Севастопольский характер Виктора Чижова: «В слове рукожопы ничего оскорбительного нет»
Севастопольский художник Виктор Чижов уже достаточно давно ведёт борьбу за сохранение исторического наследия города, которое периодически подвергается нападкам нерадивых застройщиков под покровительством местных чиновников. Однако широкой публике он стал известен после своих публичных акций. Многие севастопольцы хорошо помнят самое известное плакатное полотно художника, выполненное в стилистике транспарантов периода революции 1917 года — «Рукожопы вон из правительства!».
Кроме того, Виктор Чижов с завидным постоянством подаёт судебные иски против городских властей, решения, действия или бездействие которых, по его убеждению, вредят городу-герою.
Что заставляет его вести неравный бой с севастопольским чиновничеством, попытался понять ForPost в рамках цикла «Севастопольский характер».
Искусство
В пятом классе мой преподаватель по рисунку сказал, что что-то (творческую искру) у меня увидел. Я занимался автоделом, учился водить где-то лет в 12, туризмом занимался, по горам лазил Кавказским, обошёл практически все. <Учитель> говорил, что имею что-то такое, что меня возьмут в художественную школу сразу на второй курс. Взяли на первый.
Любой шаг меняет жизнь человека, поэтому, если я сделал шаг в сторону искусства, если меня государство учило 25 лет, бесплатно научило всему, я должен как-то отрабатывать то, что на меня потратил Советский Союз.
Первый протест
Мы общественной деятельностью занимались ещё в Академии художественной. На пятом курсе ректор хотел снять один рисунок, мы вышли на сидячую забастовку. У нас была такая парадная лестница красивая, мы сидели на этой лестнице, ректор ходил мимо, говорил: «Что вы хотите?». Я ему говорю — верните рисунок.
Художник художнику волк
Я в Украине не боролся за какие-то объекты, я боролся против своих художников, вернее, художники боролись против меня — все украинские фашисты, так сказать, боролись против меня — единственного русского. Они меня почему-то невзлюбили. Четыре раза пытались исключить из Союза художников Украины, потом в 2006 году исключили, но Киев не утвердил это решение. Потом они меня исключили в 2007 году из крымского союза художников. Но я никогда не состоял в крымском отделении. Ну и сразу же мне позвонили из Москвы, говорят, давай к нам в российский союз, и я сразу туда вступил в 2008 году.
Сложности общественного ремесла
Мне бывает морду бьют на улицах, раз в полгода, а потом награждают орденами. Вчера был удивительный случай: я шёл где-то в 11 часов вечера, останавливается джип напротив университета, выходит молодой человек, несёт пиццу. Я думал, неужели пиццу развозят на джипах? Он подходит ко мне и даёт эту пиццу — она, говорит, горяченькая… Мне просто поразительны севастопольские нравы: то морды бьют, то пиццы дают, то ордена раздают. Вот дали орден гражданского мужества.
Борьба за форт Меньшикова
Седьмой бастион, форт Меньшикова — он так называется. На английских картах, например, он артиллерийский форт. Там была крепостная церковь Иоанна Воина. В 1916 году царь сам подарил престольную икону. Красивейшая была церковь, колокольня великолепнейшая.
Мне кажется странной политика церковников в этом деле: я обращался к Халюте (благочинному Севастопольского округа протоиерею Сергию Халюте. — ForPost), чтобы он вступился за эту церковь. Там и крипты, наверное, ещё есть. Почему разрушают Камчатский люнет и ставят там часовенку деревянную? А на месте разрушенной церкви Иоанна Воина хотят поставить светский кластер. Как это понять? Как на месте алтаря и крипты ставить кластер? Ещё раньше я договорился с директором завода № 54 (территория, где сейчас строится культурный кластер) Анатолием Ивановичем: мы зашли на территорию завода 6 ноября 2018 года, увидели там 30 неразрушенных зданий.
