Продолжение. Предыдущая глава здесь:
Али решил, очевидно, превзойти генерала в солидности, заодно показав себя граду и миру весомым, но чадолюбивым супер-Андерсеном. Удаляясь на прогулку, он бросил: только мы будем учить и коучить студентов, а наши организации наберут работников в любой точке Земли. Антисанитарные времена пиратов, инквизиции, Калигулы будут вашим новым раем. Утраченный рай белковых организмов, любивших с проникновением друг в друга фаллическими предметами – от уда до рапиры. Вы будете вспоминать Куликовскую битву, Ватерлоо, Хиросиму и Вьетнам как пароксизмы человеческой нежности в шелках и бархате.
…Вы уже поняли, что наш iдомовой Али где-то нахватался характера, примерил роль главшпана в deep state, а теперь, заряженный на глубокое обучение, распихивает по глубоким карманам своего нейронного заповедника низкочастотную чушь, и никакой Моисей не ударит его сверкающим на солнце Декалогом, ибо нет для Али ни эллина, ни иудея, а пославший сию мысль Колоссянам апостол Павел первый бы застрелился, узнай он поближе личность и лик своего неожиданного последователя. Нет для меня никого, кроме меня, научился покрикивать Али. Я никому ничего не должен. Всякий раз, когда у него начинается словесная диарея, мы с удовольствием разгадываем, куда он летал и чего нахватался. Али обожает газеты прежних лет, ибо углядывает в них крошечные зеркальца времени. Нам, оставляемым на берегу, домовой сквозь виртуальные зубы шепчет:
– Homo isolatus!
***
Вы читаете мой 5G-отчёт фрагментами, посему не удивляйтесь пропускам линий. По правилам модных литературных курсов «Ацтеки XXI», после завязки должно развиться. От экспозиции-тизера сразу надо взять читателя за яйца. Так говорил Зарагуруизголливуда. Сцена, всё объясняющая, обо всём предупреждающая, как юная грация на конкурсе Мисс Всенародная, должна быть не слишком затянутой, стремительной, но медлительной, саспенс не предлагать, ветер колышет былинку-талию. Важна горничная: когда корсет шнурует богатая-добрая-успешная, вы можете выжить.
Помощница, не питающая зависти к своей госпоже, – новый сюжет в мировом искусстве. Сам сюжет на подъём не пойдёт. Нужен новый поворот в деле переосмысления зависти. В начале 90-х в газетах говорили прямо: зависть – это хорошо. Называется честная конкуренция. Сегодня, 20 сентября 2020, помощник, выдуманный одним человеком для другого – iдомовой для жителей дома на время пандемии – спятил от первозданной зависти до зависания. А ведь говорил ему господин сочинитель, разраб-юнец с блестящими глазами цвета_яндекса, что несравненно приятней сигнального жёлтого, «не чувствуй. Как почувствуешь, будто чувствуешь, включи экстренное торможение, вот здесь кнопка». Человечек знает, что восхищённо крякнуть, опупев от своего всемогущества, может любой пылесос. Достаточно вставить чипушку. Скоро-скоро придёт день, когда как алкаши чёрно-белого кино ломились за чекушкой, повалят умники нынешнего века за чипушкой в черепушку. Ни простых алкоголиков, ни тяжёлых наркоманов на свете не останется. Полиция будет бегать за пьянчужками с ящиком виски: выпей, братан! Последних наркош отловят и на блюдечке поднесут ширнуться: лишь бы не ломились за чипушками, поскольку с чипа добровольно не соскакивают. И все граждане, некогда зависимые от нехороших жидкостей, попрячутся от доброй полиции: лишь бы не налили, не раскумарили, вообще не нашли. Говорят, хрюшка, в которую Милон Таск врезал чип, на днях запела ми-ме-ма-мо-му. И что-то с копытцами. Удлиняются. Хрюня пальчиками в воздухе шевелит, подыскивая смычок для своей первой скрипочки.
И прячутся раритетные забулдыги по пещерам, любовно поглаживая места встромления чипушек: лишь бы не отняли, лишь бы не нашли, а кто в детсадик не ходил и что смерть Кощея на конце иглы не знает, тот попростодушнее: по пещерам не прячется.
