За прошедшие недели в Москве случилось сразу несколько знаковых событий, собравших экспертов в сфере арт-рынка. Прежде всего, речь о старейшей российской художественной ярмарке «Арт-Москва», существующей с 1996 года. В этом году она представила более 250 галерей и институций современного искусства и дизайна, антикварных салонов, частных собраний и мастеров ювелирного искусства. За неделю до «Арт-Москвы» в столице прошла ярмарка современного искусства catalog, организованная «Ассоциацией галерей». В смотре участвовали 54 галереи: акцент был сделан на современное искусство, причем, особое внимание уделялось молодым художникам и новым именам. Самые любознательные гости старались посетить не только стенды галерей, но также лекции и паблик-токи в рамках деловой программы обеих ярмарок: чтобы получить из первых рук информацию о состоянии арт-рынка. Наконец, арт-платформа Cube.Moscow отметила свое 5-летие форумом «С чего начинается арт-бизнес», на который тоже собрались эксперты в области рынка искусства. А российский аукционный дом Artinvestment опубликовал анализ мирового арт-рынка в 2023 году и первом квартале 2024 года, где представил глобальные и локальные тренды. Общий тон всех публикаций и дискуссий можно охарактеризовать как сдержанно оптимистичный: отечественный арт-рынок несмотря на сложные обстоятельства демонстрирует чудеса приспособляемости.
Коллекционер как двигатель прогресса
Многие эксперты отметили своеобразный эффект, который принесло «закрытие» российской экономики: часть денег в итоге осталась в стране, и кое-что из этого перепало арт-рынку. Одновременно происходили и другие изменения, носившие тектонический характер. Об этом в проекте-исследовании «Арт-Москва. Тренды 2024», представленном «Арт-Москвой» и Государственным институтом искусствознания, рассказала куратор проекта Инна Пуликова (Государственный институт искусствознания). Одной из важнейших тенденций стал поиск индивидуальности, вызванный тем, что западные ярмарки и галереи перестали быть для наших художников «входом» на зарубежные рынки, и теперь им приходится ориентироваться на внутреннюю аудиторию. «Конечно, общемировые тренды в искусстве никто не отменял, но ситуация диктует необходимость не встраиваться, а проявлять свою индивидуальность», — пишет Инна Пуликова.
Эксперт также отметила масштабную смену игроков на внутрироссийской арт-сцене, «где могут появиться новые яркие фигуры, не связанные с «репертуарной политикой» предыдущих десятилетий». Эти изменения затронули и коллекционеров, пишет Пуликова: «…аудитория современного искусства, частично поредевшая, в основном не только сохранилась, но и пополняется новыми людьми. Аудитория эта располагает средствами, хочет занять свое место в сфере культуры — а, значит, совершать покупки, создавать коллекции и музеи».
Впрочем, на чисто российскую специфику накладываются и глобальные тренды: например, как, смена поколений — не только художников, но и коллекционеров. Ирина Степанова, генеральный директор Sotheby’s Россия, директор по развитию Sotheby’s ОАЭ, выступившая с лекцией на ярмарке catalog, отметила, что на сцену ворвались молодые художники, которые ломают все законы рынка и построения карьеры: «Художники, рожденные после 1977 года, — явление, которое нам предстоит переосмыслить». По словам Степановой, главными покупателями современного искусства являются миллениалы, однако на пятки им наступает молодежь, которой в итоге предстоит решать, кто станет следующим Уорхолом и Баскиа. Спикер отметила, что эти коллекционеры хотят инвестировать в художников своего поколения. Что, впрочем, само по себе не ново: во время дискуссии на «Арт Москве» Жанна Полански, учредитель журнала «Искусство + антиквариат», напомнила, что большинство коллекционеров во все времена собирали современное для себя искусство. На руку молодым коллекционерам сыграла, как ни странно, пандемия, которая ускорила многие процессы. По словам Ирины Степановой, технологии рванули вперед: прогресс был неизбежен в любом случае, но из-за пандемии изменения произошли почти мгновенно — буквально за два года. В частности, это касается онлайн-продаж, к которым аукционы быстро адаптировались, рассказала Степанова: «Первый раз в моей практике молодые коллекционеры, впервые участвовавшие в торгах, простым нажатием клавиши покупали работы художников за несколько миллионов долларов».
По словам Ирины Степановой, растет число женщин-инвесторов и коллекционеров — как, впрочем, и художников. Так, в 2022 году впервые за 127-летнюю историю Венецианской биеннале среди художников основного проекта было только 10 процентов мужчин. Как отметила Степанова, именно женщины составляют треть покупателей произведений, созданных авторами, не достигшими 40 лет.
