10 января 1977 года на экраны вышел полнометражный режиссерский дебют Владимира Меньшова «Розыгрыш». Позади у него несколько ярких актерских работ, впереди шедевр «Москва слезам не верит».
«Розыгрыш», казалось бы, типовая картина школьной тематики и «морально-нравственной проблематики», разве что немногим более качественная и «передовая». Она стала одним из лидеров проката, получила Государственную премию, была обласкана и воспета. Соглашаясь с высокими оценками, попробуем посмотреть свежим взглядом, игнорируя клише и штампы.
В центре сюжета трое учащихся девятого «Б» и классный руководитель: учительница математики Мария Васильевна Девятова, неформальный лидер коллектива Олег Комаровский, приезжий новичок Игорь Грушко и девочка из интеллигентной семьи Тая Петрова. Олег — прагматичный и жесткий, талантливый и умный, предельно амбициозный. Пожалуй, он наследует Алексею Чешкову, главному герою нашумевшей в начале 70-х пьесы Игнатия Дворецкого «Человек со стороны». Кроме того, Комаровский очевидным образом рифмуется с героями набиравшей силу как раз в ту пору «прозы сорокалетних» — мужчинами чрезмерно деловыми, хваткими, нацеленными на непременный результат и эффективность в ущерб «теплоте». Критика вела борьбу с этим человеком новых качеств.
Опытный сценарист Семен Лунгин делает парадоксальную конструкцию по мотивам тех идеологических баталий, которые велись в нашем тогдашнем обществе. Конструкция Лунгина до сих пор мистифицирует некритически настроенного зрителя.
Принято считать, что внешне симпатичный персонаж юного Дмитрия Харатьяна, «парень с гитарой» Игорь Грушко, еще и внутренне образцово-показателен. Это неверно. Так называемый «нравственный спор» Грушко и Комаровского — именно продуктивный спор, а не абсолютное торжество гитариста.
Что сразу бросается в глаза? С одной стороны, приезжий юноша — порывистый, романтичный и творческий, стремящийся к финансовой независимости. Коробит, однако, то, что Игорь сочетает в себе безапелляционность в отношениях со сверстниками и заискивающую интонацию в отношениях с классной руководительницей Марьей Васильевной (Евгения Ханаева) и завучем (Наталья Фатеева). Причем касается это в основном самого для него заветного — творчества.
Так, Игорь упорно пытается доказать музыкально некомпетентной и откровенно это признающей Марье Васильевне, что его песни имеют смысл, что они хороши. У Грушко приготовлены аргументы еще и для директрисы, точнее, для любого упрекающего начальства: деньги, дескать, новоиспеченная музыкальная группа станет зарабатывать исключительно в целях благотворительных, для помощи онкологическим больным, ведь у самого Игоря в прошлом году от рака умерла мама.
Стоп. Тот внимательный зритель, который по-честному отметит странную зависимость Игоря от классной руководительницы, непременно встрепенется: потерявший самого близкого человека юноша неосознанно рассчитывает на то, что сильная авторитетная женщина сможет в психологическом смысле заменить ему мать.
Безусловное сочувствие Игорю не должно затмевать зрение настолько, чтобы мы теряли из виду его инфантильность, замаскированную творческой и социальной активностью. И, наоборот, в поведении Комаровского акцентирован конфликт с отцом (Олег Табаков), парень выговаривает ему за профессиональную и социальную нереализованность.
Правда, Игорь тоже отказался от совместной жизни с папой после смерти мамы и от финансовой помощи, однако причиной здесь, конечно, становится обида: родитель начал новую личную жизнь. То есть Олег фактически требует от отца поступков, Игорь же ставит своему отцу в вину, что тот «не долго убивался».
Эта разница прописана драматургом бережно и подробно, кажется, не обратить на нее внимания не получится, но... Внимания не обращают, упрямо назначая Олега злодеем, а Игоря прекрасным во всех отношениях мстителем.
Даже ключевая для фильма коллизия с розыгрышем неоднозначна. Олег чувствует свою социальную силу. И поэтому, не имея пока иной возможности для реализации, придумывает, подчинив класс железной воле, убедить преподавательницу математики Марью Васильевну в том, что она элементарно не контролирует свое поведение.
Здесь грандиозная метафора. Классная руководительница стремится к тотальному контролю над учениками, к тому, чтобы стать им своего рода Великой Матерью. На это многократно указано и драматургически, и актерски. Ответный ход Комаровского очевиден: ослабить давление, дать понять, что Великая Мать перебарщивает.
