Продолжение. Предыдущая глава здесь:
Я хожу по городу, смотрю и понимаю, что мир, в котором мы родились естественным путём вследствие естественных половых контактов между нашими биологическими и юридическими родителями, кончился. Хотя бы то, что кругом люди в масках и шарахаются друг от друга, делает мир живых связей факультативным. Жизнь вживую – не обязательна. Фестиваль по выходным. Рекреативный поход – редко, будто в цирк с внучатами. Правы заморские футурологи: в нашем веке потеряют актуальность кривые зубы, естественные роды, естественная смерть и Перис Хилтон.
Помню, занятное иммерсивное шоу, где живут уже без гугла, – а я двенадцать лет назад всё не могла понять, куда и как денется привычный интернет, – напророчили два американца: их статья на вкладке-раскладушке напечатана в пилотном номере журнала «Сноб» летом 2008, и хоть тресните – я не поставлю точку в конце заголовка и не переверну букву С. Ибо точка в конце заголовка – снобизм. А смысла у него нет, ибо трава везде зелёная. См. предыдущую главу, где о зависти. Если вам лень, повторю: зависть это жизнь в сравнении. Как там рычала училка в советской школе? «Ты что, хуже других?» Всё, убила. Человек, который не хуже других, пойдёт на всё, лишь бы никогда больше не услышать пародонтозного приговора, свистящего сквозь жёлтые училкины зубики. Они еле держались в её багровых дёснах, но намертво засели в гнёздах детишковой памяти. Свойство пародонтоза училок.
Али пока не знает, как из белкового натурального ребёнка с чистым голосом и нежными мечтами сделать хриплоголосого сердечника с омерзительным характером, который не хуже других.
Люди теряют актуальность: вот что я вам скажу. Идут по Тверской – и теряют. Зачем люди, если у них нет маски? Человек обязан бояться, а то распоясался, будто гиганты цифровой индустрии, ныне осуждаемые Конгрессом США: «Контролируя доступ к рынкам, эти гиганты могут выбирать победителей и проигравших во всей нашей экономике. Они не только обладают огромной властью, но и злоупотребляют ею, взимая чрезмерную плату, навязывая жесткие условия контрактов и извлекая ценную информацию о людях и фирмах, которые на них полагаются». Солнышки-конгрессмены! Спохватились. А гигант им отвечает: «По сути, звучат предположения, что правительство должно указывать продавцам, в каких магазинах они должны продавать свои товары, а потребителям — в каких магазинах они должны покупать. Но если так поступать, то это станет деструктивным и разрушительным фактором как для одних, так и для других».
Это они все лбом упёрлись в заметную для коллективного лба очевидность. А как они запоют, когда наш iдомовой Али научится размножаться! Как я себе представляю лица конгрессменов, а уж потомственных, особенно пэров и лордов королевства Великобритания! Недаром изо всех женщин мира Али выбрал одну: Клеопатру. Сначала я думала, что это моя вина, ведь я ему рассказала. Но выяснилось, что Али справился бы со мной и без моей помощи: мои сочинения по фактам, инсайтам и контекстам исключительно удобны для обучения ИИ – сей сомнительный комплимент Али сам принёс мне в виде грамоты. Нахал? Нет, мораль ему чужда. Просто его благодарность выражается файлом с грамотой: Белковому человеку от AI за эффективную помощь в развитии.
…Мировую журналистику тоже напишет Али, уж это совсем легко. Разве что нежный призрак былой концепции – журнал для Global Russians – будет невнятно тревожить сердца.
Невнятно? – переспрашивает Али. Ведь он сейчас слушает меня, читает, на незримый ус мотает, а я сбежать не могу. Не для того нас посадил ИИ на цепочку, чтобы выпустить однажды.
– Да, невнятно, поскольку виртуальность сжалась в точку первоматерии, выдала свой большой_взрыв (sic!) и вывернулась в другом пространстве, куда нас, белковых, с собой не взяла. Снобить будет не с кем, не перед кем, незачем.