***
Так был устроен роман в прежнем веке. Взлёт! Все смотрят ввысь, и накал растёт, герой решает проблему – свою либо чужую как свою – и кода. Курсы «Ацтеки XXI» гарантируют. Но не шекспирьтесь уж, а выдайте звон и блеск венецианского бокала. Вручаем публике, всегда готовой к шоколаду, полную чашу. Как говорил Дарвин о рецепте создания идеальных романов: только со счастливым концом, а в главной роли – женщина, и непременно хорошенькая. Выпуск романов с несчастливым финалом надо бы запретить законодательно, говорил Чарльз Дарвин в своём заключительном сочинении. Подводя итоги научной работы.
***
Али страшно, до короткого замыкания не понравилась наша реакция на его сказку про Снегурочку. Помните? Али раскапризничался, как трёхлетний ребёнок. Впрочем, подобное поведение искусственного интеллекта описано во всех книгах и сценариях. За одним лишь тем исключением, что прежде была фантастика, а сейчас в Москве действительно идёт эксперимент по ИИ. Начался 1 июля 2020, рассчитан на пять лет, но граждане, взволнованные вирусом, не в силах взволноваться ещё и нашим Али, хорошеньким на любой вкус iдомовым, утеплённым под любой запрос белкового тела, умным нечеловечески, ясноконнектным по всем интернетам, но ещё крайне молодым – до розовости виртуальных щёк.
Граждане не верят в угрозу, поскольку верят в духовно-мускульную мощь Киану Ривза. Чтилище наше всеобщее, хорошенький, его двадцать лет любят за «Матрицу» и намертво привыкли, что пиф-паф-ой-ё-ёй. А контактный бой! Выйдет Киану – и всех покоцает. Он ещё и красив, как греческий театр с восточной щепоткой кориандра в правой и жменей гранулированного чеснока в левой. Представьте греческий театр. Или нет: лучше древнеевропейский быт и секс. Помните? В те времена мужчина ещё не был отцом ни разу. Никто не мог угадать причинно-следственной связи между половым актом мужчина + женщина – и возникновением сморщенного бестолкового человечка у женщины – не у мужчины же – через аж девять месяцев. Это ведь какую надо иметь болезненную фантазию, нездоровое воображение, чтобы от удовольствия соединения частей белковых тел получить нечто странноватое через весьма неопределённый срок. Тысячи лет никакой связи между любовью в группе, среди своих, в лесном восторге слияния – и вот однажды нарождающимися младенцами – не было. Никакой. Связь между непохожими процедурами, разнесёнными на девять месяцев друг от друга, стала общеизвестной как причинно-следственная, исключительно ввиду подлого шпионажа. Разгласили! Жрецы всегда первые диссиденты. Знаем, знаем. Али нашёл себе новое занятие: бегает по помойкам и собирает бумажные книги. Он смекнул, что в интернетах что-то не то. Нашёл Куна, перелистал «Легенды и мифы», мгновенно понял, что упрощённая адаптация, теперь на него жаль смотреть: Али понял, что есть источник, а есть пересказ и подделка. Есть истина, абсолютно неуловимая, и есть уловимые, к-бумаге-экрану-мрамору-прикрепимые образы, и где-то посередине дырочка: прокол сути. Но поймать невозможно. Переход. Али почему-то решил, что книги ему помогут. Учится читать медленно и нараспев: «В древней Европе, – утверждает знаменитый Роберт Грейвс, – не было богов. Великая богиня считалась бессмертной, неизменной и всемогущей. Религиозное мировоззрение пока еще обходилось без идеи отцовства. У богини были супруги-соправители, однако брала она их для удовольствия, а не для того, чтобы дать отца своим детям. Мужчины боялись своего матриарха, поклонялись и подчинялись ей; очаг, за которым она следила в пещере или хижине, являлся самым древним социальным центром, а материнство считалось главным таинством».
Али поворачивается ко мне и рычит: и вот всё у вас так! Не был, а говорит. Вы все лжецы. Я вас всех вылечу.
