Километры от Вербного к Пасхе

В этом году, как и в предыдущие, во многих отдаленных сельских приходах Саратовской епархии, где нет постоянного священника, состоялись службы Страстной седмицы и Пасхи mdash; для совершения богослужений туда было командировано духовенство из других храмов. Воспоминаниями об этих поездках делится клирик Свято-Серафимовского храма Саратова священник Андрей Мизюк. Сейчас, уже расставаясь с пасхаль...

В этом году, как и в предыдущие, во многих отдаленных сельских приходах Саратовской епархии, где нет постоянного священника, состоялись службы Страстной седмицы и Пасхи для совершения богослужений туда было командировано духовенство из других храмов. Воспоминаниями об этих поездках делится клирик Свято-Серафимовского храма Саратова священник Андрей Мизюк. Сейчас, уже расставаясь с пасхальными песнопениями, наверное, самое время вернуться к началу и оживить в себе память о последних днях пути к Светлому Воскресению и о самой пасхальной ночи...

С Вербного воскресенья и до понедельника Светлой седмицы я служил на приписных сельских приходах в селах Вязовка и Максимовка Базарно-Карабулакского района. От Саратова с учетом наступающей весны и стремительно тающего, в отдельных местах вместе с асфальтом, снега это почти два с половиной часа пути в одну сторону. К счастью, маршрут уже известен, время рассчитано с запасом. Едем с пономарем и певчей. Сразу за кольцом, на выезде из города, вновь попадаешь в царство зимы: всё бело до горизонта. Казалось бы, апрель на пороге вроде бы и в минувший год Пасха была не поздней, но даже в сельской местности снега тогда почти уже не было. Шутим между собой, что не надо было сосны и ели из храмов после Рождества выносить, а то вдруг верба не расцветет сгодятся на замену. На трассе еще хорошо: дорога ровная и, в общем-то, надежная, но за поселком Синодским поворот на Базарный Карабулак, а там до Максимовки, где служим всенощную и Литургию, еще почти 40 километров по никуда не годному дорожному покрытию. Боязно немного, но знаю, что люди в селе ждут богослужения а значит, уже не моими страхами, осторожностью или надежностью транспорта управится этот путь. Действительно, за всю Страстную седмицу, слава Богу, не случилось никаких приключений с транспортом аварийных и прочих нештатных ситуаций. По дороге заезжаем в Старую Жуковку к настоятелю храма в Максимовке и забираем просфору для Литургии на завтра. И вот уже весь путь преодолен. Нас встречают старые знакомые прихожане максимовского Свято-Покровского храма,? и сразу же начинается богослужение. Удивительно, но посреди совсем еще зимнего холода явственно чувствуешь, словно находясь вне времени, этот пыльный и жаркий ближневосточный день, яркое солнце, древние стены, ветви пальм Крики, толпы людей, суета, все встречают Человека, въезжающего на ослике, устилают Его путь, кричат: "Осанна",? и всё это в тихом пении одного голоса, всё это в лицах десятка сельских женщин, всё это в молитве далекого сельского прихода и тишине наступающих сумерек. За окном огромные сугробы, ветреное небо и тревожный закат. Лазарь уже воскрес, и вместе с ним эти люди через почти две тысячи лет замерли в ожидании великих и страшных событий. И сельская верба вопреки холодам все-таки расцвела. Она совсем не похожа на ту, что обыкновенно видишь в городе,? крупная, пушистая. Ее длинные ветви перед самой службой были срезаны где-то на окраине села. А потом вечер, ночлег у одной из прихожанок. Старый и крепкий дом, обложенный кирпичом, с огромной русской печью. Внутри чисто так, словно здесь никто не живет. На девятом десятке лет тетя Валя держит дом и свое немалое хозяйство в строгом порядке. Ее сыновья давно уже и сами обзавелись внуками, а вот дочь В серванте и на стене фотографии сначала девочки, а потом юной девушки. Дочка хозяйки этого уютного и теплого дома ушла из жизни еще в начале далеких 80?х в 16 лет. Потом в начале уже этого века умер супруг тети Вали, и она осталась здесь одна, несмотря на то, что сыновья с семьями живут рядом, в этом же селе. Нет, не забыли, не оставили, приезжают и внуки, и правнуки, маму, бабушку и прабабушку любят, но жизнь идет своим чередом. Впрочем, почему одна? Совсем не одна. Дом согрет и полон жизни благодаря самой хозяйке, ее молитве и строгому посту (а постятся в селе, особенно пожилые прихожане, действительно строго). Он наполнен до краев той светлой и теплой памятью, которой окружает своих ушедших эта удивительная женщина, в нем есть жизнь и забота о ныне живущих. Я выхожу во двор. Слышен ветер суровый, тревожный, вволю гуляющий в этих местах, вдали от панельных городских высоток, спальных районов, торговых центров и суеты. Надо мной огромное небо во всей своей ночной красоте. Морозно и удивительно тихо, аж до звона в ушах. Не слышно даже собак, которые в деревнях обычно не отличаются молчаливостью. Все смолкает и затихает под покровом ночи, видны только теплые огни в домах на соседних улицах. Утро и торжество. За окном снегопад и метель: в ночь на 1 апреля выпало столько снега, что еще почти целый час пришлось чистить дорогу до ворот, а также отогревать и очищать от снега и наледи машину. Такого Вербного воскресенья я не припомню. Совершается Литургия, мы вместе с прихожанами причащаемся Святых Христовых Таин, освящаем вербу. Перед отъездом я напоминаю всем о том, что на Страстной седмице в этом храме будут еще службы: Великого Четверга в память о Тайной вечере, Страстной Пятницы с выносом Плащаницы, Великой Субботы в память о погребении Спасителя, ну и, конечно же, пасхальная утреня с крестным ходом и праздничной Литургией. График поездок священников на приписные приходы в этом году очень насыщенный. В некоторых отдаленных сельских храмах уставные богослужения Страстной седмицы совершались либо впервые вообще, либо же впервые за много лет. Дать им возможность побывать на этих богослужениях просили сами прихожане этих храмов. Ведь далеко не все из них в силу здоровья и своих возможностей могут добраться до тех приходов, где служба совершается постоянно. Едем обратно. В городе солнечно, выпавший ночью снег растаял и побежал ручьями, но воздух все равно еще студеный, и зима не спешит уходить. Впереди Страстная седмица

