Каждый третий ребенок в России сталкивался с буллингом в школе, но далеко не всегда педагоги знают, как правильно разрешить конфликтную ситуацию. «Некоторые просто боятся в это лезть и «пачкать руки», а другие считают травлю нормой детского поведения», – говорит школьный учитель Алексей, который согласился говорить о проблеме школьного буллинга только на условиях анонимности. Скандалы, связанные […]
Запись «Боятся в это лезть»: почему учителя не говорят о буллинге, и что нужно делать, когда в школе происходит травля впервые появилась Милосердие.ru.
Каждый третий ребенок в России сталкивался с буллингом в школе, но далеко не всегда педагоги знают, как правильно разрешить конфликтную ситуацию. «Некоторые просто боятся в это лезть и «пачкать руки», а другие считают травлю нормой детского поведения», – говорит школьный учитель Алексей, который согласился говорить о проблеме школьного буллинга только на условиях анонимности.
Скандалы, связанные с травлей – всегда мощный удар по репутации учебного заведения. Когда мы искали героев и экспертов для этого материала, столкнулись с тем, что почти никто из тех, кто находится в системе государственного образования, открыто говорить о буллинге не готов. Учителя признавались: если расскажут, как боролись (пусть даже вполне успешно) с травлей, то фактически признают, что в их школе была такая ситуация, и у учебного заведения возникнут проблемы.
Комитет Госдумы по просвещению совместно с правоохранительными органами в 2024 году провел исследование и выявил, что в основе 75% случаев стрельбы в школе лежит травля, а 28% людей, которых травили в детстве, через 10-15 лет имеют психические расстройства (2024).
Травля оказывает катастрофическое разрушительное влияние на психологическое здоровье жертвы. Исследования показали, что те, кто ей подвергался, чаще страдают от депрессии, замкнутости, неуверенности в себе, нередко появляются психосоматические симптомы: головная боль, тошнота, быстрая утомляемость. К сожалению, немалая часть этих проблем долгосрочна и наносит большой ущерб самой жертве травли и ее окружению. Важно также отметить, что буллинг оказывает разрушительное влияние и на агрессоров.
Согласно исследованиям, есть социальные группы, наиболее уязвимые в отношении буллинга. По мнению подростков, школьников чаще всего травят за их внешний вид (43,8%) или национальную принадлежность (33,6%).
Взрослые считают буллинг опасной проблемой. Так, в 2022 году опрос ВЦИОМ показал, что 39% родителей воспринимают травлю, агрессию и жесткость со стороны сверстников как серьезную угрозу для своих детей.
О том, какой может быть адекватная реакция школы на случаи травли, говорим с сотрудниками Федерального научно-методического центра в области психологии и педагогики толерантности – руководителем проектов Игорем Майнгардтом и психологом и ведущим тренером Еленой Гориновой.
Когда Анна (имена в этой истории изменены – Ред.) работала психологом в частной школе, ей пришлось стать свидетелем травли. Пятиклассника Васю одноклассники буллили на протяжении нескольких лет.
«Вася – очень активный, демонстративный ребенок, он постоянно нуждался во внимании со стороны взрослых и одноклассников, – рассказывает Анна. – Он занял в классе позицию шута, а вскоре начал перегибать палку – мог, чтобы рассмешить других, неприлично пошутить».
Для одноклассников Вася постепенно превратился в дурачка, над которым можно поиздеваться, похихикать, которого можно тайно снять на камеру и отправить видео друзьям. И вроде ничего страшного, Вася об этом знал и тоже смеялся. Но никто, даже куратор класса, не понимал, что смех – это его защитная реакция.
1. Неравенство сил. Жертва одна, обидчиков много, либо обидчик один, но он сильнее физически и психологически.
2. Нет конкретной причины, из-за которой возникла эта ситуация, есть только поводы. Таким поводом может стать всё, что угодно. Любой ученик может стать жертвой травли.
3. Повторяемость эпизодов травли, переход в хроническую форму. Травля – это не эпизодический конфликт, который разгорелся из-за конкретной ситуации, решился с помощью взрослых, и ситуация нормализовалась. Травля – это ежедневные унижения, бойкоты, издевательства, даже если ребенок ничего особенного не делает.
Педагог закрывала глаза на ситуацию и по возможности скрывала ее. «С одной стороны, ребята не знали, как защититься от неприятных шуток, а с другой – сам Вася очень переживал и не понимал, как ему вести себя иначе», – говорит Анна.
Родители Васи, которые знали об этой ситуации, не сочли необходимым сходить к психологу – думали, что все само разрешится. В итоге дело дошло почти до драки. Одноклассники вывели на экран компьютера смешное фото Васи. Тот рвался к компьютеру, чтобы его выключить, его удерживали за руки.
К ситуации подключился директор школы. «Он пришел в класс, много говорил о нарушении правил школы и неадекватности, но, к сожалению, не сказал напрямую, что происходит настоящая травля, – вспоминает Анна. – А травлю всегда нужно называть прямо. В итоге ребята ничего не поняли и решили, что Вася просто наябедничал».
