"Все труды человека для рта его. А душа остается голодной"
В шумный лес, под своды храмов - к Данте Алигьери. Мы заходим в следующий круг сужающегося к центру этого адского кошмара.
И наш круг сегодняшний – это круг чревоугодников.
Нам интересно, вообще, что думали люди раньше, о чем они говорили, что считали грехом. Какие координаты добра и зла существовали в их сознании. И в этом смысле, Данте – это классический образец.
Он откристаллизовал в себе всю средневековую эпоху. Шекспир – человек уже нового времени. Но он нам дает познать те вещи, которые сегодня вымываются из сознания, из нашего мировоззрения.
Например, чревоугодие. В аду можно оказаться из-за чревоугодия? Данте говорит – да. Средневековые люди говорят – да.
Причем это были люди недоедавшие.
То есть в раблезианской культуре - это культура карнавальная, смеховая, обжорная, клоунадная, где все кушают, отправляют свои физические надобности чуть ли не напоказ.
Веселятся и смехотворят накануне Великого Поста.
И это культура людей, которые вечно недоедали.
Они и шапок-то не снимали никогда, потому что им вечно было холодно. Потому что в домах было холодней, чем на улице.
Они тепло одевались, нахлобучивали себе шапки, смеялись над смертью и болезнями, потому что болели и умирали больше, чем мы.
Эти люди считали обжорство грехом. И они знали, что обжора в Царство Божие не войдет. А если войдет, то чтобы лопаться на веретене. Как у Пушкина есть «Подражание Данте», там жирный толстяк лопается от огня. Его бесы на веретене крутят, с него жир течет, какие-то пиявки сосут.
То есть голодный человек все равно считал, что обжорство грех. Вот и Данте помещает обжор вниз. Он выводит некоего Чако, которого он знал еще при жизни во Флоренции, местного обжору. Сей обжора был не лишен разных знаний и проникновений. Он предсказывает, говорит, кто у кого выиграет в политической борьбе. Но тем не менее, он оказывается в аду. Потому что он не полагал предела своей гортани. Он ел, ел, ел, и это было главное удовольствие в его жизни.
Если мы так живем, то мы тоже должны прислушаться к Данте Алигьери. Не он будет нас судить. Но его слова для нас тоже кое-что значат.
У того же Рабле, кстати, говорится, что великий магистр по имени Гастер, то есть желудок - это хозяин нашей жизни.
Он придумал ремесла, он придумал рекламу, он придумал многое. Холодильники придумал Гастер и микроволновки тоже. И всякие вкусности – это все придумал Гастер. То есть вся жизнь для чрева.
Экклезиаст говорит: "Все труды человека для рта его. А душа остается голодной".
Вот, собственно, и есть грех чревоугодия. Все труды для рта, а душа остается голодной. Попробуйте, например, простоять ночь на молитве. Скажут: «Ой, как это тяжело, я не могу».
А сколько ночей выстаивают хозяйки на кухнях накануне похорон, чтобы накрыть стол на большое число гостей, накануне свадеб, накануне Пасхи со своими куличами.
Сколько всенощных бдений на кухнях, в жару и чаду, в фартуках и в перчатках, специальных ухватах, чтобы горячие сковородки хватать с пылу с жару, проводят женщины за свою жизнь всенощных бдений кухонных, без молитвы.
Только чтобы все наелись и потом, с отвалившимися животами, как пес в мультике: «Ну, ты заходи, если что». Отвалился, язык высунул.
То есть мы действительно живем для чрева. Для брюха. Лучшие люди мира говорят, что так нельзя. Апостол Павел сказал, что люди, живущие так, подходят под такую характеристику: их слава в сраме, их бог - чрево, они мыслят о земном.
Римляне говорили в период Республики, не в период Империи, развратной и сластолюбивой, а в период Республики, закаленной и аскетичной, говорили, что мы едим, чтобы жить, а не живем, чтобы есть. А современный человек – он бы жрал и жрал, только менял бы разные вкусы.
И он между обедом и ужином то семечки грызет, то папиросу курит, то кофе пьет, то пирожное кусает, то яблоко грызет, то опять сигарету курит. У него постоянный процесс щекотания гортани.
Данте без всяких сомнений пихает в ад всю эту банду обжор и сластолюбцев. Если желаете ругаться – ругайтесь с ним. Он дает нам понять, что люди жили не всегда так, как мы сегодня. И то, что сегодня - отнюдь не лучше того, что было вчера. А вдруг вчера было лучше? По крайней мере Илья Муромец в наших сказках говорил: «У батюшки была корова, она все ела-ела, ела-ела – и сдохла. А я съем полкалачика – да и сыт с того». Это Илья Муромец говорил! Который никому в боях не проигрывал.
Делайте выводы сами. Но один из кругов ада предназначен для чревоугодников.