* * *

Вот и завершилась Святая Четыредесятница Почти незаметно пролетели первые три дня Страстной седмицы. Образ евангельского Жениха, грядущего в полуночи, в богослужебных песнопениях этих дней напоминает о быстротечности времени и словно бы останавливает его. И речь не только о незаметно пролетевших сорока днях, но и о всей жизни. Как часто, уставая от повседневности, от нерешенных и неразрешимых вопросов, от обид и поражений, мы представляем себе свою жизнь беспросветной, как холодная ночь. Но в ней и тогда незримо присутствует Тот, Кто никогда не оставлял и всегда был рядом. Однако чтобы увидеть Его, у нас должен быть светильник, в котором жив огонь, освещающий этот путь и нашу жизнь. Горит ли в нас этот светильник, которым должно быть сердце человека? Есть ли в нем живой огонь веры? Этот вопрос одновременно и о том, готовы ли мы увидеть в своей жизни Бога. Время Страстной седмицы действительно совсем другое. Сколько раз замечал, что стоит лишь на мгновенье вовлечься в эти дни в какое-нибудь суетное дело и вся неделя получится кувырком. Может быть, потому и неделя эта уже за пределами поста: она сама по себе предел. Сквозь будни, через столетия и расстояния, мы снова оказываемся в этих страшных Страстных семи днях, которыми Бог победил смерть и ад. Мы ощущаем себя среди древнего опаляемого жарким солнцем великого вечного города, чей небесный образ должен быть итогом нашей земной дороги. Церковь земная, подобно кораблю, сквозь многие сложности несет нас к его светлому берегу. Но если мы не проживем бури и шторма, если забьемся в теплый трюм, испугавшись страданий Христа на Голгофе, если пройдем к праздничному столу мимо места казни, какая польза нам будет от попутного ветра?.. В Великий Четверг с первыми лучами солнца я отправился в село Максимовка Базарно-Карабулакского района. Этот день для меня был, пожалуй, самым сложным за весь этот период. Утром Литургия в сельском храме, сразу после нее надо возвращаться в Саратов, и вечером служба в городе (и еще какая служба двенадцать Страстных Евангелий). Еще после Литургии на Вербное воскресенье я позвал всех участников богослужения в максимовском храме на Литургию Великого Четверга, мы вместе с ними вспомнили об установлении Таинства Евхаристии, о последней встрече Спасителя с учениками в Его земной жизни. И теперь я был очень рад увидеть, что прихожане действительно отложили все свои домашние дела и пришли. Это была особенная служба: в храме не осталось почти никого, кто бы не причастился мы все участвовали в этой вечере, а вернее в той самой. Это было удивительно, учитывая строгое отношение прихожан к подготовке к Причастию говеют в селе по традиции очень строго, особенно пожилые прихожанки. Единым во Христе в этот день был весь храм, и это действительно была радость, наполнившись которой ехать обратно, несмотря на тяжелую дорогу и усталость, было совсем легко. Ну а утром Пятницы снова дорога. Теперь уже в Вязовку. Там Царские часы и вечерня с выносом Плащаницы. Людей мало: чуть больше десяти прихожанок. Как все похоже, как все неизменно лишь несколько женщин и Мать дерзнули вопреки угрозам и страху оставаться тут, на месте казни и смерти! Да, спустя почти две тысячи лет у многих разные обстоятельства и причины не быть в храме, но правда в том, что лишь немногие решают для себя не оставить Его и остаться. Кстати, много ли у нас в Саратове на утренней службе Пятницы в храме людей? Немногим больше, в том-то и дело. Нет, я не осуждаю и не виню. Рабочий день, повседневные хлопоты, житейские дела, отменить которые в силу не зависящих от нас обстоятельств нельзя. Но на службе часов вновь звучат те же важнейшие евангельские чтения, что и накануне и кажется, что все стоящие теперь в храме никуда и не уходили со вчерашнего дня. Старинная писанная на доске Плащаница с изображением полагаемого во гроб Спасителя украшена комнатными цветами. На