В плане «Барбаросса», подписанном фюрером 18 декабря 1940 года, Ленинграду отводилась особая роль: он был вторым (после Москвы) политическим центром СССР с более чем 3-миллионным населением, и в нём сосредотачивалась огромная доля производства советской военной техники и снаряжения.
Уже 4 сентября 1941 года Ленинград подвергся первым обстрелам немецкой артиллерии, а 8 сентября немцы заняли Шлиссельбург, что в 50 километрах от города. В немецких войсках была распространена даже «Инструкция по обращению с населением Петербурга».
Положение Ленинграда
Несмотря на повсеместную негласную подготовку к войне с Германией, в Смольном не были продуманы планы экстренной эвакуации гражданского населения в случае особой опасности. Да и сами разговоры о такой опасности считались паническими настроениями.
Первые поезда с эвакуируемыми отправились от перронов ленинградских вокзалов уже 29 июля 1941-го, но это не смогло спасти подавляющее большинство населения от приближающейся катастрофы. В то же время поставить перед Кремлём вопрос о создании особых продовольственных резервов Смольный боялся. Разговоры, что все запасы продовольствия в городе на Неве после первых же немецких бомбардировок погибли в огне сгоревших деревянных Бадаевских складов, не соответствуют действительности. Потому что продовольствия на этих складах по нормам мирного времени хватило бы городу на… два-три дня.
Едва ли не главной причиной бездействия и неуверенности руководителей всех рангов, в том числе и руководства города и Ленинградского фронта в первые дни войны, была воспитанная репрессиями боязнь инициативы и обвинений в паникёрстве. Вот характерный эпизод тех дней.
Старший оператор станции наблюдения за воздушной обстановкой Г. И. Гельфенштейн в один из июльских дней заметил в районе Пскова большую группу немецких самолётов. «Группа двигалась в нашем направлении. Оператор… начал передавать донесение. Однако в ответ послышались матерная ругань и обвинения в паникёрстве…». Когда Гельфенштейн попытался втолковать непонятливым товарищам ситуацию, на другом конце провода попросту бросили трубку.
За безынициативность поплатился, например, и К. Е. Ворошилов, отстранённый от должности командующего Ленинградским фронтом директивой ставки Верховного Главнокомандующего 11 сентября 1941 года. На его место был прислан Г. К. Жуков.
И всё же возможность самого худшего предусматривалась. 13 августа 1942 года Уинстон Черчилль на встрече со Сталиным в Москве предложил взорвать все корабли Балтийского флота, чтобы они не попали в руки немцев и не могли быть использованы против Великобритании. Он даже пообещал за это денежную компенсацию. Сталин заверил английского премьера, что ничего опасного для Великобритании не случится, а сам отдал приказ наркому ВМФ Н. Г. Кузнецову заминировать все корабли на случай их экстренного уничтожения. Но на минирование Балтийского флота в составе двух линкоров, двух лёгких крейсеров, двух лидеров, 19 эсминцев, семи сторожевых кораблей, четырёх минных заградителей, 24 тральщиков, двух канонерских и 65 подводных лодок у командующего Балтийским флотом не хватило бы взрывчатки: почти вся ушла на минирование 144 стратегических объектов в самом Ленинграде.
По Обводному каналу
Об ужасах в голодном и замерзающем, отрезанном от страны Ленинграде, на который ежедневно падали не менее 200 авиабомб, сказано и написано немало. Дело доходило до самого страшного. В декабре 1941 года норма отпуска хлеба на одного работающего составляла 250 граммов, на детей и иждивенцев – 125 граммов.
Официальные сводки, посылаемые Смольным в Кремль, сообщали, например, что за 25 дней декабря в Ленинграде погибли от голода и бомб 39 073 человека. В действительности же только от голода в городе ежедневно умирали не менее 2000 человек. Историки считают, что мы уже никогда не узнаем точную цифру потерь среди гражданского населения окружённого Ленинграда.
По заснеженному Обводному каналу тянулся нескончаемый поток обессиленных людей, тянущих за собой саночки; в одну сторону – с трупами близких, завёрнутых в простыни, скатерти и одеяла, в другую – пустыми: могут ведь ещё пригодиться…
И эти поставленные на край жизни и смерти люди ремонтировали танки, комплектовали боеприпасы, чинили потрёпанные в воздушных боях самолёты. Здесь делали даже снаряды для «катюш», которые отправляли в Сталинград. 148 наименований военной продукции выпускались руками женщин, стариков и школьников. Заставить людей делать всё это принудительно, притом в условиях голода, невозможно. Ленинградцы работали сознательно, из желания спасти город.
А 9 августа 1942 года в зале филармонии зажглись люстры, и великий деятель искусств Карл Ильич Элиасберг, во фраке и белоснежной рубашке, взмахом дирижёрской палочки, начал Седьмую симфонию Шостаковича. Она транслировалась через репродукторы по всему городу. Всё это для немцев представлялось подлинным чудом.
Разведданные
Немецкой разведке не составляло большого труда проникнуть на городские улицы, заводские территории, склады и больницы. Вот отрывки из секретного донесения немецкой службы безопасности (SD) в изложении переводчика Юрия Лебедева:
Микрофильм 3346, № 574913; рейхсфюрер СС.
«Оставшиеся к 1943 году жители, числом менее миллиона, все без исключения были задействованы в военной промышленности, привлечены к работе в органах правопорядка или находились в армейских подразделениях… Каждому жителю Ленинграда было вменено в обязанность заниматься лишь такого рода деятельностью, которая была связана непосредственно с обороной города, защитой от врага или ведением военных действий. Наряду с военной подготовкой жители привлекались к рытью траншей или к работе в оборонной промышленности… Снабжение населения было сокращено до минимума. Практически функционировала только система общественного питания. Из продуктов оставался один лишь хлеб…»
В поддержку группы армий «Висла»
24 января 1945 рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер был назначен главнокомандующим группы армий «Висла». Чтобы поднять боевой дух своих войск, большей частью уже не веривших в успешный исход войны, рейхсфюрер СС разослал в войска цитированный выше отчёт SD об упорстве ленинградцев с собственным призывом: «Пусть каждый теперь убедится, с каким жестоким и хладнокровным противником нам приходится иметь дело. Тем не менее не следует пасовать перед врагом. Напротив, необходимо проявить солдатскую закалку и продемонстрировать такую же стойкость, чтобы обеспечить защиту от врага женщин и детей, доверивших нам это право…»
Рейхсфюрер СС не назвал подвиг ленинградцев подвигом, лишь приведя их стойкость в пример. Но и Сталину, судя по всему, не слишком-то нужна была слава Северной Пальмиры. Не потому ли в указах Президиума Верховного Совета СССР сказано, что медаль «За оборону Ленинграда» носится на левой стороне груди и «…при наличии других медалей СССР располагается после медали „За спасение утопающих“»?
Карл Элиасберг вспоминал, что после войны два туриста из ГДР, бывшие солдаты, разыскали его и рассказали, что, находясь в окопах в пригороде Ленинграда, слышали трансляцию симфонии Шостаковича. По их словам, именно тогда, 9 августа 1942 года, им стало ясно, что Германия проиграет войну.
