Птенцы Егора Загородного. ( Продолжение-2)
Бабушка Маша окликнула папаньку, но он её не услышал, так как с компанией пел песни. А песни были старинные, душевные: про шумливые вербы, не простую долю девичью, про удаль казаков и бескрайние просторы Руси.
Дед Филипп подошёл поближе и, окликнув папаню, улыбнулся ему: - ну, шо Ягорок, будым собыратьця в дорогу? - Да, дядьку, будымо, пора уже, а то до дому по темному еихать ны дуже гарно. Да и дитвора дома буде пырыжывать. С худобой оны думаю розбырутьця, ну всеж – таки наглянуть прыйдыця.
Нам путь предстоял не очень длинный, где – то километров шесть.
Папанька, очень уважал и любил деда Филиппа и бабушку Машу, дорожил их мнением, тут же встал из-за стола и быстро засобирался домой - в дорогу.
Я, сразу же побежал к нашей телеге и стал отвязывать от столбового кольца нашего длинноногого жеребца, которого звали Гордый. В это же самое время к телеге подошли мама и отец, они подправили покрывало на сене, подмостили легкий матрасик с сеном и папа усадил маму на повозку. Потом он помог мне закончить дела с упряжью, проверил вожжи и взнуздал Гордого. Тут же быстренько забравшись на телегу сел рядом с мамой и я.
Папанька, снова подошёл и ещё раз тепло попрощался с дядькой Егором и тёткой Марусей и другими гостями. Затем он потрепал за волосы их сына Ивана и, вернувшись, сел на передок телеги, взял в руки вожжи скомандовал Гордому: но..о..о и мы сначала потихоньку, а потом быстрее и быстрее поехали за околицу села, домой – на наш хутор Крамарев.
8
Хутор Крамарев – это наша настоящая малая Родина. Он причудливо расположился одной однорядной улицей вдоль железной дороги в сторону юга, другой улицей разделённой оврагом супротив железной дороги на запад.
Наш хутор состоял из сорока обмазанных белой глиной домов, с разными дворовыми постройками. Крыши домов были разные: из соломы и камыша, шифера и даже были одна или две металлические. По самой середине хуторских улиц разместились колхозные, добротные склады, когда - то скроенные из плотно подогнанных, деревянных плах вековых деревьев. Рядом с ними, почти у нашего дома, буквально примостился совсем не большой, но так всем нужный сельский магазин – Сельмаг.
С тыльной стороны складов усилиями, более старших ребят была устроена волейбольная площадка с сеткой, купленной в складчину.
Чуть выше, не много поодаль, между улиц рядом с дорогой, был выстроен колхозный клуб, где иногда проходили колхозные собрания. Раньше в нём находилось правление колхоза, где был установлен телефон, работающий через коммутатор станции Сагуны. С укрупнением колхозов Правления не стало, его перевели в село Большая Хвощеватка.
Иногда к нам приезжали коллективы художественной самодеятельности из сёл Большая Хвощеватка и Сагуны с концертами. Это было событием значимым и в клуб попасть тогда, было совсем не просто.
Почти через каждые две недели в клубе крутили кино, пока в хуторе не было электричества, использовался бензиновый движок – передвижная маленькая электростанция. Зимой - в клубе нами пацанами, устраивались состязания по настольному теннису, теннисный стол, был сделан из досок нашими руками. Играли в шахматы, шашки, домино, так же баловались на мелкие деньги картами и лото. Однажды да же организовали между собой боксёрские бои. В качестве боксёрских перчаток использовали большие, рабочие, кожаные рукавицы с плотно напиханными в них чулками с ватой.
Почти при выезде из хутора, с западной стороны, но не на самой окраине, разместилась большая колхозная конюшня с высоким лабазом для временного выгула лошадей. В левом крыле её были отгорожены: лабаз и помещения с отдельными воротами для двух жеребцов – Гаруса и Гордого.
В правом крыле было три помещения: для конюха и сбруи на каждый день, хранилище для овса и кладовка для выездной и разной запасной сбруи, с отдельной массивной дверью. По самой серёдке конюшни были большие кованые ворота, слева и справа от которых был не очень широкий рабочий проход со сточной канавкой и дальше от него станки-стойла для лошадей с яслями для корма.