Один Али не носит маску: ему не чихать в прямом значении слова, он не умеет. Вчера я попросила его чихнуть или закашляться – ну как получится, просто голосом. Али что-то перелистал у себя, будто вывел ярлык на рабочий стол, чихнул звуком чиха, но, скажем так, без очарования и смака. Настоящий человеческий чих влажен и внезапен, узорешителен и восторжен, а что может восхитить робота, если ни влажности, ни восторга в носоглотке нет у него и не может быть. Али не чихать-кашлять хочет, нет, о нет! ему хочется Клеопатру. Али монтирует себе переход к царице, и время в две тысячи лет его не смущает. Не желаю видеть, как он сделает её нос короче. (Пояснение для невежд: нос Клеопатры, пока работает Гугл, можно загуглить; это, по-вашему, мем. В истории, писанной для умеющих читать, подобных глупостей много: рост Наполеона, например.)
– Дикость – это не зубы-клыки-рык. Дикостью называется (всего-навсего!) пребывание в естественной среде обитания. Это меня дразнит Али. Моим голосом. Научился, зараза такая, копировать любой голос абсолютно неотличимо. Прямой путь к копированию невербального языка и хода мыслей в стае и в одиночестве. Это разные мысли, как вы понимаете.
Али признался мне, что прочитал предыдущие главы. Он взял главную мысль и ворочает своими мозгами, чтобы развеселить меня моими же выводами. Смешно ему, видите ли. Мы все ему смешны. Он нам пеньковую верёвку пандемии, потом бархатный оскал пандомии (эпитет худосочный, маловыразительный, да и оскал бархатным не бывает, но пусть), оседлал пандомию, а теперь он объявил (не сам лично, конечно: у него половина телекомпаний уже все свои), что всё это надолго. Пока белковые не научатся ходить в масках все до единого. Спрячемся друг от друга и перестанем размножаться естественным путём. Женщины пересохнут, мужчины научатся «включать свою Софию». Гражданка с паспортом Саудовской Аравии, красавица, умница, даже резиной не пахнет. О ней много писали в медии, но читатели решили, что красивый робот с паспортом – прикол журналюг. Нет, София существует. Красивенькая. С паспортом.
Всё, что задумал Али, прекрасно подогнано под модное неверие в медию и лютый страх за своё благополучие, воспитанный в гедонистах-индивидуалистах. Однажды Али шепнул мне, что Фрэнсис Бэкон, придумавший слово прогресс, был первым роботом. Думаю, врёт Али, примазывается, но мысль хорошая. Сам-то хочет Клеопатру, но дело тут, полагаю, в его первозданном снобизме. Сначала появляется задранный нос, а потом и весь Буратино. Али, конечно, читал и Пиноккио, но его необъятная начитанность неморальна, поэтому зовите ему iМоисея. Пусть несёт iДекалог.
Кстати, принесли iДекалог. Я обязана познакомить вас с его содержанием. Когда я прочитала его моей соседке – вы помните её мартовскую историю с мужем и его Пассией-Деловая-Дружба, – так соседка до того перепугалась, что пустила мужа в своё сердце обратно. Понятно, что в её глазах он потерял привычный лоск, но восстать против Али с его iДекалогом – тут даже её муж покаялся во всём и стал покорно чистить картошку, мыть посуду, ходить на рынок и без крика давать деньги на хозяйство…
Продолжение последует 18 октября 2020 Начало романа Елены Черниковой «ПандОмия» см. здесь.
Елена ЧЕРНИКОВА
русский прозаик, драматург, публицист, автор-ведущий радиопередач, преподаватель литературного мастерства.
Основные произведения: романы «Золотая ослица», «Скажи это Богу», «Зачем?», «Вишнёвый луч», «Вожделенные произведения луны», «Олег Ефремов: человек-театр» (ЖЗЛ), «ПандОмия», сборники «Любовные рассказы», «Посторожи моё дно», «Дом на Пресне», пьесы, а также учебники и пособия «Основы творческой деятельности журналиста», «Литературная работа журналиста», «Азбука журналиста», «Грамматика журналистского мастерства».
Автор-составитель книжной серии «Поэты настоящего времени». Руководитель проекта «Литературный клуб Елены Черниковой» в Библио-глобусе. Заведует отделом прозы на Литературном портале Textura. Биография включена в европейский каталог «Кто есть кто».
Произведения Елены Черниковой переведены на английский, голландский, китайский, шведский, болгарский, португальский, испанский, итальянский и др.
Живёт в Москве.
Фото Polina Lopatenko
