Многие представители титульной нации в Латвии открыто критикуют нынешние власти из-за дискриминационных законов против русского населения и тотальной зависимости страны от иностранных сил.
Размещенное в Facebook и адресованное властям Латвии обращение 58-летней учительницы одной из рижских музыкальных школ Инары Балоде (Inara Balode) с отрицанием «советской оккупации» за несколько дней набрало более 550 перепостов, 697 комментариев с поддержкой и угрозами в адрес женщины, которой теперь грозит увольнение с работы (по латвийскому закону о «лояльности преподавателей» — есть и такой!) и уголовная ответственность за «публичное отрицание, оправдание, прославление или грубую тривиализацию оккупации Латвии Советским Союзом». Корреспондент Федерального агентства новостей решил разобраться, почему все больше латышей считают свою страну оккупированной именно нынешними властями, а не советскими.
В комментариях Инара (педагог с консерваторским образованием) не скрывает от любознательных местных тетушек подробности личной жизни. Как минимум шесть поколений ее предков жили в Латвии, мама — знаменитая солистка Госфилармонии Латвийской ССР (с редким колоратурным сопрано), один брат мамы ушел в Красную Армию (а не в Waffen SS, как подчеркивает Инара) и погиб в Курляндском котле, второго схватили на улице, приняв за еврея из-за черных густых волос, и отправили в концлагерь Саласпилс, где он заболел туберкулезом. Удостоверившись после длительной проверки, что заключенный все же не еврей, его отпустили умирать домой...
Латышку из многодетной семьи с латгальскими и русскими корнями Инару Балоде, знающую несколько языков и воспитавшую с мужем четверых детей, как и многих в Латвии, удручает складывающаяся ситуация. Она пока не готова уехать, как сотни тысяч других (что для маленькой Латвии стало настоящей катастрофой), но и молчать не может. И не боится, потому что «бояться — это не по-христиански», как считает сама учительница музыки, которая называет лишение русских детей возможности учиться на родном языке нацизмом.
«Противно читать этот националистический, вымышленный нациками и навязываемый бред, — написала Инара по-латышски в обращении, озаглавленном ею «Оккупация власти». — Я родилась в Латвийской ССР в 1960 году. Никогда никакой оккупации не ощущала. Родители никогда не состояли в партии (коммунистов). Свободно и бесплатно получила образование на латышском языке, свободно выучила русский и английский, свободно закончила в то время консерваторию (факультет фортепиано в музыкальной академии). Вы, политики, окончательно свихнулись в упорном навязывании термина «оккупация» в умы людей, надеясь получить для себя политические бонусы». (Здесь и далее перевод всех комментариев с латышского сделан корреспондентом ФАН. — Прим. ФАН.)
Учительница музыки уверена, что внедряя в стране одноязычие, политики хотят воспитать для себя послушный и глупый электорат, «слуг латинских букв», которые будут покорно петь и танцевать перед ними, славя национальную идею.
«Но мир не является и не может быть однородным и навсегда остаться единой массой в лаптях. «Оккупация» может сидеть только в больном мозгу. Я при том «режиме» родилась, и не было никакой оккупации. Сейчас нужно быть лояльным государству — новой власти. Сейчас другой, но тоже своего рода режим: еще больше бюрократии и надзора, больше «рекомендаций», которые нельзя не исполнить. Фактический запрет русского языка под лозунгом «оккупации» — в чистом виде иезуитство и двуличие крестоносцев. Таким образом, ваша политика уже многим надоела и раздражает, вы получите совершенно противоположное продвижение своего термина «оккупация», — подчеркивает Инара Балоде.
Она отмечает, что у нее, как и у других родившихся в 1960-е было счастливое детство, бесплатное образование, экологически чистые продукты.