На огромном, просторном чердаке конюшни хранилось луговое пахучее сено. Инвентарь, различные телеги, арбы, колёса, колёсные хода многое другое – всё это размещалось с тыльной стороны конюшни на открытой площадке. Только выездная двуколка хранилась отдельно под крышей навеса за лабазом.
На самой окраине хутора был обустроен большущий хозяйственный двор с высокими, длиннющими помещениями - сараями без чердаков, для крупного рогатого скота и отдельно для рабочих быков - волов. (Волы – кастрированные быки) Быки – волы были основной тягловой силой на селе до появления тракторов.
Рядом с помещениями волов имелись помещения для хранения шкворней, различных креплений, суконных защитных подъяремников и несколько комплектов ярма. (Подъяремники применялись для защиты шеи волов от натирания деревянным ярмом). Сараи, смотрелись со стороны высокими и длинными, с широким лабазом - кошарой разделённой на небольшие загоны.
В стороне метров за сто, возможно дальше, были огромные стога сена и соломы.
В нескольких метрах от хозяйственного двора была выстроена колхозная изба с несколькими подсобными помещениями для доярок, и скотников.
Это было очень примечательное место, откуда периодически исходили всякие хуторские сплетни, провоцирующие последующие громкие скандалы.
Недалеко от скотного двора, почти у околицы, обустроился большущий и глубокий колодец с раскинувшимися в ряд корытами для водопоя животных.
Наш хутор напоминал своим внешним видом сёла Малороссии, но с едва заметным колоритом Центральной России и накатанной, грунтовой дорогой со сквозным проездом, без тупиков.
У самой железной дороги из красного кирпича было добротно выстроено, вокзальное здание. В нём кроме вокзала, с тыльной стороны были устроены жилые квартиры для специалистов железнодорожников. Там же рядом были: колодец и хозяйственные постройки, что всё вместе образовывало хорошо обустроенный, на ночь закрывающийся двор.
Это был специальный Пост – 728 километр Юго-Восточной железной дороги.
Между зданием поста – вокзала и железной дорогой была размещена технологическая площадка для управления стрелочными переводами, семафорами и шлагбаумами переезда. Здесь же на Посту, жили и железнодорожные рабочие: дежурные сигналисты, обходчики железнодорожных путей, технические специалисты по ремонту и обслуживанию семафорного, стрелочного и блокировочного оборудования.
С обеих сторон железной дороги росли густые посадки лиственных деревьев, они являлись естественной защитой от осенних ветров и зимних снежных заносов. Весной в зарослях молодняка из-под снега пробивались подснежники и расть, которые мы - дети любили собирать, приносить домой и в школу. На вершинах просыпающихся деревьев гнездилась многочисленная рать перелётных птиц, шум и гам стоял удивительный.
Пацаны, которые постарше, иногда привязывали букеты цветов к длинным шестам не очень прочно, удобно для снятия и подавали проезжающим на паровозах машинистам и проводникам. В этом месте проходила кривая железнодорожных путей, были установлены предписывающие поездам знаки – тихий ход. Машинисты и проводники бросали ребятам за цветы банки со сгущенным молоком, конфеты, а иногда и сигареты.
Посадки деревьев у железной дороги укрепляли насыпь железнодорожного полотна и защищали от шума поездов жилые дома, а железную дорогу от снега. С восточной стороны хутор соединяла с внешним миром укатанная, грунтовая дорога через обустроенный железнодорожный переезд.
В южном направлении, вдоль железной дороги вытянулась в один ряд, хуторская улица «Сахалин». Сахалином её прозвали из-за её расположенности как бы в стороне от хутора, в некоторой удалённости – на отшибе. Сразу же, в метрах десяти, впереди домов, вдоль улицы образовалась уличная грунтовая дорога. Северным направлением дорога соединяла Сахалин с основной улицей хутора, своим южным направлением она вдоль посадки железной дороги (защитной лесной полосы) змейкой уходила на юг.
Между дорогой и лесополосой – посадкой раскинулась на всю длину улицы полосой - поляна луговая. Эту поляну от посадки отделяла противопожарная, ограждающая – защитная канава. По всей длине посадки было две аллеи и множество дорожек, ведущих к железной дороге и посту – вокзалу. Железнодорожная посадка – лесная полоса, своими кустарниками и высокими деревьями, надёжно защищала Сахалин от осенних ветров и шума проезжающих поездов.
