Спецпредставитель президента по международному культурному сотрудничеству Михаил Швыдкой прокомментировал уход Ирины Антоновой.
Ирина Антонова была великим человеком мира. Я думаю, что не только для меня сегодня горький день, сегодня вместе с нами, с людьми российскими, эту утрату переживают ее коллеги и люди культуры во всем мире.
И это не фигура речи, это не вежливые слова. Она была человеком, которого хорошо знало международное культурное сообщество. Ее имя было легендарным уже при жизни. И она была женщиной, которая так много сделала для музейного дела, вообще для культуры в целом, что сегодня мы переживаем действительно большую утрату, такую пустоту, которая ничем не заполнится.
Ирина Александровна была человеком, удивительно и тонко понимающим многосоставность культуры и ее универсальность, если угодно. Она возглавила музей в 1961 году. Последние семь лет она была его президентом. А пришла она в музей во время войны. Более чем три четверти века в музее — это не просто эпоха, это несколько поколений людей, для которых Пушкинский музей стал частью их жизни.
Она прекрасно понимала, что музей — это место диалога прошлого и настоящего, прошлого и будущего. Это такое место живого человеческого общения. То, что сегодня стало нормой, то, что сегодня, в последние четверть века, стало аксиомой музейного дела, для нее было делом жизни, и она его осуществляла на протяжении всего своего директорства.
Коллекция Пушкинского музея, скажем честно, уступает и коллекции Лувра, и коллекции Эрмитажа, но Антонова превратила свой музей в один из лучших в мире. Она понимала, что музей — это не только коллекция, но и события, которые в нем происходят. Это не просто хранение, не просто реставрация, не просто учетная работа — это события, которые музей должен организовывать, привлекая к себе внимание публики.
Она сумела в советское время, что было по тем временам почти невозможно, организовать выставку «Москва — Париж», которая необычайно расширила горизонты понимания искусства XX века. Она делала выставки Пикассо, она делала выставки Модильяни. Потом, в более позднее время, мы делали «Москва — Берлин», что было очень трудно. Это были две выставки, необычайно сложные политически и художественно.
Она понимала, что музей живет событиями, и именно это, может быть, подвигло ее к тому, чтобы создать уникальный проект «Декабрьские вечера», который возглавил Святослав Рихтер, а сейчас возглавляет Юрий Башмет по музыкальной части. И конечно же, она понимала, что музыка, звучащая в музее, — это совершенно особое явление. Она понимала, что мир культуры — это нечто равное жизни, равное бытию, умножающее бытие.
Она была удивительной женщиной, элегантной. Я ее просто очень любил — по-человечески, по-мужски, если угодно. Она была обаятельна и элегантна. Мы с ней порой вступали в достаточно серьезные дискуссии по некоторым поводам, но с ней было замечательно разговаривать, с ней было замечательно обсуждать самые разные сложные темы.
Она была, конечно, человеком страдающим, любящим. Человеком, который старался не упустить ни одного события в художественной жизни — не только российской или советской, но и мировой.
Я не могу сказать, что ушла эпоха. Антонова была не эпохой, она была живым человеком — со страстями, с пониманием жизни. Это не эпоха — человек ушел фантастический! Потому что таких уже не будет, такой женщины уже не будет. От этого — такая пустота и такая боль.