«Ваша власть ничем не отличается от старой; только тем, что при вас жизнь — в счет госдолга, кругом тотальная бесхозяйственность, вас финансирует Международный валютный фонд, а сами вы голые, как церковные мыши, вините «оккупацию», уничтожив созданную в те времена промышленность, вызвав безработицу, изгнав треть (и даже больше) народа в добровольную ссылку, и сами живете на знаки в кошельке мирового архитектора власти денег», — обвиняет Инара.
Была, была «оккупация», пытается переубедить ее Элизе Розите-Стабулниеце (Eliza Rozite-Stabulniece, переводчик, автор и корректор в издательстве, совсем молодая женщина, судя по фото).
«Вы можете быть счастливы, что ЭТО не почувствовали», — убеждена молодая женщина, вряд ли заставшая советское время в сознательном возрасте, но разместившая у себя в Facebook красноречивый снимок, где она ногами «попирает» памятник советским воинам-освободителям Латвии и Риги от немецко-фашистских оккупантов.
Ей отвечает рижанка Кристине Лиепина (Kristine Liepina), которая утверждает, что у нее, как и у многих других в Латвии, было счастливое детство, что «оккупация», если и была, то лишь в самом начале советской власти, а не в 1970-е, когда «абсолютно определенно переживали подъем латышское кино, музыка, литература, все в Латвии процветало — социальная система, медицина, промышленность, сельское хозяйство, образование!»
Кристине сравнивает это с нынешними темпами вынужденной эмиграции из Латвии (примерно по 50 человек в день, а всего за годы «независимости» уехало 700 тысяч человек при оставшемся населении менее чем 1,9 млн) и восклицает: «Если это не «оккупация», то я не знаю, что тогда это такое»!
В ответах убежденным скептикам Инара Балоде также рассказывает о своем счастливом детстве, юности и студенчестве, о том, что свободно говорила на латышском, латгальском и русском языках, что никогда не боялась работы, что вместе с однокурсниками во время каникул работала в колхозах, пасла коров, собирала сено... И знает, например, что такое стоять у конвейера в вафельном цехе, где работала тетя.
«Были возможности, только надо было хотеть учиться, делать, желать, мотивировать себя. Кто хотели, те учились...» — пишет Инара.
Как крик раздается в комментариях голос зрелой женщины, работающей в одном из баров Лондона в Гайд-парке (точное название — у нее на странице в Facebook) Анны Таурини (Anna Taurine).
«Столько лет уже Латвия свободна. И где все люди? Где работа? Где счастье?» — пишет она Элизе
Только молчит Элизе. Нечего ей, видимо, ответить. Латыши и представители других национальностей разъезжаются по странам ЕС, пытаются прижиться там.
Но не молчит рижанка Бригита Бриеде (Brigita Briede). Она пишет, что тоже не чувствовала «оккупацию», но «в то же время чувствует страшную оккупацию против народа все эти 30 лет...»
«Медицина, образование, непрестанное выдаивание людей. Все сделано для того, чтобы роскошно жилось только правительственным чиновникам. Народ Латвии обворовали до нитки», — пишет женщина.
А вот Лиене Залковска (Liene Zalkovska) решает ответить и Кристине и остальным, напомнив о сталинских депортациях 1941 и 1949 годов. Отмечу, тогда в Сибирь были депортированы 15424 взрослых и 42125 детей. Большинство высылаемых составляли латыши, за ними следовали евреи и русские. Впрочем, последнее в национальной историографии и СМИ, не говоря уже о комментариях в соцсетях, не акцентируется.
«Речь идет не о последствиях оккупации, когда мы жили в «солнечном» Советском Союзе. Да, у всех нас было прекрасное и счастливое детство (и у меня тоже), но оно было обеспечено нашими родителями. Мамой и папой, бабушкой и дедушкой, семьей, а не коммунистической партией», — пишет Лиене, хотя никто из комментаторов компартию и не упоминал, не говоря уже о том, чтобы славить.