Владимир Меньшов всячески подчеркивает условность сюжета с помощью остроумных визуальных приемчиков. Он намекает на иносказание, стремится перевести сюжет в режим почти что притчи, где бытовые коллизии — обманка, а характеры школьников и учителей возгоняются до стадии архетипов.
Проиллюстрировать базовую коллизию картины можно одним поразительным примером. В 1977 году знаменитая советская поэтесса Агния Барто пишет стихотворение «Мысли грустные», по мне, оно является одним из ключевых текстов отечественной литературы минувшего столетия:
Нагрубил вчера я маме,
Хлопнул дверью я,
Нет доверья между нами,
Нет доверия.
Я проснулся одинокий,
Вспомнил мамины упреки:
Я ее родное чадо,
Про меня все знать ей надо —
Почему неоткровенен?
Нет ли где в душе разлада?
И нарочно я туману
Напускаю,
Нынче маму
До души не допускаю.
Строки тем более удивительные, что вышли из-под пера пожилой женщины, многократно писавшей о трогательных отношениях зависимости между детками и матерью. Собственно, это вот и называется «мудростью»: стихотворение Барто, кино Меньшова. Ведь «Мысли грустные» и «Розыгрыш» примерно об одном и том же.
Теперь несколько соображений на тему, как базовая идея оформлена. Специально для картины композитор Александр Флярковский и поэт Алексей Дидуров написали целую песенную сюиту. Композиция, открывающая и закрывающая фильм, «Когда уйдем со школьного двора...», вне подозрений. Важно, что ее исполняют без участия Игоря. Это своего рода эмоциональный комментарий к тому универсальному времени ученичества, которое всех нас, от Вильгельма Мейстера и Вити Малеева до Игоря Грушко и Олега Комаровского, объединяет и где фактически решается будущая судьба.
Что же касается песенок, предъявляемых Игорем непосредственно в кадре и от своего имени, они, мягко говоря, не впечатляют. Флярковский был подлинным мастером лирической формы, его распевные «Белая лебедь» или «Радуга» бесконечно хороши. Однако сочинить по-настоящему заводную рок-н-ролльную вещь у него не получается. Произведения Грушко про бабочек и стрижей откровенно удручают. Допускаю, что так было специально задумано. Если нет, значит, вмешалось само провидение.
Поэтому, когда Комаровский брезгливо называет творчество Игоря «жэковской самодеятельностью», к нему с радостной готовностью присоединяешься. В конечном счете, у нас были же тогда «Веселые ребята», «Самоцветы», упомянутые в «Розыгрыше» «Песняры», Дьячков, Тухманов и Добрынин — точки отсчета слишком очевидны.
Таким образом, через песни, через возможность их оценки, авторы фильма остроумно активируют нашу зрительскую свободу. Если кому-то опусы Грушко про бабочек и стрижей кажутся достойными, такой человек автоматически записывается в Игоревы сторонники. Но если представляются дилетантскими, плоховатыми, это дополнительный аргумент в пользу того, что не заигрывающий с Игорем Комаровский находится в своем праве сильного и самостоятельного человека.
Любопытен образ Таи Петровой. Она тоже в восторге от песен Игоря. При этом до последнего верит в некое абстрактное, книжное по происхождению благо. Крайне важно ее предфинальное высказывание: кристально честная Тая умоляет Олега солгать, признаться в том, что его выстраданные упреки в адрес властной учительницы — очередной розыгрыш. Тая, по сути, соглашатель, конформист. Интересно, что сильная Марья Васильевна, напротив, высоко оценила честную, хотя и горькую для нее искренность Комаровского.
Прозрачны аргументы в пользу Олега. Аргументы против него также лежат на поверхности. Аналогичные вещи можно сказать и про Игоря. Получается, «Розыгрыш» не одномерная, как многим кажется, «нравственная проповедь», а сложно устроенная конструкция, где молодые и немолодые люди представлены во всей своей человеческой полноте.
Чего стоит эпизод, обрамляющий всю историю. В самом начале дана сцена, которой в хронологическом отношении событийная цепочка фильма завершается: Игорь и Олег успешно подрались, в руках Игоря раскуроченная гитара, ее покупку у барыги-музыканта еще только предстоит показать.
«Розыгрыш» — это расследование, дознание, а не «возмездие». Нам поэтапно излагают все предшествующие драке события, чтобы мы самостоятельно вынесли вердикт. Мы, однако же, судить не станем. Лунгин, вкладывая в уста Игоря словечко «возмездие», уверен, имел в виду и реплику «Юность — это возмездие» процитированного Блоком Ибсена, и библейское «Мне отмщение, и аз воздам». Сложная конструкция, неоднозначная расстановка человеческих сил, нисколько не устаревшее кино о реальности, данной нам в ощущениях.
