Его сделал знаменитым минувший год. Точнее, драматические события, связанные с COVID-19.
15-ю городскую клиническую больницу им. Филатова, которую возглавляет Валерий Вечорко, одну из первых перепрофилировали на борьбу с этим всемирным злом, причём сюда доставляли не просто инфицированных больных, а пациентов с тяжёлыми сопутствующими заболеваниями, осложнениями, а также рожениц с COVID-19.
11 месяцев Вечорко и персонал возглавляемой им клиники – а это 3 тыс. человек – не уходили «из окопов» войны, где враг был невидим, но страдания и жертвы были реальными. Первые месяцы ночевали здесь же, в больнице. За это время они поставили на ноги 50 тыс. пациентов. Подвижничество докторов и медсестёр клиники отмечено государственными наградами, знаками отличия столичного правительства, а главный врач стал лауреатом Государственной премии РФ.
Откуда же он взялся на небосклоне московской медицины, этот Вечорко?
В чём секрет фамилии?
Сразу раскроем: она белорусская. Валерий Иванович родом из Столинского района Брестской обл. Доктор гордится малой родиной и охотно о ней рассказывает:
– Деревня Городная, 1448 года рождения, долгое время была под Польшей. Поделки наших гончаров знали и ценили по всей Европе, до сих пор в деревне проходят гончарные салоны и выставки. У нас есть свой герб, с давних времён существовали школа, больница, кирпичный завод. Мама, Фёкла Петровна Гембицкая, была из зажиточной семьи. Когда пришли Советы, её родственники уехали – кто в Канаду, кто в Парагвай. Мама осталась. Родила 8 детей. Правда, 2 старших брата умерли ещё в раннем возрасте, зато 5 сестёр живы и сейчас. Мама была доброй образованной женщиной. А вот отец, Иван Михайлович, напротив, отличался жёстким характером. Строитель – и в деревне много чего возвёл, и по всему бывшему Союзу. Всё, что я помню про детство, в первую очередь касается отца. Он для меня был непререкаемым авторитетом. И он всегда со мной. Не забываю его слова: «Сынок, не хочу, чтобы мне за тебя было стыдно».
Отец мало дома находился, всё время где-то работал. Потому я был предоставлен сам себе и сам за себя стоял. Но иногда он вмешивался в мою жизнь. Вот расскажу такой пример.
У нас урок физкультуры. Учитель вёл по совместительству и военное дело, своеобразный был человек. Построит нас и допытывается: кто взял спортивную форму, а кто нет. Нарушителям полагалось наказание: брал шомпол и им по заднему месту с оттяжкой. Кто-то отпрыгивал, а я, наоборот, стоял на месте – и мне три удара достались. Да таких, что потом сидеть не мог. Прихожу домой, мама в больнице лежала, отец мне: «Садись, обедать будем». – «Я постою». Он опять: «Садись, ты чего»? – «Папа, а можно я стоя буду есть»? До него стало доходить: «Ну-ка снимай штаны». Увидел мою исполосованную задницу: «Кто?» – «Да я сам виноват». – «Я тебя не спрашиваю, кто виноват, я спрашиваю, кто это сделал». Пришлось признаться: физрук. Отец больше ни слова не сказал. Сел на свой мотоцикл и поехал в школу.
На следующий день Лидия Дмитриевна – она у нас белорусский язык преподавала – говорит: «О, тут у Вечорки батька приезжал, шуму было». А тот учитель потом извинялся передо мной.
Деревня находилась в стороне от больших дорог, например, до ближайшего шоссе было 12 км. Я пешком ходил домой из Столина, когда работал там фельдшером после окончания медучилища.
Как учился держать удар?
Теперь о том, как будущий лауреат Госпремии свой характер выковывал. Вечорко, по словам коллег, отличается невероятной работоспособностью, умением оперативно решать самые сложные проблемы и, что называется, держать удар.
– Когда мама в больнице оказывалась, а она часто болела, то я и корову сам доил, – рассказывает Валерий Иванович. – У нас в деревне принято было зарабатывать. Да, колхоз – это как бы обязательная программа, но ещё была и произвольная: собирали чернику, клюкву, травы лечебные, а всё добытое возили на продажу во Львов или в Одессу. Скажу без хвастовства: черники я набирал больше всех. Как-то насобирали мы ягоду, а маме стало плохо, не смогла она поехать во Львов. Тогда я сказал: сам поеду. А был ещё школьником. Но взял две огромные плетёные корзины и поехал...