«Я даже не хочу представить себе те ужасы, которые пережили наши предки, которых поднимали с кроватей посреди ночи и собирали в вагонах для скота. И не разбирались — забирали всех: мужчин и женщин, молодых и пожилых, детей и беременных, — напоминает Лиене. — Сколько людей не выдержало мучительной дороги. Сколько маленьких детей умерло на руках своих родителей! Да, мы были счастливы, и у нас практически все было, но какой ценой (кроме того, мы не помним, но наши родители пережили время, когда все было дефицитом, когда для покупки самых обыкновенных вещей — хлеба, молока, мяса, обуви и одежды — надо было стоять в безумных очередях, что еще не давало никакой гарантии, что получишь то, что хотел). Наши предки заплатили за это».
Далее Лиене предлагает Кристине представить, как ее детей запихнули бы в вагон для скота и увезли бы в неизвестном направлении, или увезли бы всех вместе, и в дороге пришлось бы пережить смерть своих детей…
«Сравнивать это с эмиграцией в наши дни, все равно что сравнить палец с членом (извиняюсь), — пишет Лиене. — Не нужно прославлять то, что разрушило нашу страну. Никакие времена не были и не будут идеальными! Везде и всегда будет что-то неприемлемое и плохое, так же, как и хорошее. Но факт оккупации есть, и это принесло много бед и слез нашему народу».
Кристине в ответ замечает, что не все испытали эти ужасы, и ее всегда больше всего интересовало: кто были те, кто составлял списки высылаемых?
«И да, бесспорно, что та солнечная и процветающая страна, которую построили наши родители и дедушки с бабушками, уже 27 лет как разграбляется находящимися у власти! — указывает Кристине. — Если существующая легитимная власть сама присоединяет свои территории к какой-либо другой административной территории, как результат вступают в силу законы соответствующей территории, и одно и то же право распространяется на всех его жителей, где никто не имеет меньших или больших прав — тогда это действительно нельзя назвать оккупацией, как это имеет место в сегодняшней ситуации с Европейским союзом, где одним можно выращивать урожай, производить продукцию, ловить рыбу, а у вторых есть квоты, запреты и огромные налоги! И, добавлю, также и оккупационные войска!»
Заглянул на страничку к Кристине. Наткнулся на характерную историю — разговор двух местных тетушек, одна из которых говорит второй, что надо бы приобрести «наш местный елгавский сахар».
«Послушайте, люди, вы взаправду столь наивны и думаете, что это «елгавский сахар», который производится в Елгаве? Не существует ни елгавского, ни лиепайского, как и всякого другого латвийского сахара! Заводы-изготовители уничтожены, оборудование демонтировано, сахарную свеклу никто больше не выращивает — нет никакого нашего сахара! Нет! Это все лишь маркетинговый трюк, чтобы обвести вокруг пальца наивных тетушек», — раскрывает глаза Кристина тем, кто, как говорится, все еще не в теме.
У меня как раз дома была пачка такого «елгавского» сахара, который производится в Дании, о чем можно прочитать сбоку на упаковке. Четыре еще довоенных латвийских фабрики по производству сахара (первыми были как раз в Елгаве и Лиепае) прекратили существование со вступлением республики в ЕС.
Рабочим и крестьянам выплатили деньги, чтобы они не выпускали сахар и не выращивали свеклу — а затем резко подняли цены на ввозимый в Латвию импортный сахар. Так выгоднее было Брюсселю.
А вот на месте бывших успешных предприятий — развалины или пустыри. Типичная история для всей промышленности Латвии, о чем недавно рассказывало Федеральное агентство новостей.
Между тем Инара Балоде продолжает отвечать своим критикам, замечая, что лично она не может быть виновата в том, что не выжили чьи-то семьи, что прошлый век унес жизни 60 миллионов человек, и что невозможно не сокрушаться и не оплакивать трагедии.
Тех, кто хотел раскрыть глаза заблудшей, было немало. Например, Лиене Каймина (Liene Kaimina), удивившаяся «советской и коммунистической зомбированности» Инары.
