Имя Елизаветы Дьяконовой прославила её загадочная гибель и посмертная публикация дневника. Не исключено, что дневник Дьяконовой никогда не был бы напечатан, если бы не трагедия в Тироле. Лиза оказалась там проездом, возвращалась из Парижа в Россию. В Тироле она заселилась в гостиницу, где её уже ждали родные: тётя и двоюродная сестра с мужем. Поутру Лиза в одиночестве отправилась в горы. Родственники отговаривали: опасно, холодно, дождь, туман… Но девушка не послушала их и ушла. И пропала.
На следующий день начались поиски. Привлекли и полицию, и собак-спасателей, и местных знатоков окрестностей, сообщили в консульство — безрезультатно. Лишь через месяц тело Лизы обнаружил пастух Франц. Погибшая лежала в воде совсем недалеко от гостиницы, у водопада на ручье Луизенбах — «Лизином ручье». Насильственных повреждений на теле не нашли, на месте были серьги — но только они. Одежда осталась на берегу. Что произошло — загадка.
После происшествия родные Дьяконовой вспомнили, что девушка оставила багаж в камере хранения на станции. Когда чемодан удалось вызволить, семья обнаружила в нём дневник. Брат Лизы Александр Дьяконов опубликовал его без купюр. Лиза вела дневник с 11 лет и рассказывала в нём о конфликтах с матерью, учёбе на Бестужевских курсах и парижской безответной влюблённости. Возможно, вымышленной.
Елизавета Александровна Дьяконова родилась 15 (27) августа 1874 г. в Нерехте Костромской губернии. Её отец Александр Иванович Дьяконов — богатый купец, фабрикант, учился в Москве, за фабричным оборудованием ездил в Англию. Мать Александра Егоровна тоже вышла из купеческой среды. Елизавета — их старшая дочка. В начале 1887 г. отца не стало — Лизе тогда было всего 12 лет. Александр Иванович тяжело болел (литературовед П. В. Басинский отмечает, что, скорее всего, у Дьяконова был сифилис). Лиза унаследовала недуг отца.
После смерти Александра Ивановича семья переехала из Нерехты в Ярославль — там жили родные Александры Егоровны. Фабрику ликвидировали, о былом богатстве остались только воспоминания. Впрочем, кое-какие накопления всё же сохранились. Лизу определили в лучшую гимназию города.
Отца Лиза любила и вспоминала часто. В мае 1888 г. она записала в дневнике: «Когда я думаю о нём, или гляжу на его портрет в гостиной, я чувствую, что папа жив, что он говорит и чувствует, как мы. Папа никогда не умрёт; он всегда со мною, точно так же как и Бог».
Совсем другими были отношения с матерью. В дневнике Лиза обычно писала, что мама то «читала нотацию», то «устроила шпионство». При этом поначалу Дьяконова признавалась, что очень любит маму, хоть и не чувствует эмоциональной близости с ней. Однако впоследствии произошло событие, окончательно разделившее мать и дочь. Лиза задумала поступать на Бестужевские курсы в Петербурге.
Мать и слышать не хотела ни о каких курсах. Она мечтала выдать Лизу замуж и то и дело предлагала ей женихов. Лиза же замуж не собиралась — и так и не вышла. Она много читала, в том числе на иностранных языках, хотела попробовать себя на литературном поприще. Началось бодание телёнка с дубом: Лиза обивала пороги всевозможных инстанций, чтобы ей позволили поступать без разрешения матери. Мать же тайком отправляла в дирекцию курсов письма с запретами. Лиза самовольно отправилась в Петербург и добилась приёма у директора. Только его письменная просьба отпустить Лизу на учёбу растопила сердце матери. Александра Егоровна дала согласие, но отношения с дочерью были испорчены раз и навсегда.
Лиза возлагала на учёбу большие надежды: «Я принята! О, наконец-то я добралась до пристани. Курсы для меня — пристань, с которой я отправлюсь «в плаванье по волнам моря житейского». Увы, плаванье не очень-то задалось. Жизнь в столице оказалась труднее, чем Лиза могла себе представить. Учиться было сложно, друзей Дьяконова не обрела, ещё и пережила кризис веры. Лиза писала рассказы и публицистику, что-то было напечатано, некоторые сочинения даже похвалил В.Г. Короленко, но не более того. О литературном успехе не было и речи.
В Петербурге произошло важное, хоть и, на первый взгляд, непримечательное событие. Удачный фотоснимок из ателье зародил в Лизе сомнения в собственной непривлекательности. До этого момента Лиза себя ненавидела. Ещё в Ярославле она писала: «Утром посмотрела на себя в зеркало — на меня смотрел урод!». Но карточка из петербургского ателье заставила девушку увидеть себя по-иному: «Я снялась у Мрозовской с распущенными волосами, не то мадонной, не то кающейся грешницей — с виду, но, в сущности, это и есть мой первый, вполне удачный портрет». Позже, во время учёбы в Сорбонне, Лиза наконец признает себя едва ли не красавицей. Но точно ли себя?
После окончания Бестужевских курсов Елизавета задумала получить юридическое образование и начать адвокатскую практику. Да вот незадача: в Российской империи женщинам этот путь был закрыт. Поэтому Дьяконова отправились в Париж и поступила в Сорбонну.
С этого момента началась принципиально новая часть её дневника, которую и дневником-то можно назвать только с оговорками. Парижский дневник — это скорее роман в форме дневника, дневник некой лирической героини, а не самой Лизы. Несомненно, в этом сочинении отразились события из жизни Дьяконовой и её переживания, поэтому отделить правду от художественного вымысла непросто.
Об учёбе Лиза теперь почти не писала — больше о романах и досуге. В Париже девушка позировала скульптору в откровенном виде — по меркам того времени; побывала на «очень свободном» балу — даже по меркам современным. Конечно, появились и поклонники. Кроме того, во Франции Лиза впервые влюбилась — в своего психиатра. Девушка страдала от головных болей и дислексии и решила обратиться к специалисту. Психиатр, к его чести, этических границ не перешёл, и Лизина влюблённость осталась безответной.
Но Лизе на этику было наплевать: её сердце разбито! К тому же, учиться из-за болезни непросто, да и в целом жизнь иностранной студентки в Париже не сахар: холодно, голодно… И она решила взять перерыв в учёбе и съездить на родину. Но преодолела лишь половину пути — в Тироле её жизнь оборвалась.
***
Многие подозревали, что Лиза покончила с собой, и финальная многозначительная запись её романа-дневника подкрепляла такие мысли. Но брат Дьяконовой, опубликовавший дневник, был категорически против этой гипотезы. По его мнению, всё же произошёл несчастный случай: девушка заблудилась, решила возвращаться по руслу ручья, упала, повредила ноги… А разделась — потому что идти в платье по воде было неудобно.
Следствие ни к чему не пришло. Тело погибшей Лизы перевезли в Нерехту, где и похоронили. В Нерехте до сих пор можно увидеть её могилу и дом Дьяконовых.
