Некоторые проекты СССР — в науке, промышленности, социальной сфере, культурной жизни — были не под силу ни одной другой стране. Первое морское путешествие на Северный полюс наши ученые и моряки предприняли на ледоколе «Арктика» еще 45 лет назад.
Материал опубликован в июльском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».
Освоение обширнейшего полярного региона происходило еще в Древней Руси. В Никоновской летописи содержится запись о том, что в 1032 году новгородский посадник Улеб совершил поход с Северной Двины к «Железным воротам». Отважный путешественник добрался, вероятно, до одного из двух проливов — Карских Ворот либо Югорского Шара...
Таких, презревших колоссальные трудности и опасности русских мореплавателей в истории покорения Арктики великое множество: Семен Дежнев, Витус Беринг, Фердинанд Врангель, Семен Челюскин, Эдуард Толль, Александр Колчак... Каждый из них пополнял сокровищницу знаний точными научными данными и просто полезными сведениями, необходимыми для тех, кто шел вслед за ними.
В 1932 году при Совете народных комиссаров СССР было создано Главное управление Северного морского пути. Оно занималось изучением арктических пространств и обеспечением судоходства за Полярным кругом — от Белого моря до Берингова пролива. Вновь образованную структуру возглавил известный ученый Отто Шмидт, он же стал руководителем похода на ледокольном пароходе «Сибиряков», который впервые в истории прошел Севморпуть за одну (65-дневную) навигацию.
С тех пор в арктических широтах побывало немало наших судов, но никому из отечественных и зарубежных исследователей долго не удавалось преодолеть гигантскую белую толщу и достичь водным путем «макушки мира», том числе — экипажу первого ледокола с ядерной силовой установкой, носившего имя вождя мирового пролетариата. Миссию первопроходца спустя десятилетия советские люди возложили на атомоход «Арктика».
Этот плавучий гигант был спущен на воду со стапелей Балтийского завода в 1972 году. Капитаном корабля стал участник Великой Отечественной войны, опытный моряк, ходивший на различных ледоколах (в том числе на «Ленине»), Юрий Кучиев.
Его помощник Анатолий Ламехов через много лет поведал: «Сразу после ходовых испытаний мы вышли в арктический рейс, провели дизель-электроход «Индигирка» к Земле Франца-Иосифа и испытали атомоход, который показал себя великолепно.
В 1976 году на Дальнем Востоке создалась очень тяжелая ледовая обстановка, и новый ледокол направили туда. Капитаны Дальневосточного пароходства, работавшие на дизельных ледоколах, со скептицизмом отнеслись к появлению невиданного судна. Но потом они попали в такую заваруху, что нам пришлось их выручать. И они признали — создан настоящий гигант.
После этого, как ни странно, у старшего электромеханика «Арктики» Игоря Домахина родилась идея — если мы в таких тяжелых дальневосточных льдах справились и даже помогли другим, а не попробовать ли нам пойти на Северный полюс? Этой идеей он поделился с капитаном Юрием Сергеевичем Кучиевым, и тот за идею ухватился».
Инициативу поддержали «наверху» многие, включая министра морского флота СССР Тимофея Гуженко. Нашлись и противники, среди которых оказался академик Анатолий Александров, и его сомнения были вполне резонны: ученый опасался, что «Арктику» сомнут многометровые льды, и судно с экипажем попадет в катастрофическую ситуацию.
«Советский Союз был прародителем российских ледоколов. Первый ледокол типа «Арктика» был построен в начале 1970-х годов, а всего таких судов было спущено на воду шесть... — сообщало американское издание The National Interest. — Как и у многих других ледоколов, у «Арктики» двойной корпус. Толстая стальная обшивка позволяет ему ломать лед, сохраняя корпус в целости и сохранности. Наружный корпус толстый, но он значительно тоньше внутреннего корпуса. Пространство между ними служит полостью для размещения балласта в виде морской воды. Еще одна уникальная часть ледоколов — это их форштевень. В отличие от большинства других судов, у которых форштевень узкий и заостренный, у ледокола он не обладает особой гидродинамической эффективностью. То есть, он менее острый. Но это ледоколу только на пользу».
Чтобы дойти до полюса, требовалась прежде всего тщательная разработка маршрута. На помощь морякам пришли служащие летного отряда Красноярского управления гражданской авиации, исследовавшие Северный Ледовитый океан, особенности Карского моря, «поведение» айсбергов и льдин, изучившие факты деятельности в Заполярье доблестного русского офицера, первооткрывателя архипелага Северная Земля Бориса Вилькицкого.
Один из пилотов старший штурман Валентин Удалов впоследствии рассказывал: «Полеты начинались каждую весну, когда в Арктике начинался полярный день. Летали в интересах гидрографической службы, изучающей рельеф морского дна. Они привозили оборудование, мы предоставляли самолеты и экипажи. Сначала на Ил-14 выбирали место под ледовый аэродром, строили его, привозили ученых и оборудование. Затем начинали летать, обследовать квадраты моря. Экипажи воздушных судов также исследовали льды, их движение от Новой земли до 140-го меридиана на востоке — дальше была зона ответственности Якутского управления гражданской авиации».
