Я познакомился с Николаем Ефимовичем и работал под его руководством в 1982–1986 годах в лекторской группе Ростовского обкома КПСС. Потом работа свела нас с ним 2009–2016 годах в Северо-Кавказской академии государственной службы. Древнегреческий философ Хилон из Спарты сказал: «О мертвых либо хорошо, либо – ничего, кроме правды».
Начну с правды, хотя и ее трактовки бывают разнолики
Правда то, что Николай Ефимович родился и часть жизни провел в деревне Щигры Саратовской области и всю жизнь поддерживал связи со своей малой Родиной. Как мне кажется, в трудные времена эта любовь помогала поддержать его чувства к Большой Родине. Об этом он написал замечательную книгу «Щигры. Книга имен». Она будет интересна тем, кто задумывается о русском цивилизационном коде.
Правда то, что Николай Ефимович был не только человеком свободомыслящим, но и чрезвычайно ответственным и отзывчивым. Он прошел практически все поворотные этапы нашей новейшей истории: и участвовал в качестве рядового бойца в Карибском кризисе на Кубе, и служил комсомольским секретарем на громадном оборонном предприятии в Куйбышеве (Самаре), и долгие годы проработал в советской партийной системе, будучи частью партийной номенклатуры, и более 20 лет преподавал, был научным работником, ученым секретарем Совета ректоров Юга России. В чем-то разочаровался, к чему-то относился даже с нетерпимостью, но и то, что не принимал, знал досконально. Его мучения в поисках истины детально изложены в его художественной и политической публицистике, автобиографической прозе «Апостериори или вдогонку за смыслами», «Тузаев. Обретение души», «В окрестностях последнего одиночества»
Правда то, что Николай Ефимович был человеком творчески разносторонним (я называю его «человек-оркестр»): он и поэт, и композитор, и писатель (автор 12 книг), и замечательный знаток и исполнитель народных песен и романсов, и спичрайтер, и редактор, и танцор, и мастер велоспорта. А по базовому образованию – авиационный инженер.
Правда то, что он в последние десятилетия - убежденный либерал, сначала в подспудно-критической, а потом и в открыто-публицистической форме, что многим коллегам по «старому цеху» не могло нравиться. Но либерализм его был не заемный, не вычитанный, а основанный на пережитом и глубоком (обычно печальном) знании.
Правда то, что жизнь Николая Ефимовича не баловала и заставила пережить многие преждевременные потери и разочарования.
Правда и то, что его жизненный капитал основывался на большом желании помочь, посочувствовать, дать дельный совет или вывести на протекцию. Энергичный, очень общительный, я бы сказал, конструктивно-общительный.
Я помню о нем именно такую правду. Я знаю его по многим делам. Знаю также и то, как бывает трудно оставаться человеком во времена, когда нужно приспосабливаться, кланяться и улыбаться сквозь слезы. Николай Ефимович знал об этом гораздо лучше меня. И главное: он об этом сказал – где прямо, где намеком, где выразительным молчанием.
Не знаю – так ли хорошо слово о товарище, которое я считаю правдой о нем. Но думаю, что мы сможем еще многое о нем узнать, обсуждая его книги, чтя его память.
Александр Старостин, доктор политических наук, профессор, заслуженный работник высшей школы РФ, ведущий научный сотрудник РГЭУ(РИНХ).
