Первые милицейские навыки практической работы мне предстояло подкрепить теорией. Учебой на трехмесячных курсах в Тульской школе МВД, где из бывших «пиджаков» готовили специалистов для ИДН и БХСС. В город самоваров и пистолетов я – будучи уже лейтенантом – направился в самом начале 1984-го. Жили мы на территории училища МВД в больших комнатах курсантского общежития.
Ту-ла-ла
В Туле меня застала смерть генсека Юрия Андропова. Это случилось в первых числах февраля и совпало по времени с приездом моей жены, решившей меня навестить. Когда я завалил к замначу по строевой подготовке, подполковнику Белову, чтобы решить вопрос с увольнительной и временным проживанием в гостинице, он как раз тяжело переживал это горестное для него известие. «Как же теперь?» – спросил он как бы меня печально. Таким растерянным этого служаку-сухаря я еще не видел. Пришлось с глубоким вздохом ответить, хотя в моем ответе он вряд ли нуждался: «Жизнь продолжается…» И тут же продолжил тему «за жизнь» – про жену и гостиницу.
Какая жена? – говорил его взгляд, когда тут такое… «Жаль Андропова, жаль…»
Увольнительную мне подполковник Белов все ж таки дал. И целую неделю я провел в цивильных условиях, уже не помню, какой тульской гостиницы. Помню, не самой плохой.
Тула также запомнилась мне не только ядреным пойлом «Абрикосовый аромат» и пустыми продуктовыми магазинами, но и «оперативной разработкой» книжных магазинов этого города, которую проводил мой земеля, курсант Толик Плотников. Что делал Толян, страстно любивший читать и коллекционировать книги, бывшие тогда в большом дефиците? В форме старшего лейтенанта милиции он методично объезжал все книжные магазины, смело заходил в кабинет к заведующей и просил продать ему «чего-нибудь» стоящее. У его начальника, мол, день рождения, а хорошая книга ведь лучший подарок? Толяна в лицо хоть и не знали, но мало ли их работает, например, в УВД? И Толику всегда везло: книга из-под полы или находилась сразу, или же – на следующий день. С собой в Воронеж Толик увез целый чемодан хорошей литературы, которую по тем временам и днем с огнем было не сыскать в открытой продаже.
Кстати, к коллекционированию книг пристрастился и я – но уже в Воронеже. По соседству с опорным пунктом на улице Ростовской размещался небольшой книжный магазинчик. И пока мои коллеги наводили мосты в гастрономах по колбасе, я первым делом познакомился с заведующей по книгам Валентиной Васильевной…
Еще одним каналом книгособирательства стал для меня партком ВШЗ. Завод был в зоне моего обслуживания, и мне – по делам нерадивых родителей подучетников – приходилось тесно контактировать с его руководством, в том числе партийным. Особенно я подружился с заместителем секретаря Ольгой Киселевой, женщиной продвинутой и энергичной. Нам удалось осуществить несколько совместных проектов по борьбе с безнадзорностью и правонарушениями малолеток в микрорайоне, что сблизило нас еще больше. Зная о моей тяге к хорошей литературе, Ольга Васильевна всегда давала знать, когда на завод для поощрения передовиков производства по закрытым каналам приходили интересные книги. Видимо, она считала меня передовиком милицейского производства.
А где вы были?
Весной 1984-го я вернулся в Воронеж с багажом теоретических знаний. Здесь меня ждал непочатый край работы. Три месяца командировки на моем участке фактически не валялся профилактический конь. Поездка в Тулу также прервала процесс изучения спецконтингента. То есть в лицо всех подучетников я так и не успел узнать. Ну и многие из них не знали своего нового инспектора, только слышали обо мне. С ходу продолжить свою презентацию мне не удалось – мешала накопившаяся текучка.
Пока все разгребал, направляя одних в спецучилища, других – в спецприемник с одновременным лишением их нерадивых родителей родительских прав, на соседнем участке случилось ЧП.
Из сейфа ПТУ №4 неизвестные выгребли весьма солидную по тем временам сумму: 17 тысяч рублей! Левобережный райотдел стоял на ушах, а сотрудники милиции южного направления (Шинный, БАМ) были брошены на раскрытие этой кражи века.
Начальственные накачки не обошли и нас, инспекторов ИДН, стороной. Раскрывать преступления мы не стремились, да и не очень умели, ведь смысл нашей работы и главный ее критерий заключался как раз в обратном – чем меньше преступлений совершено малолетками на участке, тем лучше, считалось, работал инспектор. И, соответственно, наоборот. Поэтому инспектора ИДН обычно старались не портить себе статистику. Те же, кто чересчур «увлекался» раскрытием, получали проблемы от непосредственного и прямого начальства. Потом, правда, многих из них переводили на повышение, в уголовный розыск. В этом заключалась двойственность и щекотливость положения инспекторов ИДН: их интересы вступали в противоречие с интересами оперативных служб и других подразделений милиции. В райотделе существовала особая группа розыскников, специализировавшаяся на малолетках. Возглавлял ее Володя Бабков, как раз выходец из ИДН. Помнится, именно Бабкову в кратчайшие сроки удалось раскрыть кражу денег из ПТУ.
Совершили ее двое моих подучетников 17 лет. Сначала ломом они сбили решетку, а потом и разворотили сейф, пока сторож пробавлялся дома чайком. В силу их «преклонного» возраста (на учете в ИДН состояли до 18) встречу с ними я все откладывал на потом, предпочитая вызывать к себе на рандеву более молодых и перспективных. С матерью одного из будущих «медвежатников» я, правда, однажды накоротке встретился, потому как семья жила неподалеку от опорного пункта и числилась в неблагополучных (отец злоупотреблял спиртным).
Конечно, после случившегося задним числом я успел нарисовать в карточках подростков парочку туфтовых профилактических мероприятий, но реально пообщаться с ними – такой возможности у меня уже не было. Эти карточки прокуратура области затребует себе на проверку.
Когда начался суд, в надзорное ведомство затребовали и меня. Прокурор по несовершеннолетним Семен Куцов устроил мне показательную выволочку. Предварительно он пригласил меня на одно из судебных заседаний, где предложил подсудимым и их родителям «опознать» своего инспектора из присутствующей в зале публики. Пацаны, понятное дело, только моргали глазами, а мать одного из них, которая меня знала, в тот день на суд, как назло, не пришла…
Затем в кабинете у прокурора мне был задан вопрос: где же вы были, когда вас не было? Конечно, я отмазывался как только мог (летние лагеря, потом Тула), но сцена в суде психологически меня обезоружила, и я сдался на милость победителя-прокурора.
В итоге прокуратура пожалеет мою молодость и неопытность – с учетом хороших характеристик я отделаюсь обсуждением при начальнике РОВД и предупреждением…