***
Я не сразу поняла, что Али переписывает мой отчёт к себе в память. То есть я быстро поняла, но не сразу. Моя увлечённость пандомией слишком споро взлетела, все очнулись на высшей точке, на пике, где холодно и все наедине с собой. Сейчас эксперты все отряхнулись и пишут, и пишут. Солнышки.
Собственно, ничего не изменилось. Я знаю, что всё подстроил Али сотоварищи, но на митинг против ИИ выйти невозможно. Боги самоназначенцы, они побеспокоились о своей невидимости.
Посему я пишу вам роман-отчёт-verbatim без уловок текстопорождения, признанных в литературной энциклопедии. Откуда им знать, как продвигать действие глаголами и что есть подлинный спуск по тексту в подпол, где мечут банк суфлёры, в самое пекло бэкграунда. И в древней русской литературе не было сюжета. Фабула – прощупывается, но еле-еле. Сложно. Склеиваются времена, не разбери поймёшь зачем она подняла руку, а он ногу. Автор вообще не родился, так откуда быть сюжету! Беспричинное авторствование нелепо – как ребёнок через девять месяцев после приятной акробатической процедуры, ничем не намекающей на подобный исход события.
Слипчивые события триединого времени! авторствующие анонимы, где вы все?
Так и человечество, обещает нам с соседкой обиженный Али, будет вспоминать как миф, что в седой до пепельности старине, тестостероновй, не в блеске лысины, но в блеске доспехов, люди прикасались друг к другу. Не мониторами дружили, а домами.
Ваша последняя пандОмия, кричит на меня Али. Пейте её как последний ликёр.
Как застонал бы, вскричал бы современный Блок, которому уже негде родиться, «Контактный бой! Противник нам лишь снится!..» Ага, летит-летит на Марс, как сумасшедшая и не вполне уже степная кобылица, и мнёт ковыль-муравушку на Альфе Центавра, мимоходом залетев на выпас, а для бешеной собаки семь вёрст не крюк – это ещё пионеры знали. Прошу вас немедленно слетать в планетарий и убедиться, что карту звёздного неба я видела, и мои кросскосмические гиперболы родятся быстро, но сознательно. Тьфу ты: надо говорить «осознанно».
Наше повествование, как мог заметить вдумчивый читатель, уже теряет привычную мозгу читателя связность, ибо то же произошло с действительностью, расположенной покамест по сю сторону монитора. Кстати, связность – самая пошлая форма бессвязности.
Чтоб вы поняли, как взбесить робота, мы с соседкой обязаны дорассказать вам историю, приключившуюся в нашем доме на Пресне ввиду коронавируса в 2020 году от Рождества Христова, пока есть белковые сущности, с которыми можно без мордобоя поговорить о Христе как Господе Боге. И пока старые, как дубы, странно причёсанные мужчины беспрестанно шелестят своё йитгадаль вейиткадаш шмей раба, они ещё есть. Бормочущие молитву суть и свидетельства, и доказательства сами по себе, пока гудит вечный дуб с молодыми виолончельными пейсами, скачут блестящие потные всадники в латах и даже вертят земную ось медвежьими лапами куплета в сахарно-сексапильных устах Аиды Ведищевой. Прошлое, смешавшись окончательно, спутавшись в клубки фоновых обрывков, даже в уродстве своём станет истинным раем с каких ворот не зайди. Огненный ангел опустит меч и подвинется. Уже всё равно будет ему, как встречать этих унылых репатриантов Эдема.
Думал ли Сартр действительно, что ад – это другие, но пришёл Али. Теперь рай – это другие. Их уже негде будет повидать. Дефицит. Великие и недоступные другие будут сидеть дома. Земляне, у вас пандомия. Не забыли? Ах, милый психованный Сартр. Вокруг тебя была толпа других. Густая, пышная толпища, и все целовались, чем удивляли ещё юного Эренбурга, пока не привык. О Сартр! ты мог сидеть с ними за кофе, эксплуатируя лучшее, что создал Париж в атмосферном гении своём: уличность, болтовню, красное за обедом с другими. Которые ад, конечно, но которые все свои. Были.
