Дмитрий Быков // «Собеседник», №41, 30 октября — 5 ноября 2019 года
рубрика «Приговор от Быкова»День африканского единства
Впервые за 11 лет Московская мэрия не согласовала «Русский марш» — шествие националистов 4 ноября, в День народного единства.
Я не большой сторонник национализма в любом виде — русского, еврейского, украинского или какого хотите, — но сам по себе симптом красноречив: российская власть всегда согласовывала это шествие, а националисты в свою очередь чаще всего поддерживали Путина, особенно после «русской весны» 2014 года. Бытовала даже фраза от имени критиков справа: «Мы критикуем его не за то, что он слишком Путин, а за то, что он недостаточно Путин». Имелось в виду, что он недостаточно авторитарен и вертикален. Теперь, стало быть, и «Русский марш» представляется для властей опасным, и вместо шествия националистов предлагается согласовать «Правый марш» (чем это лучше — непонятно).
С одной стороны, это симптом замечательный — потому что он говорит о начале аутоиммунных процессов: власть пожирает уже тех, кто особенно активно поддерживал её во дни «покоренья Крыма». Видимо, подтверждается давний тезис о том, что опасны для путинистов люди с любыми убеждениями, а неопасны и желательны только проплаченные сторонники. С другой — загонять националистов в подполье куда опасней, чем запрещать легальную политическую оппозицию типа Навального. Уровень агрессии тут принципиально иной.
Легко понять мэрию и её кремлёвских кураторов, которые уже и куста боятся — «московское дело» об этом свидетельствует наглядней некуда,— но не могут же они не просчитывать последствия? Или им — предположим такую фантастическую хитрость — больше нравится сдать власть обозлённым националистам, среди которых есть и откровенные нацисты? Это план изящный, но, увы, совершенно неосуществимый: погромщиков нигде не любят.
Правда, организаторы марша — комитет «Нация и свобода» — намерены оспаривать решение мэрии в суде. Но результаты его предсказуемы — если мэрия и меняет правила, то обычно в сторону ужесточения. Кажется, сам Бог заботится о символизме российской истории: «Русский марш» — это когда маршировать запрещено, а День народного единства вполне может стать днём запрета и потасовок. Беда не в том, что это слишком наглядно, противозаконно, опасно и т.д. Беда в том, что всё это предсказуемо и скучно. Любопытно было бы провести 4 ноября День африканского единства — вдруг разрешат? Это теперь, кажется, в тренде.
С одной стороны, это симптом замечательный — потому что он говорит о начале аутоиммунных процессов: власть пожирает уже тех, кто особенно активно поддерживал её во дни «покоренья Крыма». Видимо, подтверждается давний тезис о том, что опасны для путинистов люди с любыми убеждениями, а неопасны и желательны только проплаченные сторонники. С другой — загонять националистов в подполье куда опасней, чем запрещать легальную политическую оппозицию типа Навального. Уровень агрессии тут принципиально иной.
Легко понять мэрию и её кремлёвских кураторов, которые уже и куста боятся — «московское дело» об этом свидетельствует наглядней некуда,— но не могут же они не просчитывать последствия? Или им — предположим такую фантастическую хитрость — больше нравится сдать власть обозлённым националистам, среди которых есть и откровенные нацисты? Это план изящный, но, увы, совершенно неосуществимый: погромщиков нигде не любят.
Правда, организаторы марша — комитет «Нация и свобода» — намерены оспаривать решение мэрии в суде. Но результаты его предсказуемы — если мэрия и меняет правила, то обычно в сторону ужесточения. Кажется, сам Бог заботится о символизме российской истории: «Русский марш» — это когда маршировать запрещено, а День народного единства вполне может стать днём запрета и потасовок. Беда не в том, что это слишком наглядно, противозаконно, опасно и т.д. Беда в том, что всё это предсказуемо и скучно. Любопытно было бы провести 4 ноября День африканского единства — вдруг разрешат? Это теперь, кажется, в тренде.