивке стержней, а рабочее место располагалось вблизи сушилки, и условия там были просто невыносимые. На третий день работы одна за другой мы потеряли сознание, и нас перевели на большую формовку. Под руководством Егора Кулагина мы начали учиться формовать мины».
Рабочая смена длилась 12 часов, но часто приходилось трудиться и больше, перерыв на обед – 30 минут, выходной – раз в две недели.
«Было очень тяжело, – рассказывает наша героиня. – Особенно во время заливки, невозможно было дышать, на руках постоянно были трещины, и во время работы они кровоточили, часто кружилась голова – не только от работы, но и от скудного питания. Наш обед состоял из куска хлеба, намазанного сухим молоком, густо разведённым водой». Нина Тарарова вместе с подругами хотела пойти на фронт, но из-за брони на оборонном заводе этого сделать не получилось. Флажок со звёздочкой Но девчата с каждым днём увеличивали количество формованных мин. Со временем стали выполнять две нормы – 520 штук. В подтверждение этого на их участке всегда стоял флажок со звёздочкой.
«Во время войны всем рабочим делали прививки, чтобы уберечь от разных инфекций, – вспоминает Нина Кондратьевна. – Некоторые были достаточно болезненными, пару дней рука просто не поднималась. И вот надо делать укол, но мы испугались, что не сможем после этого выполнить две нормы, и не пошли. Тех, кто не делал прививки, ловили на проходной, но нашей неугомонной троице удалось проскользнуть. Спрятавшись за выходящий состав поезда, мы выбежали из завода. Охранник нас заметил, но догнать не смог, мы ведь были молодыми, а он уже мужчина в возрасте. О том, что отказ от прививки мог навредить нашему здоровью, мы не думали, все наши мысли были только о выполнении нормы».
В апреле 1944 года за хорошую работу Нина Кондратьевна Тарарова получила премию – 400 рублей, это были огромные деньги.
Сегодня труженице тыла Нине Кондратьевне Тараровой – 99 лет. Вместе с ней живёт дочка, Ангелина Ермолаевна Боровская и записала воспоминания мамы о военных годах.
«Мечте мамы стать педагогом не суждено было сбыться, – говорит Ангелина Ермолаевна. – Она получила профессию бухгалтера, отдала этому делу 45 лет. Я очень горжусь, что мама внесла свой вклад в Великую Победу, и каждый раз думаю, как же они, молодые девчонки, могли столько вынести и выстоять!»