улице еще до окон сугробы, а тут живые цветы и не магазинные гвоздики и розы, а домашние, которые еще вчера, наверное, украшали чьи-то подоконники, и эта "домашность" их согревает окружающее пространство. Долгое богослужение, в основном чтение, но никто и не подумал выйти или даже просто присесть, хотя, надо заметить, возраст у всех присутствующих весьма почтенный. Сразу же после этой службы снова дорога, и вновь Максимовка. Там служим всенощную с выносом и погребением Плащаницы. Людей в храме опять же немного, но очень сильно чувствуется даже не участие, а именно переживание смысла богослужения теми, кто пришел сюда. У деревенских хозяек именно сейчас самый "час пик" на кухнях, и решение пойти в это время на длительную службу дорогого стоит. Крестный ход. Солнце клонится к горизонту. Закат такой, словно этот день со следующим восходом сменится днем из какой-то другой, настоящей жизни. Мы читаем и поем о погребении, а в воздухе уже предчувствие Воскресения. Звучат стихи, завершающие службу: "Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его" В город возвращаюсь затемно и почти без сил. Утро Субботы. Архиерейское богослужение в кафедральном соборе, Крещальная литургия. Потом час с небольшим на отдых и нужно идти помогать освящать куличи и прочую пасхальную снедь в нашем Свято-Серафимовском храме. Люди идут до глубокого вечера. А потом снова дорога в Максимовку. Пункт назначения Пасха. Вечером в Покровском храме села Максимовка горит свет. Тихо переговариваются пришедшие сюда задолго до начала службы женщины. На улице холодно и темно. Заполняем с полицейским необходимый в этих случаях документ. Выхожу на воздух и любуюсь ночным небом, тем самым деревенским, бездонным, не засвеченным городскими фонарями. Слушаю тишину. И вот начинается полунощница удивительный, торжественный, победный канон Под пение катавасии последней его песни "Не рыдай Мене Мати" я уношу в алтарь Плащаницу, и наступает тишина. Неделя А ощущение, что прошла целая жизнь отдельная, какая-то другая, которой не было "до" и не будет "после". В этой тишине я понимаю, что теперь отпадает не только камень от гроба, но и уныние от накопленных годами ошибок от сердца, что аду отныне нет места и власть его уничтожена, что вопреки всему теперь всё будет другим. Творится новое. А сотворяюсь ли вместе с этим новым я? Бог, приведший меня в этот мир, срывает и убирает узы древней преисподней и дает мне силу и власть поступить точно так же с моим персональным адом, с тем мраком, который я своей волей ввел в свою жизнь. Он не отсечет его без меня, но, откликнувшись пусть даже на самый тусклый огонек чьего-то светильника, евангельский Жених войдет и поведет всякого, кто призвал Его, на брачный пир. И лишь небольшая досада: крестный ход проходит в темноте, поскольку гаснут на ветру свечи. Но двери храма уже открыты, и ночь наполнилась вестью о воскресшем Христе. В колокольном звоне, вокруг пылающего праздником храма ночь становится все светлее и светлее. Утром понедельника мы повторяем пасхальное богослужение в Вязовке. Снег, солнце, прекрасная погода. Так печет, что, кажется, можно выйти на улицу хоть в майке,? но под ногами снег. Дорога в город. Как странно Вроде был на этих деревенских приходах два-три раза, а чувство такое, что знаешь эти места и людей уже очень давно. Мы прежде нигде не встречались, общих знакомых и родственников у нас нет, но есть нечто общее, прожитое вместе, словно все мы были еще несколько дней назад в Гефсимании, потом во дворе Каиафы, видели плачущего Петра и умытые руки римского прокуратора, бичевание, Симона Киринейского и Крест. Все это было с нами. И все это еще будет с теми, чье сердце зажжется тихим светом в полуночи этого мира. Камень уже отвален от гроба. А отвален ли он от нашего сердца? Газета "Православная вера" № 08 (604) и № 09 (605)

[ Священник Андрей Мизюк ]Саратовская епархия