«Мы выживали в СССР, как могли, многие продавались коммунистам, чтобы легче было выжить, но жизнь из-за этого лучше не становилась, и даже сегодня, спустя 28 лет после освобождения от СССР, коммунисты все еще остались и управляют страной, и нам тяжело идти... И говорить об этом бычьем дерьме — насколько хорошо было в Советском Союзе — не надо, по крайней мере для меня, человека, который был почти повсюду в СССР, а теперь и во всем ЕС, и во всем мире», — с пафосом заявляет Лиене.
Заглянул к этой путешественнице на страничку и многое стало понятным по ностальгическим фотографиям, например, как эта, ниже, из 1976 года.
«Место действия — Дом спорта «Даугава» в Риге накануне чемпионата СССР в Душанбе, где команда гимнасток из Латвии впервые завоевала серебряные медали, — поясняет бывшая «спортсменка, комсомолка, и наконец просто красавица», как сказал бы товарищ Саахов. — На тренировки с булавами ездили в московскую цирковую школу. Мы были самой молодой командой от 14 до 16 лет, и конкурировали со взрослыми».
Еще один характерный снимок, на котором представлена уже вся команда латвийских гимнасток в те годы вместе с наставниками. И вновь абсолютное отсутствие «оккупантов», зато заметна этакая семейственность. Читаем (пишу в русской транскрипции): Дзинтра Юргелане, Солвейга Строде-Липска, Наталия Андреева-Гайле, хореограф Регина Каупужа, Диана Ойгус, тренер Байба Кайминя, рядом дочка (нынешняя Лиене Кайминя), Марута Рамане-Зоргенфрейя, хореограф Юрис Каупужс, пианистка Рая Гец.
И подобное по составу, отмечу, в советское время наблюдалось во многих других видах спорта, считавшихся национальными, например, в хоккее, баскетболе (женском и мужском), женском волейболе, санном спорте, бобслее. Скажете, спорт — это витрина, пропагандистский трюк? Но были также и практически национальные вузы — это Художественная академия, Рижский мединститут, Латвийская сельскохозяйственная академия... А о национальных научных кадрах теперь, когда наука финансируется по остаточному принципу, можно лишь вспоминать. Но вернемся к откровениям об «оккупантской» эпохе.
«Не важничайте, — пишет Инара Балоде своей визави, — вряд ли вы посетили больше разных мест, чем я. Никто не говорит, что было легко, но сейчас людям гораздо тяжелее. И ниже культурный уровень, исключая отдельные «касты». И у меня есть знакомые зомбированные националисты, но, слава богу, таких немного. Об остальных не заблуждайтесь. И именно потому, что есть с чем сравнивать».
О дефиците и очередях Инара тоже говорит спокойно. Отец работал учителем, выращивал то да се на крохотном участке, мама — солистка в филармонии, и никаких привилегий, подчеркивает Балоде. Машины своей тоже не было, но зато были двоюродные сестры и братья, и сейчас есть — целых 26 человек. Многие живут в Латгале, Огре, Риге, Малте.
«Кто работал — у всех все было, никто не голодал, — отмечает Инара. — Но предательство среди коммунистических иезуитов состояло в том, что они открывали счета за границей. СССР был всего лишь этапом, ничего фактически не изменилось, цивилизация развивается, но ложь и навешивание макарон на уши продолжаются. А природных ресурсов остается все меньше и меньше».
Во всех 15 республиках сейчас все хорошее, что было достигнуто в СССР, подорвано и принижено, наше поколение страдает больше всего, потому что нас обвиняют в том, что мы служили другому государству, а не своей Родине — навешивают уничижительные ярлыки, цепляют придуманное словечко «ватник», отмечает автор громкого поста.
Инара Балоде напоминает, что в СССР женщина с тремя детьми считалась многодетной матерью, а сейчас в Латвии и с четырьмя — нет. Можно было уйти на пенсию в 55 лет, а за каждого ребенка — на год раньше. Таким образом, с четырьмя детьми можно было получать пенсию с 51 года, плюс работать, сколько сможешь.