«Первая допущенная ошибка – ситуация не была взята под контроль сразу после первых издевательств, – говорит Елена Горинова, психолог и ведущий тренер Федерального научно-методического центра в области психологии и педагогики толерантности. – Вторая – нужно было сразу сообщать родителям о первых случаях демонстративного поведения Васи и настаивать на его коррекционной работе с психологом. И еще один важный нюанс: сигналами для детей к травле одноклассника могла послужить реакция учителей на Васю. Если они давали оценку Васиному поведению в некорректной, обидной форме или если обращали на него внимание только тогда, когда он вел себя деструктивно, не замечали его успехов, ребенок получал негативное внимание в ответ на свои попытки выделиться, а одноклассники воспринимали слова учителей как разрешение к действиям». Бездействие педагога можно объяснить бессилием и страхом – учителей не учат работать с травлей, говорит психолог.
В рамках программы Федерального научно-методического центра в области психологии и педагогики толерантности «Каждый важен» педагоги могут пройти бесплатное обучение и получить доступ к материалам для мероприятий, задача которых – подружить детский коллектив и не допустить травли.
На сегодняшний день программу прошли 3,5 тысячи учителей из 23 регионов страны. Они прослушали лекции и вебинары, поучаствовали в тренингах с представителями Центра толерантности и в конце курса выполнили выпускную квалификационную работу – собственный сценарий мероприятия (квиза, квеста, круглого стола, классного часа). Каждый год Центр издает сборник лучших выпускных работ педагогов, который находится в свободном доступе для всех участников проекта.
Еще один интересный профилактический формат работы с детьми – форум-спектакль. В таком выступлении участвуют волонтеры, а не профессиональные актеры. Ребята сами придумывают пьесу. Три акта, 15 минут, одна животрепещущая история. По окончании первого показа дети играют тот же спектакль еще раз заново, и каждый зритель может выйти на сцену и попытаться изменить эту ситуацию. Ребята это особенно ярко переживают внутри себя, и им это очень помогает, поэтому форум-театр – один из самых успешных форматов. Сейчас по регламенту в каждой школе должен быть свой театр, на его основе можно и проводить форум-спектакли. (Но для этого, конечно, должны быть энтузиасты.)
Также в российских школах сейчас активно вводятся службы медиации. Это та форма разрешения конфликта, когда две стороны равноценно выслушиваются третьей (педагогом, родителем или даже старшим ребенком).
В ситуации Васи в результате не помогли ни увещевания директора, ни собрание, на котором при участии школьных психологов взрослые пытались найти выход из ситуации. Родительское сообщество раскололось, и все перессорились: родители агрессоров доказывали, что никакого буллинга нет и что поведение их детей абсолютно нормально, родители других детей считали, что надо что-то делать, а папа Васи, как выяснилось, учил сына не решать конфликты, а без вопросов давать обидчику в глаз.
В итоге проблему решили «хирургическим методом». В частной школе существовала система желтых и красных карточек за нарушения правил. И Вася, и главный агрессор получили за драку свою красную карточку. Это означало расторжение договора с семьей и исключение из школы. «Дети были удручены – ведь мальчик, которого выгнали, был одним из лидеров. И ребята сделали вывод, что именно из-за психологов они лишились классного друга», – резюмирует Анна. Получить позитивный опыт выхода из ситуации буллинга школьники в не смогли.
«Столкнувшиеся с травлей педагоги думают, что решить проблему очень просто – надо перевести агрессора в другой класс или даже в другую школу», – говорит Игорь Майнгардт, руководитель проектов Федерального научно-методического центра в области психологии и педагогики толерантности. По его словам, такое очевидное решение вряд ли поможет.
В буллинге задействован весь коллектив. Если искусственным способом убрать лидера, то на его место просто придет другой и продолжит травлю. Большинство ребят останутся наблюдателями, которые молчаливо допускают развитие буллинга. Аналогично, если изъять из ситуации жертву, коллектив, который уже привык к такой модели поведения, в скором времени найдет новую – при молчаливом согласии остальных ребят, которые будут молчать, чтобы самим не оказаться в роли того, над кем издеваются.
И действительно – после отчисления главного агрессора и Васи атмосфера в классе не стала комфортнее. Все наладилось только на следующий год, когда поменялся состав класса, и куратором был назначен другой педагог.
Семен – отец в многодетной семье, Даша – его средний ребенок (имена героев изменены по их просьбе – Ред.). Семен воспитывал своих детей так, чтобы они выросли вежливыми и культурными людьми. Но, к сожалению, это не спасло Дашу от буллинга.
«Многие школьники, в особенности в средних классах, ругаются матом. Мои дети этого не делают, поэтому нашу Дашу, которая едва ли не единственная из класса не ругалась, начали обижать одноклассники», – рассказывает Семен. Ребята отпускали в ее адрес странные и обидные комментарии и шуточки, в том числе и про семью: «Все у вас тупые, и ты тоже». Страшных угроз или рукоприкладства не было, но эти реплики Дашу больно задевали, хотя она и старалась этого не показывать.
