Тигран Арутюнян – молодой художник-декоратор. Его жизнь тесно связана с искусством: рисование, скульптура, кино. Но год назад жизнь отбросила его далеко от прекрасного – в эпицентр нагорнокарабахской войны. В интервью «ПолитЭксперту» он поделился воспоминаниями и рассказал, как эти события изменили Армению.
За 44 дня вторая карабахская война унесла жизни 2,3 тысячи армянских военных. Неофициальные данные почти в два раза больше, не считая жертв среди мирного населения. Началась война утром 27 сентября с наступления азербайджанских войск на юге и севере Нагорного Карабаха с масштабным применением авиации, бронетехники, артиллерии и ударных беспилотников. Политическую и военную поддержку Азербайджану оказывала Турция. По утверждению ряда источников, при содействии Анкары перед началом боевых действий в Карабах были направлены сирийские наемники из числа протурецких вооруженных формирований.
После упорных боев в сентябре-октябре Баку удалось взять под контроль города Джебраил и Гадрут. Последней стала битва за стратегический город Шуши. В ночь с 9 на 10 ноября 2020 года президенты России, Азербайджана и премьер-министр Армении подписали заявление о полном прекращении боевых действий. Документ предусматривал вывод армянских вооруженных сил из Гадрута и Шуши с параллельным введением в НКР миротворческого контингента России.
Как заявил позднее премьер Армении Никол Пашинян, соглашение о перемирии предотвратило потерю Мартуни, Аскерана и столицы, Степанакерта, а также попадания в окружение тысяч армянских солдат. Хотя на этот счет есть и другие мнения.
Тиграна Арутюняна война застала спустя год службы в армии, куда он попал по окончании первого курса государственного института театра. Ему тогда было всего 19 лет. Как эти события изменили Армению и кого в них винить, участник боевых действий рассказал в беседе с корреспондентом «ПолитЭксперта».
ПЭ: Как вы оказались на этой войне? Была ли возможность отказаться и участия в ней?
Честно говоря, даже не думал отказываться. Чувствовал всей душой, что это мой долг. Я должен был защитить Арцах, как защищали его наши отцы и деды в 90-х.
ПЭ: Во время службы предполагали, что может начаться война? Как вы это восприняли? Страшно было?
Кто идет в армию, у всех есть страх, что именно с тобой может что-то случиться. У меня тоже было такое чувство. Помню, во время июльских событий, когда в Тавуше было неспокойно, у нас подняли тревогу. Ничего не случилось, все быстро прошло. Было впечатление, что это просто учебная тревога. И когда через 2-3 месяца, утром 27 сентября, снова подняли тревогу, я подумал: опять напрасно. Но нет – нам сказали: «Ребята, началась война!».
Конечно, было страшно, потому что мы не знали, что такое война и что будет потом.
ПЭ: В каких боях вы принимали участие? Помните какие-то случаи героизма, которые помогали преодолевать страхи и верить в лучшее?
Я участвовал в боевых действиях в районах Джаракан и Лернадзор. Не скажу, что в моих действиях и поступках было что-то героическое. Может, какой-то героизм в этом и есть, но для нас это естественный долг каждого.
ПЭ: О войне тяжело вспоминать, но что больше всего врезалось в память?
Наверное, наши первые жертвы. Я был рядом, когда на одного солдата, с которым я служил целый год, упал снаряд. Я стоял и не понимал, что происходит. Это был шок, наполненный страхом, грустью и ненавистью.
ПЭ: Много ваших друзей и знакомых участвовало в этой войне? Многие погибли, были ранены? Кого винят родственники тех, кто погиб?
К сожалению, да, я потерял много друзей. Некоторые были ранены, кто-то стал инвалидом.
Знаете, мнения разные. Некоторые винят правительство, некоторые – Азербайджан, а кто-то винит бога, перестает в него верить.
ПЭ: Кого вы лично считаете ответственным за такой итог?
Я до сих пор не могу ответить на этот вопрос. Думаю, в наши дни происходит много того, что мы не можем понять до конца. Кто или что стоит за этими действиями на самом деле, кого считать ответственным, я пока не разобрался.