«Теперь дети не считаются, — отмечает Инара. — Вкалывай до 65 лет, если доживешь. Потому что «свободная Латвия» наскребла внешний долг в более чем 10 миллиардов евро, которого при выходе из СССР не было. И новая власть уничтожила все советские рубли, создала целую плеяду миллионеров с во главе с Годманисом (Ивар Годманис, один из лидеров Народного фронта Латвии, первый премьер-министр после принятия декларации о независимости, его кабмин разделил жителей республики на «граждан» и «неграждан». — Прим. ФАН), Репше (Эйнарс Репше, глава Банка Латвии во времена перехода с советских рублей на переходные латвийские деньги и затем латы, бывший премьер, министр обороны и финансов. — Прим. ФАН), Марисом Гайлисом (также занимал пост премьера, был министром защиты окружающей среды и регионального развития. — Прим. ФАН), Биркавсом (Валдис Биркавс — премьер-министр, глава МИД в пяти правительствах, министр юстиции. — Прим. ФАН) и еще, и еще, и еще... На первый план вышли все «латыши». Гайлис объехал мир на яхте стоимостью в миллиард. Вот у них у всех все очень хорошо. Продали RAF (известный рижский автозавод, выпускавший одноименные микроавтобусы. — Прим. ФАН) с самым новейшим приобретенным оборудованием для «потребностей» канцелярии президента».
К слову о президентской канцелярии и президенте, которого в Латвии избирают 100 депутатов сейма и который является этаким «свадебным генералом» с представительскими функциями. Да, может еще в сейм закон вернуть на доработку, не подписав, — но не более двух раз. И выступить, скажем, на Празднике песни, прочитав по бумажке несколько предложений, если бумажки, конечно, не разлетятся, как случилось недавно с президентом Раймондом Вейонисом, облачившимся, по случаю, в национальный костюм.
http://www.youtube.com/watch?v=bQk4W0RChno
И вот для всего этого в канцелярии президента, не покладая рук, трудятся советники, консультанты, специалисты секретариата и секретари, их замы по разным вопросам — в количестве более полусотни человек!
Журналистам портала pietiek.com удалось добиться публикации увеличенных в среднем на треть новых зарплат работников канцелярии после нескольких месяцев упорного сопротивления и утверждений о том, что раскрытие таких данных было бы нарушением личной жизни. И ведь было что скрывать. Только оклад руководителя канцелярии составляет 3978 евро, его заместителя — 3968, у советников по международным делам, СМИ, экономике, законодательным и юридическим вопросам зарплата составляет 3421 евро.
И советник по национальной безопасности получает столько же — при занятости в 35 часов в неделю! Да что там, когда есть и такие, кто проводит на рабочем месте всего 20 часов в неделю за весьма неплохие деньги. Или, к примеру, обеспечивающий функции советник по вопросам планирования получает 1690 евро, а таких функционеров не пойми для чего — пруд пруди. И еще несколько секретарей секретариата с зарплатами в 1368 евро.
Секретариат появился при втором после получения Латвией независимости в 1991 году президенте Вайре Вике-Фрейберге, канадской пенсионерке латышского происхождения, которую вместе с бежавшими солдатами Вермахта из Риги увезли в детстве родители. Специалист по фольклору отлично справилась с поставленной задачей — втянуть Латвию в НАТО и Евросоюз. Президентская канцелярия с каждым президентом увеличивалась на несколько человек, регулярно повышая себе и оклады. И так делают и депутаты, и правительственные чиновники страны, которая давно свою политику и любые серьезные действия согласовывает с Вашингтоном и Брюсселем.
А ведь продавец, например, в том же строительном магазине в Риге за свой 12-часовой труд с одним или двумя выходными в неделю получает в месяц лишь 440 евро на руки!
