Усть-Абаканские известия 23 января Екатерина Фисенко
Спасибо вам, труженик тыла, за ваш героический труд!
21 июня 1941 года Александре Николаевне Арсентьевой из аала Доможакова исполнилось семь лет. В то время она жила в Чувашии и была просто Шура Николаева. И никто в родной деревеньке Шоркино Ядринского района не знал и не ведал, что «между миром и войной каких-то пять минут осталось.» А завтра.., «завтра была война». 22 июня грянула Великая Отечественная… Александра Николаевна вспоминает:
– Отца Николая Васильевича Васильева – участника первой мировой войны, офицера в отставке через два дня забрали на фронт – пропал без вести. Ушли на фронт двое маминых братьев Иван Никифорович и Григорий Никифорович Никифоровы – получили на них похоронки. Когда начали бомбить Москву, в октябре 1941 года из города Чебоксары, где были сборы и который находился в 60 километрах от нашей деревни, забрали на фронт маму. Меня хотели отправить в детский дом, но мама не согласилась, сказав: «Где я её потом искать буду». В конце деревни жил дядя, брат моего отца, оставшийся по брони, бригадир конюхов, была надежда на него, что присмотрит за мной. Дома я была одна. Долго болела скарлатиной. Лекарств не было. Как выжила, не знаю. С апреля до ноября работала пастушкой – пасти скот было некому. Так с восьми лет начался мой трудовой путь. В 1943 году подругу Нину повели в школу и за мной зашли. И мы с ней с ноября и до конца учебного года не расставались, и так, пока не окончили семь классов. В 1945 году закончилась Великая Отечественная война, я работала скотницей. Вокруг все радовались, кричали: «Люди! Ура! Победа!». И я от радости прыгала около коров.
Мать вернулась в августе. Мне было 12 лет. Я маму забыла, не признавала, считала чужой женщиной. Во время уборки урожая её поставили поваром на полевой стан. Она варила обеды прямо в поле.
Механизации в то время не было никакой. Серпом жали. Лапти порвутся – ходили босиком или тряпками ноги обматывали. Работать приходилось от темна до темна. Скот выгоняли, когда солнце ещё не взошло, и загоняли (коровы сами приходили), когда солнце село.
Когда мать вернулась, стало немного полегче, и похлёбка появилась, и лапти сплели. Но в школу по-прежнему было опасно ходить из-за волков. Мы, дети, собирались по три-четыре человека и, пока шли через поле, всё время кричали и шумели, чтобы коварного зверя спугнуть. Школа находилась в деревне Верхние Мочары. И в ней учились местные дети и мы, из Шоркино, а также ребята из деревни Нижние Мочары. Память меня не подводила, поэтому ни разу на второй год не осталась. Но так хотелось спать!
В послевоенные годы было не легче, чем в военные. Весь день с коровами занят, а вечером надо было снопы, выше тебя в три раза, таскать, оттаскивать, подтаскивать наравне со взрослыми женщинами. В войну лошадей угнали в партизанские отряды. Работать приучили быков. Их надо было водить. И пахали, и боронили на быках. Убирали урожай и молотили зерно вручную. Что производили, всё представители колхоза забирали. Весной семена нужны были, а их не хватало. Чтобы как-то выжить в военное и послевоенное время, по дворам оставляли по мешку семян зерновых, и ими потом засевали поля для будущего урожая. За трудодни в конце года, если заработаешь, давали по 16 килограммов зерна, которое перемалывали с помощью крупорушек. Пекли лепёшки наполовину с лебедой. Детство было голодное, вкуса настоящего хлеба не знали, а о сладостях и не слышали.
Ещё мне детство запомнилось тем, что нечем было топить печь. За дровами ходили за 20 километров. Помню, в марте выделили деляну леса, надо было пилить деревья ручной пилой. Мы с одногодком Иваном Розовым уйдём по дрова, в чужой деревне на полу у хозяев, которые пустят, неделю живём, – ни картошки, ни хлеба. По два кубометра дров надо было себе заготовить, по два кубометра – в колхоз отдать. Розов на одном быке, а я на другом. Нагрузим и домой ночью. Сами голодные. Быки голодные. Пить хочется. Дороги неровные, овраги. Кое-как спустишься, чтобы сани (телегу) не перевернуть, а потом вверх надо подняться так, чтобы назад не скатиться, чурки подставляли…
В 1952 году в Советском Союзе началось плановое переселение из густонаселённых территорий европейской части страны на малонаселённые сибирские земли, и мы с мамой решили поехать в Хакасию. Из каждой семьи отправляли по два рабочих человека и на каждого давали подъёмные по 250 рублей. Тогда нас четыре семьи приехали сюда в одном вагоне: Михайловы, Николаевы, Фёдорова Матрёна со своим сыном Иваном Розовым, Вера Никифоровна Васильева – моя мама и я. Мы были одни из первых переселенцев, для кого улус, а ныне аал Доможаков стал второй малой родиной. Здесь я прожила 67 лет...
О том, как жили и трудились в послевоенное время, ветеран труда может рассказывать часами.
На основании статьи 20 Федерального закона «О ветеранах» Александра Николаевна Арсентьева удостоена удостоверения ветерана Великой Отечественной войны от 30 октября 2002 года за № 1394548 и признана труженицей тыла.
Труженики тыла – это мужчины, женщины, но чаще дети, трудившиеся в тылу как минимум полгода, и это зафиксировано документально. Они трудились на полях и фермах, работали в шахтах, вспахивали целинные земли, стояли за станками порой круглые сутки, шили военную форму, дежурили в госпиталях. Их работа в те времена была настоящим подвигом. Своим самоотверженным трудом они помогали красноармейцам, бойцам не сдавать позиции, а наоборот, побеждать.
Спасибо вам женщины, дети,
За щедрость колхозных полей.
За счастье в бумажном конверте,
За веру в отцов, сыновей.
За то, что солдата укрыла
Шинель на холодном ветру.
Спасибо вам, труженик тыла,
За ваш героический труд!
