Известный сценарист Виктор Мережко «воскресил» в период пандемии Высоцкого, Смоктуновского, Папанова
О Викторе Мережко написано во всех киноэнциклопедиях мира. И это неудивительно: его сценарии стали эпохой в кино, а фильмы по ним - «Здравствуй и прощай», «Трын-трава», «Полеты во сне и наяву», «Одинокая женщина желает познакомиться», «Вас ожидает гражданка Никанорова», «Сонька Золотая ручка» - покорили миллионы зрителей. Народный артист России провел творческую встречу в Краснодарском государственном институт культуры и ответил на вопросы студентов и нашего журналиста.
Девиз: «Не унывать!»
— Вам, сельскому парню, удалось пробиться на большой экран. Но сейчас время другое. Возможно ли такое сегодня?
— Когда человек не верит в завтра, он теряет будущее. Я, простой парень, родился на хуторе в Ростовской области. Мы жили очень бедно, голодали. Однажды мама послала меня просить милостыню. У меня был аккордеон — отец привез с фронта. Пошел и наяривал «Цыганочку», «Светит месяц», «Краковяк». Кто-то подбрасывал в шапку денег, безрукие и безногие фронтовики танцевали, благодарили меня. Никогда не унывайте, двигайтесь только вперед.
— Что важнее для успеха: знакомства или талант?
— Талант — понятие условное. Это одаренность, помноженная на трудолюбие. Я очень хотел быть артистом кино. После 10-го класса поехал поступать в театральный институт им. Карпенко-Карого, но меня не приняли: не знал «украинску мову». Пришлось поступить в Львовский полиграфический институт. Поэтому и во ВГИК я попал лишь с третьего захода. В те времена, пока не отработаешь по направлению, никуда не брали. Но все-таки я добился своего.
Отец меня очень ругал: для него кино было дело темным. И только когда он посмотрел «Зареченских женихов», обнял и сказал: «Витя, извини, сынок, я был неправ». А когда я учился на третьем курсе, по моему сценарию Виктор Грезь снял «Слепой дождь» и получил за него Золотую нимфу в Монте-Карло. Так все и началось. Так что надо брать курс и держаться его.
— На что пошли ради этого?
— Фактически на преступление. У меня не было прописки в Москве. И хотя я очень любил свою жену, вынужден был решиться на фиктивный брак. Сошелся с женщиной, которая меня прописала Москве, и изображал папу ее дочки. Окна домоуправления выходили во двор, и я для достоверности каждый день водил ее гулять. А у Веры, фиктивной жены, был муж Гена, все время подшофе. И он постоянно хотел мне морду набить. Через год я снова сошелся со своей Тамарочкой. И когда наконец получил свою квартиру, у меня пошли фильмы «Здравствуй и прощай», «Одиножды один», «Трын-трава», в общем, поперло.
А случаи бывают разные…
— У вас все сюжеты «про себя»?
— По-разному. Чаще фантазия работает, но и личное, бывает, вставляю, из прожитого. Михалков заставил меня писать для Балаяна. Я не хотел: Роман мне не нравился. Он всегда разговаривал высокомерно, как будто одолжение делал. Тогда он в Киеве, на студии Довженко, голодал. Балаян приехал ко мне в Москву, и я его спрашиваю: «О чем ты хочешь, чтобы я написал сценарий?» Он отвечает: «Обо мне. Я из Нагорного Карабаха, и мне часто снится, как я ночью стою на горе, а потом прыгаю и лечу как орел. Но падаю, просыпаюсь и вижу, что опять в дерьме: жена ругается, есть нечего, дети плачут». Я взял в абсолютную модель своего старшего брата Володечку.
Когда Балаян прочитал сценарий, позвонил мне и говорит: «Что ты, извини, за г.вно написал?! Придумал дурака какого-то. Не знаю, кому это нужно будет». Я ему, мол, не нравится, на «Ленфильм» отдам. Там тогда платили хорошие деньги — за сценарий 6000 рублей, да еще столько же потиражных. «Волгу» можно было в то время за 10 тыс. рублей купить, мою кооперативную квартиру, в которой я сейчас живу в Москве, за 9,5 тыс. рублей. Я был самым богатым сценаристом Советского Союза. И еще Эдуард Володарский.
Через время Балаян передумал.
— Говорят, вы тогда с Михалковым из-за главной роли поссорились?
— Да, я главную роль писал на Никиту. А Роман на нее Янковского предложил. Интуиция у него на героев была удивительная. Я спросил: почему не Никиту? А он говорит, что у того глаз бычий, Михалков слишком здоровый и наглый, а нам нужен рефлексирующий типаж. А Олег тогда упирался, не хотел на студии Довженко сниматься, тогда там худшие в Союзе фильмы снимались. Говорил, лучше в «Монгол-кино» пойдет. Но сценарий попросил на служебный вход Ленкома завезти.
На следующий день он поехал сниматься в «Собаке Баскервилей» и оказался с Михалковым в одном купе. Зашел и закричал: «Мережко —
гений, такой сценарий написал! Такую роль мне предложил!»