При этом крупнейшие аукционы, рассказала Ирина Степанова, остаются консервативными: они реагируют на спрос, но не занимаются выстраиванием карьеры художника — это по-прежнему удел галеристов. Тем не менее, по ее словам, Sotheby’s создали новую категорию Now, включающую в себя искусство молодых художников — до 40 лет. Причем, тиражную графику, небольшие работы можно купить как на торгах, так и на маркетплейсе.
Корпоративные ценности
Искусство собирают не только коллекционеры, но и корпорации — от банков до девелоперов. Этот глобальный тренд был подхвачен нашей страной еще в начале 90-х. Прежде всего, коллекционированием увлеклись российские банки — за образец были взяты западные финансовые гиганты, вроде Deutsche Bank, обладающие прекрасной коллекцией. Наибольшую известность приобрело собрание Инкомбанка, в котором хранился, например, четвертый вариант «Черного квадрата» Малевича. В целом же, банки отдавали предпочтение проверенным вещам — вроде реализма и импрессионизма — и не спешили покупать современное искусство. К сожалению, кризис 1998 года фактически положил конец этим начинаниям: из-за финансовых проблем многим банкам пришлось расстаться со своими коллекциями. Много шума наделали торги, на которые было выставлено имущество обанкротившегося Инкомбанка: по мнению экспертов, целый ряд хороший вещей оказались недооценными.
Как бы то ни было, российские корпорации с тех пор значительно умерили пыл: сейчас коллекции собирает куда меньшее число банков, да и те стараются подходить к делу рационально. Хотя само желание — коллекционировать произведения искусства — нередко возникает на эмоциональном уровне. Почему бизнес интересуется искусством, объяснила Юлия Щукина, куратор коллекции искусства СДМ-Банка, выступавшая в рамках деловой программы ярмарки catalog:
— Наш опыт показывает, что искусство — это мост к сердцу: благодаря ему мы в глазах посетителей наших офисов и наших партнеров остаемся людьми, а не просто цифрами или функционалом бизнеса.
Юлия Щукина также рассказала, как складывалась коллекция СДМ-Банка:
— Это было спонтанное решение. На территории разрушающегося института советского периода был организован офис, который оказался не очень симпатичным — в него нельзя было позвать клиентов. И тогда основатели банка принесли картины из дома. Так начала складываться коллекция: в декабре ей будет 33 года. Основной причиной покупок в 90-х и нулевых была помощь художникам: иногда мы приобретали несколько фантастических работ и несколько не самых удачных — просто чтобы художник элементарно мог поесть и заплатить за аренду мастерской. Таких историй в нашей коллекции — 50 процентов. В самом начале коллекция была пестровата, поэтому через некоторое время мы стали пользоваться консультациями профессионалов, чтобы те помогли сделать из коллекции более четкий пул вещей. Все это время мы только покупали, чуть-чуть принимали в дар, но ничего не продавали. Наша коллекция — просветительская: это история про духовный актив, а не бизнес-проект. Сейчас у нас 629 полотен.
Впрочем, в последние годы корпоративные коллекции появились не только у банков: к искусству обращаются разные компании — от девелоперов до виноделов. К числу последних относится компания Simple: ее президент Максим Каширин выступил на форуме «С чего начинается арт-бизнес», приуроченном к 5-летию Cube.Moscow.
— Я не строю коллекцию по классическим принципам коллекционирования, — рассказал Каширин. — У меня нет задачи отразить какой-то период, эпоху или стиль. Идея коллекции родилась, когда мы строили большой новый офис. В какой-то момент я решил, что люди в офисе плотно занимаются вином, напитками, и нужно дать им нечто, способное формировать другое мировоззрение, отношение, настроение: то, что будет вдохновлять на созидательный труд и дарить позитивные эмоции. Поэтому решил украсить пространство офиса предметами искусства. Мне изначально хотелось приобретать работы более молодых художников: чтобы поддержать их, дать им публичное пространство. В целом мы не гонимся за конкретными периодами. Сейчас у нас 55 работ, и мы продолжаем пополнять коллекцию. Вещи совершенно разные: есть даже за пять тысяч рублей.
Что там с поворотом на Восток?