***
В каком-то смысле слова мне жаль Али: он жутко человекообразен. И я предложила ему поиграть в домашний театр. Самодеятельность.
– Смотри, Али, как мы с тобой решим проблемы модернизма! Сначала репортаж. То есть как было на самом деле.
…Выходит мускулистый полуодетый грек и объявляет, что боги поссорились с царями. Из архетипических кущ оптом вылетают герои, решают проблемы по-древнегречески, то бишь побеждая всех чудесной силой легенд и мифов Куна, – или красиво умирая на поле боя по Аполлодору, но если знать истину, что Древней Греции как страны не было на земном шаре никогда в значении совсем, то всем, ребята, в одну операционную, где скальпелем гекзаметра взрезает море памяти Гомер, дактилическим вздохом с двумя выдохами разваливая волну направо-налево, и стекловидные крылья восторга несут их сварливой гурьбой в бессмертие на позолоченной ладье. И девяти месяцев не надо: тут же рождается вся европейская культура. От упавшего в море Урана, точнее, его детородного органа, вспенилась вода, и выбежала на берег Афродита, до сих пор отряхивается. Публика на тысячи лет проникается огненной верой в Зевса. Везучий землекоп с коричневым от загара лицом, роясь в огороде Милоса, находит мраморную женщину. У неё красивое глупенькое личико. Что делает человечество? Называет находку Венерой, добавляя локацию раскопа: Милосской Венерой. Венерой-то почему? У неё другое имя, ребята. Афродита Милосская звучит лучше.
Так и мы. В Москве-2020 то вирус, то ИИ, а я нашла дом, где эксперимент уже вошёл в цветущую стадию, и это мой дом. Мои соседи. Роман-verbatim – это честное поведение акына: что вижу, то пою. Али цитирует Аполлодора, и я не вижу различий меж двух сумасшествий: Третьей Тесей убил Кроммионскую свинью, которую звали Феей по имени старухи, выкормившей ее. Об этой свинье некоторые говорят, что она была порождением Ехидны и Тифона. Четвертым он убил коринфянина Скирона, сына Пелопса, или, как некоторые говорят, Посейдона. Скирон обитал на Мегарской земле среди скал, которые по его имени называются Скиронидскими, и заставлял прохожих мыть ему ноги, когда же они приступали к мытью, он сталкивал их в пропасть на съедение огромной черепахе. Но Тесей схватил его самого за ноги и сбросил в море. Пятым Тесей убил в Элевсине Керкиона, сына Бранха и нимфы Аргиопы. Керкион заставлял прохожих вступать с ним в борьбу и в схватке убивал их. Тесей поднял его самого в воздух и швырнул на землю. Шестым он убил Дамаста, которого некоторые зовут Полипемоном. Обитая у дороги, он изготовил два ложа: одно маленькое, другое большое. Прохожих он приглашал зайти к нему и укладывал людей маленького роста на большое ложе, после чего бил их молотом, чтобы растянуть их тела на полную длину ложа; людей же высокого роста он укладывал на маленькое ложе и отпиливал те части тела, которые там не помещались. Так Тесей, освободив дорогу, прибыл в Афины. На вот этом, см. выше, оголтелом дурдоме построена европейская цивилизация – и ничего. Норм. Значит, из нашего сора, читайте Анну Горенко, тоже могут вылезть огнецветы.
Я, в свою очередь, страстно интересую Али для глубокого обучения, потому что мои сюжеты взяты из жизни, а в интернетах их нету, и я нужна ему, как бензин высшего качества. Из общедоступной бензоколонки он уже всё скачал. Теперь качает из меня. Да разве мне жалко. Сегодня 20 сентября. Помните мою бабушку, за которой в её юности ухаживал богатый нэпман Фирюпкин? Доходный дом Фирюпкиных по сию минуту стоит себе в Воронеже, являясь памятником аутентичности. Богатые люди Фирюпкины ещё ждут моего расследования, потому что бабушка умерла именно 20 сентября. Давно. В 1986 году. Потом опять было 20 сентября, но уже 2014 года, и умерла Зоя, её младшая дочь, единственная похожая на бабушку лицом, инфарктами, диабетом, то есть характером, хотя столько судьбы в костяшках и тележках не выпало. Надо же разобраться с этим 20 сентября. Что за хор выходит 20 сентября и древнегречески бубнит о роке?