И зарплата в 500-700 евро для многих латвийцев — как работников, так и их работодателей — становится вопросом выживания. Чтобы выплатить 700 евро на руки, работодателю придется заплатить еще примерно 500 евро государству в виде налогов. А работнику из этой суммы после оплаты коммунальных счетов, электричества, интернета, телефона, не говоря уже о тратах на бензин (он вдвое дороже, чем в России) при использовании личного транспорта и покупке продуктов отложить ничего не удастся. Покупка одежды и обуви, если в семье всего один родитель и есть дети, становится серьезной прорехой в семейном бюджете.
Зато 226 600 общеправительственных чиновников Латвии очень хорошо устроились. По их высоким зарплатам и низким у остального населения республики и исчисляется «средняя температура по палате» в смысле зарплаты. А в статистике все выглядит вполне по-европейски...
Инара Балоде работала и в посольстве Латвии в Москве, вела курсы латышского языка и устраивала различные мероприятия, занималась с московским латышским хором. Дети ее выросли, трое сыновей живут и работают в Риге, а дочь уехала в Англию, как и многие другие жители Латвии...
По поводу употребления русского языка в Латвии Инара напоминает упертым «одноязычникам», что русским школам на этой земле исполняется в этом году 229 лет, а государству Латвия — только 100. Почувствуйте, как говорится, разницу.
Своими воспоминаниями о советском времени делится и Ивета Абеле (Iveta Abele).
«В моей семье все были простыми рабочими, никто никогда не был в партии, даже в комсомоле, но мы были сыты-обуты и очень хорошо жили. Каждый год мы отмечали Пасху, День Яня (Лиго или по-русски Иванов день, древний языческий праздник летнего солнцеворота. — Прим. ФАН), Рождество. Дед все советские годы был церковным старостой в местной католической церкви, меня крестили в церкви в 1975 году, и никаких репрессий мы не испытывали. Но большая разница с сегодняшним днем есть — тогда люди были более сердечными. Все соседи отмечали праздники вместе, ходили друг к другу в гости, было такое замечательное чувство общности. А теперь наоборот, на той же самой улице каждый двор огорожен, хорошо еще, если здороваются. Печально, во что превратились люди».
Конечно, не осталась в стороне от обсуждения нынешних и прошлых времен и мужская часть населения Латвии, подтянувшаяся чуть позже более энергичных и активных женщин, которых в республике больше и на практике.
Однако некоторые «интеллигенты», такие как, например, репортер с Латвийского радио Айнарс Ашакс (Ainars Asaks), лучше бы не подключались, — все их попытки подискутировать свелись к грубым ругательствам.
«Удивительно, что находятся люди, восторгающиеся временами оккупации Латвии советской тоталитарной системой, когда была ограничена свобода слова, когда идеология определялась марксистско-ленинскими догмами, когда полки магазинов были пусты, а наши произведенные в сельском хозяйстве продукты съедал московский электорат, — пишет Ашакс. — В то время редко кого выпускали за границы СССР, чтобы не узнали, как жили за пределами Cоветов. Эта чертова коммунистическая система до сих пор еще, как призрак, мешает Латвии, потому что слишком много осталось зомбированных системой, восторгающихся временами русского рубля».
По Ашаксу, 1940 год (год введения в Латвию ограниченного контингента советских войск по соглашению с президентом страны Карлисом Улманисом. — Прим. ФАН) стал отправной точкой оккупации, уничтожившей Латвию и выпускавшей никому не нужную и неконкурентоспособную на мировом рынке продукцию.
«Как можно тараторить о копейках и вонючих рублях, цена которых на мировом рынке равнялась нулю, — негодует радиорепортер. — Часть людей с больным мышлением трудно изменить, и им просто нужна такая политическая сила, как кремлевская шалашовка «Согласие» (оппозиционная социал-демократическая партия, представленная в сейме Латвии. — Прим. ФАН)».
Инара, не обращая внимания на грубость, парировала.