Особый интерес в текущей ситуации вызывают международные связи: отрезанное от западных рынков, российское искусство продолжает разворачиваться на Восток. Процесс, впрочем, оказался не таким быстрым, как предполагали оптимисты. Выяснилось, что восточный рынок — огромный и самодостаточный, и нас не всегда ждут с распростертыми объятиями. В том числе и потому, что толком не знают российских художников. Кроме того, в каждом регионе своя специфика. Ирина Степанова рассказала гостям ярмарки catalog об арт-рынке Объединенных Арабских Эмиратов:
— Это, наверное, последний доступный нам остров свободы. Там много русскоговорящих клиентов. Представлены большие международные галереи, правда, в маленьком формате — например, галерея «Мальборо». Много местных галерей и стартапов: не все из них выживают, потому что рынок — сложный. Еще не сложились традиции коллекционирования — подобные тем, что есть в России. На мой взгляд, это люди книги, а визуальный язык, который предлагает современное искусство, требует насмотренности, образования, и они сейчас проходят этот путь. Появилось много интересных проектов — биеннале в Шардже, Лувр Абу-Даби. При этом много декоративного искусства достаточно плохого качества, но, думаю, это вехи большого пути: просто необходимо время. Однако этот рынок требует больших инвестиций — усилий, времени, работы с коллекционерами. И в то же время это живая международная среда, и, думаю, они будут развиваться, — считает она.
А вот с востребованностью русских авторов за рубежом пока сложно: как отметила Степанова, молодое русское искусство миру неизвестно: «Это так, при всем его очевидном качестве. Я смотрю много работ и понимаю, какой потенциал у нашего искусства, насколько оно интеллектуально, какой бэкграунд у наших художников. Но в силу каких-то причин нас не видно, не слышно и мы мало кому известны. В свое время мы проводили тематические торги молодого современного искусства, и практически все российские художники, которых вы знаете, продавались на торгах. Но сейчас мы опять оказались отрезаны от мирового процесса».
При этом, по словам Ирины Степановой, у Sotheby's нет прямого запрета на продажу русских художников: «Однако мы не можем проводить тематические торги, поэтому включаем работы старых художников в торги европейских художников XIX века. Просто их сложно отследить».
В будущее возьмут не всех
Какое же искусство будет востребовано на арт-рынке уже в ближайшем будущем? Традиционные медиа — например, холст и масло — пока не сдают своих позиций. Это подтвердила Ирина Степанова:
— Анализ творчества молодых художников, представленного на торгах, показывает, что это достаточно классическое искусство: в основном, живопись, — говорит она.
При этом Инна Пуликова в своем исследовании отмечает тренд на мультидициплинарность. По словам Ирины Степановой, он действительно прослеживается в работах молодых художников: «Молодое поколение хорошо своей свободой. Они используют множество техник и гениально все смешивают. Даже если художник работает исключительно в цифре, все равно: тоже получается какая-то невероятная фантазия».
Однако многие эксперты отмечают, что один из самых громких сегментов цифрового искусства — а именно NFT — находится сейчас в плачевной ситуации. После грандиозного взлета — когда в 2021 и 2022 годах один за другим фиксировались ценовые рекорды — последовал катастрофический обвал. Так, еще в 2021 году на торгах Christie's работа Майка Винкельмана «Everydays: The First 5000 Days» была продана за $69.3 миллиона, однако уже в 2023-м эксперты констатировали: рынок NFT рухнул. Согласно исследованию сервиса dappGambl, опубликованному в сентябре 2023 года, 95 процентов из более чем 73 000 коллекций NFT практически обесценились. И все же тот кратковременный ажиотаж пошел на пользу некоторым музеям, отмечает Инна Пуликова. Так, Эрмитаж в 2021 году заработал 440 тысяч долларов на продаже картин из своей коллекции в виде NFT. Остается порадоваться прозорливости музейного руководства. А тем, кто вложился в NFT, — надеяться на возможную вторую волну интереса.
В целом же российский арт-рынок — несмотря на санкции, закрытие границ и прочие негативные факторы — демонстрирует активный рост. Как отметил на форуме «С чего начинается арт-бизнес» галерист и коллекционер Сергей Попов, основатель галереи pop/off/art: «Ситуация сейчас достаточно хорошая — самая пожалуй активная на моей памяти. Даже лучше, чем в конце нулевых: все более системно и более осмысленно». Об этом говорит и анализ мирового арт-рынка в 2023 году и первом квартале 2024 года от российского аукционного дома Artinvestment: оборот российского аукционного арт-рынка за 2023 год вырос более чем на 125 % и превысил $25 млн. Между прочим, этот показатель стал лучшим для отечественного рынка искусства за последние 13 лет. Главный вопрос — что ждет нас дальше. Не окажется ли нынешний успех лишь яркой вспышкой перед падением (как, например, случилось из-за кризиса 2008 года) или, напротив, станет основой для устойчивого долгосрочного развития.
Фотографии с выставки "Арт-Москва" в Гостином дворе: Василий Кузьмиченок / АГН Москва.