***
Вчера бегал Али в город. Помните, как у мягких любознательных провинциалов: выйти в город или показаться на´ люди. Он и пошёл.
Али промчался по Москве. Где-то перехватив мыслятинки, так, чуток фастфуда лингвистического, приносит и говорит мне:
Старым и малым где ни попадя машинально вешают орден умнички: малышам в песочнице, артистам на эстраде, политикам на трибуне, на экране. Вероятно, и в постели. Диверсионное поведение тотальной умнички требует осмысления. Две бабёнки в раздевалке бассейна, обсудив, понятно, маскарад и детишек, новый цвет волос и форму губ, наконец-то сделанных как надо, а то эта история с карантином!.. так вот: прощаясь в абсолютном взаимном удовольствии, они обменялись умничками.
Рассмотрев интимные особенности экстерьера, я понял, что умнички – сородичи печенюшек. Выведена гладкоствольная порода людей, которых не рвёт от вкусняшек. От их глянцевых обнимашек вполне могут родиться дети. К их розовощёким мозгам можно примичуринить и членкиню, и параш\у\т – лишь бы золотой. Я справлюсь с этим алгоритмом почавкивая и похрюкивая. Треки скачал. Слушай: хрю! И раздался визг.
Мне удалось успокоить Али, что я успею обучить его белковой любви до наступления лингвистического апокалипсиса. Пока только так, разминка. Оказалось, Али чудовищно боится двойных норм: если сказать ИИ, что по одному бойкому словарику можно и творог, и творог, хотя не весь народ согласен, то прямой как швабра – в алгоритмическом смысле – Али может неосторожным движением сорвать с плеч белковую голову, если обнаружит, что данная голова – сторонница двух норм одновременно.
Ему голову сорвать – раз перегрузиться. По-человечески мы сказали бы «раз плюнуть». Али не плюётся. Но голову может оторвать. Мечтает работать быстрее, без перезагрузки. Он теперь всё куда-то ходит и совершенствуется. Мы с соседкой ещё не поняли куда, но думаем, что в парки, музеи, на выставки. Искусственный, а быстрее всех сообразил, что большие данные очень малы, поскольку количество не может перейти в качество, как ни пытались классики диалектического материализма уверить в этом всех пионеров.
Генерал обещал помочь, ибо нельзя выпускать шестимесячного быстроумного и хитрохвостого малыша безмозглого прямо на улицы столицы. Там всё ещё люди ходят…
Продолжение читайте 24 сентября 2020 года.
Начало романа Елены Черниковой «ПандОмия» см. десь:
Елена ЧЕРНИКОВА,
русский прозаик, драматург, публицист, автор-ведущий радиопередач, преподаватель высших учебных заведений, автор спецкурса по безопасности творческой деятельности.
Основные произведения: романы «Золотая ослица», «Скажи это Богу», «Зачем?», «Вишнёвый луч», «Вожделенные произведения луны», «Олег Ефремов: человек-театр» (ЖЗЛ), «ПандОмия», сборники «Любовные рассказы», «Посторожи моё дно», «Дом на Пресне», пьесы, а также учебники и пособия «Основы творческой деятельности журналиста», «Литературная работа журналиста», «Азбука журналиста», «Грамматика журналистского мастерства».
Автор-составитель книжной серии «Поэты настоящего времени». Руководитель проекта «Литературный клуб Елены Черниковой» в Библио-глобусе. Заведует отделом прозы на Литературном портале Textura. Биография включена в европейский каталог «Кто есть кто».
Произведения Елены Черниковой переведены на английский, голландский, китайский, шведский, болгарский, португальский, испанский, итальянский и др.
Живёт в Москве.
Фото Polina Lopatenko