«Так у вас идол — доллары и евро, которые производят и печатают в долг для всех вассальных государствочек, у которых нет никаких ресурсов для покрытия этого долга; а еще эти 10 миллиардов и уже больше, составляющие внешний долг нашего государствочка, — чему тут восторгаться? У российского рубля было и есть обеспечение в виде природных и человеческих ресурсов, золотого покрытия, но у Латвии нет ни своего лата, ни земли, ибо все это принадлежит шведским банкам, а Юрмала — израильтянам. У вас есть здесь что-то свое? Даже приватизированная квартира и земля обложены налогом, земля под домом приватизирована и перепродана, и никто не знает, кому мы платим эту дань».
Учительница музыки отмечает, что «власть меняется, а человечки, как овцы, славят то, что им преподносит существующую власть. И так было всегда. Поэтому нет ощущения розовых очков перед столетием Латвии. Кровавым был этот путь. И лживым. Только бог знает судьбу каждого человека. И лидеры из народа также не видят, за что они хотели бы проголосовать».
Тут в диалог вмешался архитектор Алдис Цирценис (Aldis Circenis) с упреками в том, что Инара Балоде «крайне неинформирована» и поэтому, мол, «этот бред невозможно дочитать до конца».
«Я лишь на пять лет моложе вас, но кажется невероятным, что мы получили образование в рамках одной системы», — удивляется архитектор, походя утверждая, что Россия с СССР управлялась и управляется преступниками, а латвийская демократия, мол, предоставила всем равные избирательные права.
Ошибаетесь, заметила на это Инара, напомнив, что у сотен тысяч людей права как раз таки были отняты.
«В нашей стране рассортировали живых людей, которые здесь родились, на годных и негодных, граждан и неграждан. В XXI веке! Нацизм», — указала смелая женщина.
Так даже представитель титульного населения характеризует давнее изобретение местных властей: институт «безгражданства», который был введен сразу после получения независимости и вопреки программным обещаниям «Народного фронта Латвии» о предоставлении равных прав всем жителям республики.
Это практически все, что нужно знать о демократии в Латвии. Вдобавок, конечно, ликвидация двуязычных школ, в которых лишь 40% предметов преподавались на русском, и ликвидация обучения на русском языке в частных (!) вузах. Это при том, что около 40% населения в стране русские и русскоговорящие, не считая иностранных студентов из бывших республик СССР, которые здесь учатся (пока еще) в частных вузах на русском, имея возможность получить диплом, признающийся в ЕС. Правильнее теперь сказать признававшийся...
Аргументы же таких, как Ашакс и иже с ним ярко характеризуют определенную часть латвийского общества. Свою оппонентку они называют и «русской нацисткой», и «кремлевской кретинкой», и «падалью». И возмущаются тем, что она продолжает работать с детьми в музыкальной школе. Даже не сомневаюсь, что заявлений от этих сознательных граждан в Полицию безопасности поступит в избытке.
А теперь предлагаю почитать, что пишут и говорят другие латыши — и не только те, кто жил в Латвии в 1960-1980-е годы, а даже совсем молодые люди.
«Конечно, была только одна оккупация — оккупация [со стороны] немецкой армии с лета 1941 года до начала мая 1945 года, — считает молодой парень Айвис Василевскис (Aivis Vasilevskis). — Это была чистая оккупация, отвечающая доминирующим международным критериям оккупации, в которых никогда не будет полного консенсуса, как и для любого социально-политического явления. У нас концепция оккупации официально используется потому, что интеллигенция в составе латвийских властей в своих подлости и предательстве не хочет признавать, что присоединение к СССР происходило при поддержке латвийских масс, руками и сердцами народа Латвии, выражаясь поэтически, что случившееся тогда в 1940 году не соответствует критериям оккупации».
Айвис указывает, что самый основной из этих критериев — это вопрос власти. При реальной немецкой оккупации местные не допускались к власти ни на одном уровне. Управляли сами оккупанты, как это было во время Второй мировой войны в Латвии. Немцы ничего не хотели слышать об участии латышей во властных структурах. Напротив, при «оккупации» со стороны русских власть находилась в руках самого латышского народа.
