Дэн Сяопин воспользовался сингапурским опытом, когда решился на экономические реформы в КНР. Но возвышение Китая стало вызовом для Сингапура. Геополитические противоречия в регионе будут только нарастать, и рано или поздно Сингапуру предстоит определиться, с кем он: с англосаксами или ханьцами? Кем назовут себя местные китайцы — форпостом продвижения Китая на юг или агентами западного мирового порядка в китайском мире? В любом случае Ли Куан Ю уже не придется отвечать на этот вопрос.
Отец-основатель Сингапура Ли Куан Ю, скончавшийся в воскресенье, принадлежит к числу трех самых известных китайцев второй половины прошлого века. Как и два старших товарища Мао Цзэдун и Дэн Сяопин, он прожил долгую жизнь. Великий кормчий ушел на 83‑м году, Дэн Сяопину судьба отмерила 92, Ли умер в 91. Стоит жить долго — чтобы увидеть не только плоды своих трудов, но и посмотреть, нравится ли их вкус внукам и правнукам.
Удивительно, но на Западе Ли не воспринимают как китайца — в первую голову его считают примером эффективного восточного менеджера. То, что под руководством китайца бывшая британская военно-морская база стала одним из мощных финансовых и экономических центров Азии, глубоко символично. Сингапур — пример симбиоза англосаксонской и китайской цивилизаций гораздо более показательный, чем Гонконг. Англичане всегда стремились контролировать главные стратегические узлы планеты — Малаккский пролив, на входе в который стоит Сингапур, относится к числу важнейших мест мировых коммуникаций, как и Суэц, и Гибралтар. Через Сингапур проходят все морские перевозки между Тихим и Индийским океаном — путь с Ближнего Востока и Индии в Китай и Японию лежит мимо этого государства. Забрав у малайцев территорию, англичане построили там крупнейшую военно-морскую базу. Но, когда в конце 50‑х пришло время деколонизации, Британия уже уступила свое место владычицы морей США.
Население Сингапура на три четверти составляли китайцы — они пришли к власти в городе-государстве, которое должно было стать частью Малайской федерации. Тогда, в 1959-м, правнук китайских эмигрантов и выпускник Кембриджа Ли Куан Ю оказался во главе правительства Сингапура и в 1965 году привел страну к самостоятельному статусу. В Юго-Восточной Азии это были годы бури и натиска — шла война во Вьетнаме, агрессивные американцы приходили на смену англичанам, боролись с нарастающим коммунистическим влиянием. Китай же всячески поддерживал региональные компартии, в которых большую роль играли местные китайцы.
Коммунистическая идеология была привлекательна для многих в регионе не только идеями справедливости и антиколониализма — но и тем, что ее носителем выступала Поднебесная. Китайцев-хуацяо (потомков переселенцев) тянуло к исторической родине — и было бы странно, если бы Пекин не использовал это в геополитической борьбе. Однако англичане не собирались отдавать город Мао Цзэдуну. Тем более, что и в местной китайской элите было немало вестернизированных людей — именно они и взялись за конструирование нового сингапурского общества.
Ли Куан Ю — потомок бедных крестьян с юга Китая, но к моменту его рождения семья уже усвоила британские манеры: например, дома мальчика называли Гарри. Окончив местный университет, он получил юридическое образование в Кембридже и диплом экономиста в Лондонской школе экономики. Ли был типичным симбиозом китайца и англичанина — неудивительно, что такие, как он, попытались создать из Сингапура эффективную модель государства-корпорации. Сингапур не стал альтернативным китайским государством — как Тайвань, куда убежали проигравшие коммунистам гоминьдановцы-националисты. Но он не стал и английской резиденцией, как Гонконг. Произошел синтез, который и дал поразительный результат.
Ли жестоко расправился с коммунистами — хотя надо сказать, что ему, конечно, повезло с геополитическим раскладом. В 1965 году в Индонезии военные физически уничтожили коммунистов, а в 1966‑м в Китае началась культурная революция, резко ослабившая страну. Сингапур, где до 1971 года оставалась английская военно-морская база, мог заняться внутренними реформами и экономикой — ставка была сделана на нефтепереработку и судостроение, а позднее — и на создание финансового центра. Все это сработало — к началу 90‑х (когда Ли формально ушел с поста премьера, оставаясь старшим министром) Сингапур стал крупнейшим финансовым центром Азии, в одном ряду с Токио и Гонконгом. Понятно, что это стало возможным во многом благодаря заинтересованности лондонского Сити и мировых финансов, но и роль Ли нельзя преуменьшать. Он стал отцом сингапурского экономического чуда потому, что сумел создать эффективно работающую государственную машину — не либеральную западную, но и не азиатскую. Ли был категорическим противником игр в демократию, прекрасно понимая, что за независимыми на словах политиками стоят большие деньги. Стал бороться с коррупцией — с одной стороны, жестоко карая за взятки и откаты (а они в Сингапуре, как и во всей Азии, были абсолютно повсеместными), с другой — повышая зарплаты чиновникам. Казнокрадство было практически уничтожено — в том числе и благодаря тому, что сам факт наличия дорогой собственности, не подтвержденной доходами, служил доказательством вины чиновника. А на госслужбу удалось привлечь лучшие кадры достаточно высоким доходом.
Приучение к чистоте нравов касалось всего — от коррупции до поведения на улице. Например, запретили жевательную резинку, ввели огромные штрафы за курение Понятно, что в двухмиллионном городе-государстве все это сделать было проще, чем в большой стране — но все же не стоит забывать, что Ли собирал сингапурское общество не из одних высокоорганизованных китайцев: там живут и малайцы, и индийцы. Да и сами себя сингапурские китайцы оценивают весьма скромно — еще при первом своем знакомстве с Дэн Сяопином, посетившим Сингапур в 1978 году, Ли сказал ему: если нам, потомкам безграмотных крестьян из нищих провинций Китая, удалось достичь такого, то что уж говорить о вас, потомках мандаринов…
Действительно, Дэн Сяопин воспользовался сингапурским опытом, когда решился на экономические реформы в КНР. Но возвышение Китая стало вызовом для Сингапура. Геополитические противоречия в регионе будут только нарастать, и рано или поздно Сингапуру предстоит определиться, с кем он: с англосаксами или ханьцами? Кем назовут себя местные китайцы — форпостом продвижения Китая на юг или агентами западного мирового порядка в китайском мире? В любом случае Ли Куан Ю уже не придется отвечать на этот вопрос.