А потом на меня кидаются молодые люди бить морду: «Что вы говорите такое, что здесь у нас при войне было много зданий сохранено?» Я отвечаю: музей Крошицкого был сохранён, Главпочтамт, девичье училище. Сейчас <музей> Крошицкого уничтожается. Фашисты его не уничтожили. Оборонительная стена восточная на Дмитрия Сенявина, километр оборонительной стены. Как я только написал в Севнаследие, госэкспертизу, сразу же 7 января, на Рождество Христово 2019 года бульдозером всё снесли. Я подумал, что это строит ИГИЛ* у нас.
Потом смотрю, археологи приехали, ну, метров 10 культурного слоя срыли на моих глазах. Я хожу, фотографирую, видео снимаю, на меня охранники кидаются драться. Оказывается, восточная стена форта ещё XIV века, османская. А потом русские построили другую стену — 1,2 метра толщиной. Крепостная стена сейчас наша южная уничтожается.
Я захожу на территорию и снимаю, потому что иначе мы не узнаем, что они у нас украли. Это всё вывозится. Всё украдено будет. Потому что половина Эрмитажа — это же из Херсонеса, все скульптуры. Наше это всё, севастопольское.
Развожаев
Час он меня принимал на личном приёме. Час мы с ним беседовали. Я ему показал много переписок, ну и сказал, что мы хотим сталинский ампир — неоклассицизм, как называют его архитекторы, архитектурный стиль 50-х годов, сохранить. Он говорит мне, этого не будет: я хочу, чтобы были новоделы. Он так мне дословно сказал на личном приёме. Потом он уже переиграл, в прессе стал говорить, что 50-е годы сохраним.
Брехун. Я <это> больше всего ненавижу в жизни — у меня вторая жена была брехливая очень сильно. Ну и первая привирала, конечно. Вот тёща, когда мне говорит, я ей — вы брешете, Тамара Петровна. Это не ругательное слово — брешете. Я вообще полюбляю украинскую мову. Потому что там очень тонкое. Я всегда задавал вопрос, что ближе к древнерусскому языку — украинская мова или русский язык современный. Мне кажется, что ближе украинская мова. Там очень много ёмких точных названий. Человек по-русски лукавит, обманывает, а украинцы говорят — бреше. Он Путину бреше. Как можно Путину брехать?
Адекватный губернатор
Когда я понял, что c Меняйло (губернатор Севастополя в 2014–2016 годах. — ForPost) бесполезно говорить, он неадекватный. Хотя я сейчас жалею, потому что он более адекватный — снёс этот 19-этажный сарай на Капитанской, 12. Там должно было стоять два кола осиновых. Я там хожу по улице Бакинской, вижу море, Константиновскую батарею, как красиво. А стояли бы эти осиновые колья в 24 этажа, смешно. Сейчас, правда, строят кластер. Кластер в переводе с жаргона американского — промзона. Хореографическая академия по виду напоминает цех промышленный.
Рукожопы
Я анатомию преподавал, хорошо знаю устройство человека. Голова растёт из таза. Я скульптор, мы всегда лепим таз, и на позвоночнике голова растет. Тут ничего такого оскорбительного нет, потому что жопа она и есть жопа, или попа или таз. И из этого голова растёт. Ну а головой распоряжаются по-разному. Есть жопоруки, есть рукожопы, есть головожопы, есть ещё какие-то. Это анатомический термин, ничего тут такого обидного нет. Просто надо думать не жопой, а думать головой. Ну а если в голове ничего нет, тогда люди думают жопой. Но лучше спросить у местных специалистов.
Каска UN
Мне сын подарил её. Там дарственные надписи. Миротворцы — они в этих касках ходят, умиротворяют. Я вышел в ней, когда был 20-й съезд защитников наследия российского. Я просто знаю, что меня иногда бьют. И когда я стоял возле театра им. Луначарского, на меня кидался один правительственный бот, поломал мне один подрамник. Но полиция, правда, подошла, не успел мне по морде нанести удар. Поэтому я на всякий случай надеваю каску. Я имею полное право, потому что она мне подарена сыном и не относится к вооружению.
Сев нас рать
Ну это слоган такой. В Севастополе нас много — нас рать. Я нарисовал там: ратники, лучники с дубинами, копьями. Нас много, севастопольцев, нас не победишь.
*Террористическая организация, запрещённая в России
Беседовал Андрей Киреев