В какой-то момент одноклассники пошли дальше: Семен получил письмо на электронную почту, в котором содержались ругательства в адрес дочери и других членов его семьи. «Я сразу понял, что это писали ребята из Дашиного класса. Дети явно чувствовали себя безнаказанными. Проблема вышла на первый план, и нужно было ее решать».
Семен пошел в школу и поговорил с классной руководительницей. Сложность состояла в том, что педагог была еще молодая и отчасти подпала под обаяние детей-агрессоров. Учитель честно призналась, что поскольку она еще не очень опытный педагог, у нее в принципе есть проблемы с этими учениками, и ей еще необходимо научиться с ними работать.
«Родители и учителя играют ключевую роль в предотвращении издевательств, – говорит Алексей, педагог, согласившийся прокомментировать для нас проблему школьной травли анонимно. – Они – главные взрослые в жизни школьника, и именно они могут заподозрить и распознать, что ребенок подвергается насилию, и помочь ему. Но родители могут и ненамеренно навредить жертве травли, побудить ее отказаться от помощи или даже молчать о своей проблеме».
Не меньшую роль в профилактики и «лечении» травли играет работа с семьей, и она требует много заботы и внимания. Можно сколько угодно выстраивать правильные отношения в детском коллективе, но если после школы ребенок вернется в абьюзивную семью, то все усилия будут бесполезны. При этом родителю не обязательно быть агрессивным, он может просто не поддерживать жертву, говорить, что это нормальное поведение подростков, что нужно молчать и терпеть. Напротив, если в семье есть опора, если мама и папа защищают ребенка и всегда на его стороне, прогноз на то, чтобы выйти из ситуации травли без травмы, у ребенка позитивный.
И родители, и учителя могут одно, но очень важное – разговаривать. Но это не должна быть формальная беседа «для галочки», очень важно, чтобы работа с буллингом не стала очередной лекцией. «Просто нудный рассказ о том, что травля – это плохо, – не подходящий для детей формат. С ними нужно работать интерактивно. Хороший вариант – постепенное погружение и обсуждение на практике, что такое травля. Так можно донести суть до каждого ребенка через его сердце и душу», – говорит Игорь Майнгардт, руководитель проектов Центра толерантности.
Психолог Елена Горинова добавляет, что нужно научиться говорить с детьми о чувствах, эмоциях, открыто называть травлю травлей, говорить об этом со всем классом. «Что бы почувствовал ты, Петя, если бы с тобой так? А ты, Маша?» Даже если дети не признают открыто правду (в классах, где происходит травля хотя бы одного ребенка, каждый не чувствует себя в безопасности), про себя они назовут чувства: страх, обида, боль, отверженность, ненужность, злость и другие.
В случае с Дашей молодая учительница нашла в себе силы и начала обсуждать с детьми эту ситуацию. Вскоре ситуация пришла в равновесие. До администрации проблема не дошла – ее сумели решить силами родителя и педагога на ранней стадии. «Дети повзрослели, проблемы постепенно сгладились. Даша закончила школу, поступила в университет, общается с одноклассниками», – говорит Семен.
Если договориться все-таки не удается, главное, что можно сделать – оставаться в правовом поле и решать ситуацию только законными методами.
«Не существует закона о травле, но есть ответственность за порчу имущества, оскорбления, нанесение телесных повреждений. Поэтому агрессор никогда не сможет быть человеком “на коне”, творящим то, что ему вздумается», – комментирует Игорь Майнгардт.
Если речь идет о конкретных противозаконных действиях (драки, побои, порча имущества), то привлечение правоохранительных органов может стать важным аргументом для всех участников травли. Конечно, это влечет за собой бумажную волокиту, фиксирование фактов, но без этого проблему не решить. Агрессор должен понимать, что у него нет полной вседозволенности в классе. Правоохранительные органы могут поставить его на учет, оштрафовать родителей. «Максимальный штраф за оскорбление – 500 рублей. Не слишком страшно, но если за каждое нецензурное слово в рамках травли родители будут платить по 500 рублей, это выльется в круглые суммы, – говорит Игорь. – И родителю, даже если он уклонялся от участия в этой ситуации, придется подключиться и начать внушать ребенку, что его агрессия дорого обходится семье».
В экстренной ситуации школе придется вести фиксацию всех случаев и доводить информацию до правоохранительных органов. В каких-то регионах полиция не принимает конкретных мер в случае буллинга, считает это шалостью. Но даже сам факт обращения в полицию сдвигает ситуацию с мертвой точки. Кроме того, есть комиссии по делам несовершеннолетних, которые принимают активное участие в процессе, помогают наказать агрессивных детей и подростков в рамках действующего законодательства.
Но, конечно, лучше не доводить ситуацию до вмешательства правоохранительных органов – а это дело профилактики. Чтобы такого не было, надо создавать условия, при которых после первого же агрессивного выпада в сторону ребенка любой одноклассник скажет ему: «Ты что? В нашем классе это недопустимо». И это самое главное, чего может добиться школа.
Коллажи Дмитрия ПЕТРОВА
Запись «Боятся в это лезть»: почему учителя не говорят о буллинге, и что нужно делать, когда в школе происходит травля впервые появилась Милосердие.ru.