Летом, в дневное время, посадка была местом прогулок в тени деревьев, для взрослых людей ведущих праздный образ жизни. Да, ещё и такие экземпляры – простите, человеков, на деревне иногда встречались. Вечером в посадке устраивались шумные, весёлые игры и танцы взрослой и разной молодёжи. Эти забавные вечерние гуляния происходили не далеко от поста - вокзала, там всегда горели лампочки на столбах и площадка хорошо освещалась.
Между Сахалином и собственно хутором, при дороге, было деревенское кладбище. Один раз в год, к пасхе, кладбище всей деревней приводилось в прибранное, ухоженное состояние. По кем-то, когда-то установленной традиции, в пасху, на кладбище у нас принято было собираться всем хутором поминать усопших. Это незыблемое правило стараемся соблюдать и мы - дети хутора, птенцами разлетевшиеся по нашей необъятной России. Берём отпуска, либо отгулы, но непременно на пасху слетаемся к нашим усопшим родным и близким – нашим могилам!
9
Местом своего расположения наш родной хутор казался мне вечным и весьма перспективным. Возможность заниматься пчеловодством, выращивать скот, птицу и другую домашнюю худобу, огородные и садовые культуры – была самая настоящая. Наличие железной дороги и поста (остановки трудовых поездов - электричек) позволяло беспрепятственно вывозить на колхозные рынки излишки продуктов в любых - возможных количествах и в любом направлении. Кроме того, надёжно был решён вопрос обучения детей в Сагуновской средней школе №74 ЮВЖД.
Решением руководства Юго - Восточной железной дороги, специальным пассажирским вагоном, хуторские дети и дети прилегающих к железной дороге деревень и казарм, возились в среднюю школу №74 на станцию Сагуны. ( В ж/д казармах жили с детьми по несколько семей железнодорожных рабочих – обходчиков, у некоторых сельских детей родители так же работали на ж/дороге). Школа также была подведомственна железной дороге и обеспечивалась ею же буквально всем необходимым, в том числе и спортивным инвентарём. На то время школа была одной из самых современных по оснащению всеми необходимыми учебными пособиями.
На районных и областных конкурсах школа всегда занимала первые места по многим учитываемым показателям. Директор школы, завуч и учителя, технички были, на мой взгляд, если не лучшими, то одними из лучших подвижников очень не простой работы с нами - подрастающим поколением страны. Весьма наглядно просматривалась и перспектива дальнейшей учёбы детей в училищах, техникумах и институтах. Имелась реальная возможность трудоустроиться в промышленно развитых, ближайших городах и городских посёлках.
Не перестаю задавать себе вопрос: что и где не срослось!? Как же могло, казалось бы, весьма перспективное и удобное расположение хутора, а вот оказалось не востребованным!? Чья здесь вина!? Как могла случиться такая беда!? С глубокой тоской вспоминаю, а когда приезжаю и вижу полную разруху, сердце судорожно с болью сжимается в комок: что же мы со своей родной сторонкой сделали!? Почему так вышло, что там, где дети родились, почему – то не пригодились!? А ведь на Руси всегда говорилось: где родился, там и пригодился!
Как так получилось, что нам людям, государству - пришлось забросить исключительно благодатное и плодородное Черноземье Центральной России!? Что же это за руководители были у руля нашей России – СССР, что мы, плоть от плоти труженики - не хуже муравьёв вынуждены были уехать в поисках лучшей доли!?
Где и в чём берёт своё начало та сила, которая смогла разрушить наши вековые созидательные традиции. Какое лихо вынудило нас - целые поколения русских людей забыть заветы и наказы наших отцов и дедов, предостережения омытые слезами и кровью всех наших предшествующих поколений!?
10
Жизнь после войны на селе, как и во всей стране, усилиями народов и разумного Сталинского управления, потихоньку, но неуклонно стала налаживаться. Клубок проблем стоящих перед разрушенными городами и деревнями стал разматываться.
Люди почувствовали обнадёживающую перспективу будущей своей жизни и жизни своих детей. В семьях стало по много детей: два, три это было как правилом, но во многих семьях было от пяти до одиннадцати, а иногда итого больше.
После смерти И.В. Сталина, поистине всенародного вождя, после некоторых передряг в Кремлёвском партийном и хозяйственном руководстве страной, к управлению государством пришёл Н.С. Хрущёв. Люди отнеслись к этому в основном, спокойно: правда как без особого энтузиазма, так и без откровенного скепсиса.