«Сами латыши еще до 1940 года готовили «оккупацию», — пишет Айвис Василевскис. — Вилис Лацис (глава правительства Латвийской ССР с августа 1940 по ноябрь 1959 года, писатель. — Прим. ФАН), руководитель «оккупационной» власти, сотрудничал со спецслужбами СССР в течение многих лет до 1940 года. Теперь об этом власти не хотят ничего слышать. Они говорят «оккупация», потому что тогда эта концепция автоматически исключает участие местного населения во власти (русских и русскоязычных жителей республики на основании советской «оккупации» объявили негражданами, лишив их всех политических прав, чтобы не допустить к руководству страной. — Прим. ФАН). Если вы говорите «аннексия» — автоматически становится понятным, что участие во власти и главная роль была у местных».
К слову, обнаружил у Айвиса на странице в Facebook фотографию части первой полосы «Комсомольской правды» от 13 апреля 1961 года. В советское время было, чем гордиться.
На страничке Айвиса среди прочего имеется и фотография напечатанного в газете Указа Президиума Верховного Совета СССР «Об ответственности за выпуск недоброкачественной или некомплектной продукции и за несоблюдение обязательных стандартов промышленными предприятиями» от 10 июля 1940 года.
Сопроводил этот снимок Айвис ироничным призывом к сегодняшним любителям «похимичить» с продуктами повесить этот указ на стену и трястись в страхе — наказание за несоблюдение госстандартов в пищевой (как, впрочем, и в других отраслях) промышленности каралось лишением свободы от 5 до 8 лет...
И латышка Моника Громова написала слова поддержки Инаре Балоде, указав, что родилась в 1953 году и никогда никакой оккупации не чувствовала. Родители, пишет Моника, были очень верующими и ее водили в церковь, но никогда никто за это семью не осуждал. И в колхозе, где работала после вуза Моника, жизнь, по ее словам, была очень интересной. Помимо работы большим уважением пользовались любительские коллективы, и все расходы на концерты и экскурсии по большой стране оплачивал колхоз.
«Все дороги в хозяйстве, ведущие в том числе к фермам, были заасфальтированы, работа находилась близко от дома, — вспоминает Моника. — Я воспитала трех детей, но никогда не думала, что моим детям и внукам придется жить и работать в далеких европейских странах, чтобы заработать себе на место жительства. Так что продолжайте удивляться: «Почему не рождаются дети?» Да потому что молодежи негде жить, все предельно дорого: и квартиры, и стоимость коммунальных услуг, а электричество теперь течет по золотым проводам. Но есть также и достижения: мы на первом месте по количеству миллионеров. Мой голос (6 октября выборы в местный парламент. — Прим. ФАН) будет за перемены».
Еще одна характерная точка зрения на происходящее в Латвии, которую также высказывает молодой мужчина — Айвис Гатис Земитис (Aivis Gatis Zemitis).
«Оккупация или называйте ее, как хотите, все же была, — пишет Земитис. — Только мы этого не почувствовали. К сожалению, нынешние времена ничем не отличаются, лишь поменялась правящая власть. Даже мне, воспитанному в националистическом и патриотическом духе, противно видеть, что происходит. Мерзко наблюдать, как те, кто называют себя патриотами своей земли, «лижут подошвы» новой власти, в судорогах вопя, что «русские идут». Если бы соседней стране понадобились Латвия и Балтия, то они давно бы уже вернулись назад под кремлевские сапоги, и никакие НАТО и Европа не воспротивились бы тому».
Айвис Гатис Земитис также объясняет, почему не считает нынешний год столетия Латвии праздничным.
«О какой стране мы говорим и что мы празднуем? — вопрошает молодой человек. — Разве в настоящем суверенном государстве по улицам разъезжают чужие танки и разгуливают чужие солдаты, к которым не относятся те же законы, что и к жителям «государства»? Разве это государство, когда на каждом углу стоит торговый центр иностранной сети магазинов, в котором доведенные до нищеты жители покупают ?