На премьеру «Родни» в Яичном зале, который вмещал 100 человек, Никита, хитрый мужик, пригласил человек 200, чтобы толчея была, чтобы не все смогли попасть. Олег подошел ко мне, обнимает, хвалит, а я ему: «Не ори, Михалков же рядом». «Витя, спасибо тебе большое, я все знаю» — ответил Михалков и обиделся. Но потом мы помирились.
— Какой ваш самый смелый поступок?
— Мне Сагалаев предложил стать вице-президентом канала ТВ-6. Только сам за лицензией боялся ехать: переживал, что пристрелят по дороге. Пока он прятался в моей квартире, я ее получил. На канал претендовал Борис Березовский, а мы с ним были на ты. Сейчас там МАТЧ ТВ, не люблю этот канал. Пустым кажется.
Найти своего героя
— А что смотрите?
— По ТВ — ничего. Я даже написал сценарий для своего сына, режиссера, называется «Веселая дорога в ящик». Ящик — это ТВ. Вспомнил свои годы, жизнь Юрий Николаева — он «Утреннюю почту» вел. Получилась криминальная, достаточная смешная история. Еще придумал историю «Убить продюсера». Там я воскрешаю Юматова, Папанова, Высоцкого, Смоктуновского, Брагинского и переношу их в сегодняшний день. Сначала они нищенствуют, сидят без работы, но потом доказывают, что они — настоящие мастера. Ну не Дюжев же какой-то мастер!
— О чем мечтаете?
— Снять «Красный Дон» по своему одноименному роману. Я же казак и патриот своего края. О судьбах казачества во время Великой Отечественной войны никто не писал, даже Шолохов.
— А казаков, воевавших на стороне захватчиков, покажете?
— У меня есть герой, который служит немцам. Он погибает сам.
— Какая награда у вас самая ценная?
— У меня их нет. В Карловых Варах за роль сельского дурачка Фильки в «Диком пляже» получил награду — приз за лучшую мужскую роль. Но я ее так и не увидел, вроде забрала режиссер Наташа Киракозова. А сейчас, чтобы на фестивале награду получить, нужно наше прошлое опустить в грязь. Обойдусь. Признание для меня — это ваше внимание. Приятно, когда подходят, пожимают руку, берут автограф. Неделю назад звонил Марк Варшавер: в Ленком берут мою пьесу.
— Как вы относитесь к новым требованиям Оскара: обязательному присутствию ЛГБТ и расовых меньшинств?
— Это ненормально. Это растление всей планеты. Я этого понять и принять не могу. Раз они ставят такие условия, давайте создадим свой Оскар.
— Сейчас большой прокат в России имеют зарубежные фильмы. Что надо сделать, чтобы зрители пошли на наши?
— Пока государство не скажет, что нужно делать кино, а не бабки делить, ничего не изменится. Сейчас российское кино в глубокой яме: оно есть, но его… нет. Необходимо забыть об американских шаблонах. Нам нужно делать героем своего человека — русского, бурятского, якутского, показывать в фильмах традиционно положительные явления нашей жизни. У нас же своя богатая культура, интересные традиции. Все это было в советском кино, но мы потеряли. И, к сожалению, профессия сценариста сейчас нивелируется. Сериалы, особенно те, что на платформах телефонных компаний, — это такой мусор, из которого уже не выбраться.
Какая самая большая удача?
— Папанов мне помог поставить телефон, он кричал на начальника телефонной станции: «Вы понимаете, что великий русский писатель сидит дома без телефона? Да ему звонят со всего мира!» Он врал, конечно, но делал это с умом. И вот однажды раздался звонок: «Виктор, здрасьте! Это Григорий Чухрай!» Я просто подпрыгнул от счастья. Он попросил меня написать сценарий для фильма и дал вырезку из газеты. В ней описывалось, как мать на чердаке прячет сына-дезертира. Так я стал писать сценарий к фильму «Трясина».
После съемок мы подружились с Мордюковой. Ох, и характер был у кубанской девушки! Она попросила: «Витька, напиши для меня какую-нибудь комедию, я так устала от трагических ролей!» А я вспомнил свою тещу из Ростова: завивка, немножко золотых зубов во рту, крикливая, шумная. Я наблюдал, как она хочет обратить на себя внимание бывшего мужа-летчика. И написал сценарий достаточно быстро. Нонночка его прочла за ночь. Утром звонит: «Витя, ты хоть понимаешь, дурак, что ты написал! Это надо снимать!» — «А кто возьмется?» — спрашиваю. — «Да лучший режиссер, Никитка!» Михалкова имела в виду. Я тогда второй раз подпрыгнул от счастья. Он уже был мощной фигурой, да и сейчас остается. Немножко в «Бесогон» заигрался, но это дело десятое. Сценарий назывался «Была не была», но Михалков предложил «Родней» назвать. Говорит, мы все тут как родня стали.