Раним утром 9 августа 1977 года «Арктика» с экипажем численностью в полторы сотни человек вышла из Мурманска. Также на борту находились ученые, журналисты, союзный министр Гуженко. Экспедиция являлась секретной: не было полной уверенности в конечном успехе, не имелось данных о том, как долго это путешествие продлится, поскольку ранее атомоходу не доводилось преодолевать ледовые поля толщиной в несколько метров. Еще одна трудность заключалась в том, что льды в Арктике находятся в постоянном движении, и там, где накануне были места, свободные от исполинских глыб, через день могут образоваться колоссальные наросты. Несмотря на выполненные в ходе подготовки экспедиции серьезные научные расчеты, неприятные сюрпризы могли поджидать где и когда угодно.
Известный ученый-полярник, участник того похода Петр Богородский свидетельствует: «Помню огромные штабеля строительного леса на палубе, громадные бульдозеры, которые предполагалось использовать для постройки ледового аэродрома — в случае возникновения непредвиденных обстоятельств. И колоссальный запас взрывчатки, который планировалось использовать, как потом выяснилось, опять же для постройки ледового аэродрома».
Из порта приписки атомоход направился к северной оконечности Новой Земли. Достигнув архипелага, обогнул мыс Желания, а затем «спустился» к острову Диксон. Оттуда путь «Арктики» лежал в пролив Вилькицкого и далее, на 130-й меридиан, где проходит хребет Ломоносова. В том районе нередко наблюдается разрыв ледовых полей.
Ослепительно красивой природой этих мест можно любоваться часами, да и особых проблем у покорителей арктических пространств как будто не возникало, поэтому неудивительно, что много времени они проводили на палубе. До 86-го градуса северной широты ледокол шел уверенно, легко разрывая двухметровую кромку, однако дальше начались поля многолетних паковых льдов толщиной три-четыре метра.
Обстановка требовала от экипажа высокого профессионализма и слаженности. Когда «Арктика» вошла в проблемную зону, глыбы стали ее нещадно давить, по нескольку часов не позволяя выбраться из ледяного плена, хотя в действие были приведены системы, помогающие «расклиниться».
Корабль прилагал неимоверные усилия, наваливаясь на лед всем своим весом, а находящиеся на борту люди замирали в тревожном ожидании, слушая гулкие удары и оглушительный треск. Этому судну выпала честь первым преодолеть ледяные поля толщиной в несколько метров. Самую сложную часть похода Тимофей Гуженко назвал «камнедробилкой». По его словам, «Арктика» «продвигалась ударами: взад-вперед, взад-вперед». (Опытный, компетентный, энергичный министр тогда справедливо полагал: главное в будущей трассе — экономический эффект, и экспедиция нужна не столько ради международного престижа, сколько для освоения чрезвычайно полезной в народном хозяйстве магистрали.)
«Когда атомоход подходил к многолетним тяжелым льдам, капитан Кучиев пригласил нас, гидрологов, к себе, — вспоминал Илья Романов. — Мы имели с ним долгую беседу. Его интересовало, что за поля ожидают нас впереди, как будет дальше? Кучиев знал, что накануне рейса, весной, я летал над полюсом и на подступах к нему, садился на льды, и потому он подробно расспрашивал меня об их характере, возможных неожиданностях. Как выяснилось, Юрий Сергеевич остался доволен и моим сообщением, и ледоколом, который хорошо преодолевал ледовые барьеры».
Еще один участник, тогдашний вахтенный инженер службы радиационной безопасности Юрий Смирнов рассказывал: «Каждую вахту на карте, вывешенной у кают-компании, указывалось место, где находится ледокол. Вот прошли траверз северной оконечности Земли Франца-Иосифа. Потом миновали широту, где погиб русский исследователь Арктики Семен Челюскин, шедший с матросами к Северному полюсу и не дошедший до него...».
17 августа 1977 года в четыре утра по московскому времени ледокол достиг географической точки Северного полюса. Выбрав подходящее место, моряки высадились на лед (он был толщиной около трех метров, но покрыт лужицами — температура воздуха на какое-то время застыла на нулевой отметке) и спустили основной трап, по которому все участники экспедиции радостно высыпали на «сушу».
«На льду стали фотографироваться, — вспоминал Смирнов. — Все, кто мог, принесли на лед винтовки и ракетницы и устроили стрельбу и фейерверк. У меня ничего подобного не было, да и не люблю, когда стреляют. Я вышел на лед с теннисной ракеткой и провел небольшую тренировку на льду в точке Северного полюса».
Водолазы проверили состояние гребных винтов (огромные, диаметром 5,7 метра, движители ледокола особого доверия у команды поначалу не вызывали, однако отработали нормально), и после положительного заключения корабль был готов отправиться в обратный путь.
На «вершине мира» «Арктика» провела 15 часов. На океанское дно с борта спустили металлическую памятную плиту с гербом СССР, а на льдине установили флагшток и подняли флаг Советского Союза.
За время продолжавшегося с 9-го по 22 августа похода судно преодолело 3852 морские мили, в том числе 1200 — через многолетний лед. Основная цель экспедиции, состоявшая в выяснении перспектив круглогодичной навигации по кратчайшим маршрутам Северного Ледовитого океана, была достигнута. Также была установлена возможность транзитного прохождения Севморпути.
С исторической и политической точек зрения значение этого рейса было огромным: первое иностранное судно смогло добраться до Северного полюса только через 15 лет! Советский Союз подтвердил свой статус главного центра арктических исследований, закрепив за нашей страной приоритет в Заполярье как минимум на полстолетия, а скорей всего — на века.