ПЭ: Вокруг этой войны витает очень много слухов. Говорят, например, что молодых неопытных бойцов отправляли туда, куда потом летели снаряды, – будто намеренно. Некоторые даже считают, что исход был предрешен и согласован заранее наверху. Насколько всему этому можно верить?
Неопытных солдат, конечно, тоже отправляли в опасные точки, но не могу сказать, намеренно ли: не знаю. Возможно, те, кто руководил, ждали другого итога и думали, что чем больше людей отправят к месту боевых действий, тем лучше.
ПЭ: Правительство Никола Пашиняна очень много критикуют: за то, что не хватало оружия, за глупые приказы, за несвоевременную мобилизацию. Было ли что-то, с чем вы лично были не согласны, не понимали, почему так происходит?
Приказы иногда были действительно очень глупыми, но стоял ли за этим Пашинян или кто-то другой, или просто наши военные были не очень готовы, сказать не могу. Много загадок, вопросов, на которые я сам не нашел ответов. Что касается оружия, думаю, что Пашинян не смог бы за два года правления купить столько оружия, сколько было нужно.
ПЭ: Как считаете, у Армении и Арцаха были шансы одержать победу? Что для этого было необходимо?
Могу сказать, что боевого духа у нас бы точно хватило! Я был приятно удивлен смелостью наших молодых ребят.
Конечно, если бы мы имели больше оружия, особенно современного, "пятого поколения", может быть, итог не был бы столь печальным.
ПЭ: Как оцениваете роль третьих стран в этой войне?
У всех больших стран и у лидеров этих стран есть свои выгоды на большой политической "кухне". В наши времена можно сказать, что это нормально. Я не очень хорошо разбираюсь в политике, но думаю, что, если бы кому-то было выгодно закончить войну раньше, это бы сделали.
ПЭ: Как эта война изменила Армению? Какие сейчас настроения в обществе? Изменила ли она ваше отношение к власти, к миру?
Люди в Армении очень изменились. Я гуляю по Еревану и вижу грустные бесцветные лица. Многие потеряли близких. Если не отца, не брата, не мужа, то просто знакомого. Эта война коснулась всех, боль невозможно не заметить.
Мои взгляды на мир почти не изменились. Я остался тем же. Я знаю, что должен больше работать, улучшать культуру моей страны. Да, моя страна не в первых рядах в военной сфере, но может быть лучшей в области искусства.
ПЭ: Отголоски этой войны слышны до сих пор: удержание военнопленных, пропавшие без вести, воинственная риторика Баку, наступление Азербайджана на границы. Как считаете, возможно ли как-то закончить эту вражду? Какое будущее ждет Арцах?
Да, к сожалению, война продолжается. Не так, как раньше, конечно, но продолжается. Я хотел бы, чтобы она вообще не начиналась, но имеем то, что имеем. Больно потерять столько молодых, у которых было много планов на будущее. Больно строить планы, не зная точно, что будет завтра и прямо сейчас. Мне очень больно от мысли, что мы потеряли Арцах. И я говорю не о землях, а прежде всего о культуре, памятниках искусства. Очень надеюсь, что когда-нибудь все вернется на свои места. И если не мы, то следующие поколения смогут жить в гармонии и в мире, без страха, без мыслей покинуть страну.
А если вернуть Арцах не получится, надеюсь, это будет для нас хорошим уроком и в будущем мы не повторим старых ошибок.
ПЭ: Если бы у вас была возможность повлиять на исход войны, что бы вы сделали?
Не думаю, что обычные люди, как я, могут останавливать войны или как-то влиять на них. Но если бы у меня была волшебная палочка, я бы сделал так, чтобы войн вообще не было. Армяне, азербайджанцы, турки – нет разницы. Мы все люди Земли.
Для меня это ужасно: уже XXI век, но расизм, разногласия в религии, тяга к власти по-прежнему порождают войны. Я бы очень хотел, чтобы не было этой грязи. Но в этой действительности, как армянин, я, конечно, предпочел бы, чтобы мы победили и Арцах оставался нашим.