Один раз была такая история. Парни постарше не по делу надавали мне тумаков. А кому пожалуешься? Не сёстрам же! И как быть? У этих парней урок физкультуры. Я захожу в раздевалку, вижу: один из моих обидчиков замешкался – я ему и врезал как следует. Правда, возмездие последовало скоро: в лесу меня подстерегли и сильно побили. Вот такая была жизнь. Чтобы выжить, стал тренироваться в боксе. Сам. Набивал мешок песком или опилками, подвешивал его на дереве и молотил по нему кулаками.
Окончил 8 классов на одни пятёрки. На олимпиады ездил. Химия была любимым предметом. Все пятёрки были вполне заслуженными. Хотя нет, если честно, одна была не совсем заслуженной – по русскому языку. Сочинения мне непросто давались. Круглых отличников в медучилище брали без экзаменов, потому я старался.
В медучилище на первом же занятии опять подрался. Прихожу в класс, занимаю место на первой парте. И приходит сын одной из преподавательниц и так свысока: ты, деревенщина, катись отсюда, я здесь буду сидеть. Пришлось ему врезать. Я в училище уже не по-деревенски стал заниматься карате.
Потом работал на скорой у нас в районе. Это мне очень помогло впоследствии. Приезжаешь в деревню на «буханке», а там тебя ждут как бога. Там и астматики, и сердечники, и кого только не было. Ныне покойный фельдшер Иван Иванович Чурилович говорил так: «Вечорко, ты просто приезжай к нам и стой – одно твоё присутствие лечит». Шутил, ясное дело. Надо было уколы делать, помощь неотложную оказывать. Я там такую школу прошёл! За 8 месяцев науку получил, как в академии. А через год поступил на лечебно-профилактический факультет Минского мединститута.
Посмотреть эту публикацию в InstagramПубликация от Анна Кочетова (@annakochetova1225)
Чем его встретила Москва?
Получив диплом о высшем образовании, Валерий несколько лет работал врачом в Нальчике, а в 2006 г. перебрался в ближнее Подмосковье. Это было связано с трагическими событиями, которые случились в столице Кабардино-Балкарии.
– 13 октября 2005 г. рано утром поехал на своей машине из Нальчика в Ростов-на-Дону: там мне предстояла защита кандидатской диссертации. Проехал уже километров 200, а тут жена звонит: «Валера, что делать? Дети в садике, кругом стрельба, трупы». В то утро на город напали боевики. Я сразу развернул назад. Ведь дети, Лера и Катя, в садике рядом с аэропортом, который тоже был на прицеле у этих злодеев. Жена с маленькой Аней дома, дочка только что родилась, 10 дней прошло.
С дороги позвонил своему другу из РУБОПа, но тот не ответил. Позвонил второму – тот же результат. Позже узнал: оба были убиты. Въехал в город – кругом ужас, трупы лежат прямо на улицах, паника, страх. В одном месте увидел захваченного боевика – он стоял на коленях, руки за голову, его били. Я тогда понял, что надо менять место жительства. И спустя год мы переехали в подмосковную Ивантеевку. Одна из моих сестёр жила в Иванове, а ивановские строители сдавали дом в Ивантеевке. Там можно было купить недорогую квартиру. Но с работой – абсолютная неопределённость.
Затем в Ивантеевке стал депутатом местного совета. Причём на выборы пошёл сам, за моей спиной не было никакой поддержки. В разгар кампании меня пригласили местные крутые. Я понимал, что разговор может принять любой поворот, потому взял с собой своего приятеля, спортсмена: «Ты подожди неподалёку, понадобишься – дам знать». Пришёл. Там был штаб одной известной партии. Глава штаба мне говорит: «Может, снимешься с выборов? Зачем тебе эти хлопоты?» Я ему: «Интересное предложение. Но я не люблю, когда мне кто-то указывает, что делать». – «Ну смотри, как бы тебе хуже не было». Вроде бы прямой угрозы не прозвучало, но намёк был. И всё равно выиграл как независимый кандидат. Отработал 2 депутатских срока. Помогал кому мог за свои же деньги. Работа была общественной, без зарплаты. На вторых выборах за меня проголосовали чуть ли не 99%.
Что касается профессии, работал в Ивантеевской горбольнице начмедом, главврачом детского санатория в Пушкино, возглавлял детский амбулаторный центр Москвы, затем такой же взрослый центр. Оттуда 5 лет назад пришёл в 15-ю больницу.
* * *
Сейчас эта больница, одна из самых больших в Москве, опять лечит обычных пациентов. Но порох здесь держат сухим. И если потребуется, врачи и медсёстры снова облачатся в «скафандры» и пойдут в «красную зону», ведомые своим «главным».