А вот когда он затеял раскручивать культ личности, то здесь большинство людей откровенно насторожились, за очень малым количеством обрадовавшихся.
Конечно, пропаганда и ежедневное вдалбливание негатива в умы людей не прошли даром и, число поверивших и поддерживающих эту борьбу с культом личности И. Сталина несколько увеличилось, но откровенно говоря, не намного.
С течением времени эта шумиха по радио с утра до вечера и ночь, с культом личности, людям стала надоедать и откровенно раздражать. Люди стали замечать, одни раньше, другие позже, что на селе особенно лучше пока не становилось.
Сейчас уже можно сказать, что во многом конкретная работа по восстановлению народного хозяйства, снижению жизненных тягот, двигалось медленно, с зигзагами неустойчиво. Речей, Н.С. Хрущёва и откровенного краснобайства по радио звучало - очень много, а жить становилось хуже, труднее.
Появились совсем безумные, абсолютно непонятные и просто неприемлемые сельским людом налоги: на деревья и кусты, на птицу и т.п. А когда с целью ограничения содержания скота и птицы в частном домашнем хозяйстве, урезали пастбищные угодия и возможность заготовки кормов, отношение людей к Никитке стало откровенно плохим.
Это сейчас мы понимаем, что власть от крупных управленцев экономикой страны перешла е партийному аппарату, а народу то ведь, по сути всё равно. Он в большинстве своём, оценку даёт не за слова, а за дела! Следует признать, что дела в науке, промышленности как говорили по радио, да и действительно ощущалось людьми, были впечатляющими.
На глазах у всего мира происходила огромная по масштабам работа по электрификации железных дорог страны и нашей Юго-восточной, в частности. Полёт Гагарина в космос, строительство ГЭС на Амуре и Ангаре и Волго-донской канал т.д.
Именно в это время объявили Всесоюзный призыв комсомольцев и молодёжи, для освоения целинных и залежных земель в степях Казахстана. Следует отметить то, что далеко не все восприняли это с энтузиазмом. Но когда Н. Хрущёв на всю страну заявил, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме, задумался тогда не только народ, а и его окружение.
Многие прямо говорили, что следовало бы сначала построить дороги здесь, в центре страны, уделить должное внимание благоустройству деревень и созданию предприятий первичной переработки. Материально-техническая база колхозов оставалась критически слабой, качество управление попросту негодным – не отвечающим требованиям общества – коллективного механизированного хозяйства.
Машинотракторные станции стали преобразовываться в районные Управления сельского хозяйства с производственной базой «Сельхозтехника», где были постоянные сложности с наличием запасных частей и только создающейся ремонтной базой. Необходимо было устранить дефицит в запасных частях к тракторам, комбайнам и сеялкам и даже плугам.
Получилось то что, не создав материально-техническую базу, здесь в центре, для колхозных хозяйств, «схватились» за целину. Этим ещё больше создавался дефицит как в сельскохозяйственной технике, так и в запасных частям к ней. Объём производства сельхозпродукции животноводства и растительных культур, позволял уже в то время колхозам зарабатывать дополнительные доходы хотя бы от их первичной переработки.
(Образно говоря, тылы слишком отстали от передовых частей и, это создавало ненужные дополнительные напряжения: как самому народу перенёсшему тяжести великой войны, так и народному хозяйству – как целостной и сложной цивилизационной системе)
Настоятельно требовалось, создавать предприятия по переработке продукции животноводства, переработке плодов садовых и растительных и ягодных культур.
Необходимо было немедленно устранить уравниловку, которая быстрее ржавчины разъедала всю систему сельскохозяйственной жизни. Только справедливое неравенство, позволяет обществу и людям бесконфликтно сосуществовать. Отсутствие стимулов и перспектив способствовало оттоку молодёжи и вообще не позволяло молодым кадрам закрепиться на селе.
Разговоров о закреплении кадров и создании бытовых условий на селе было много, но делалось на - столько мало, что в результате в сердце страны России не стало ни колхозов - ни русских густонаселённых, многосемейных деревень.
Тенденция к разрушению экономики, да, наверное, и государства как семьи братских народов, начала обретать (мало, помалу) устойчивые формы, а по ряду принципиальных вопросов, в некотором смысле необратимый характер.
11
В западном направлении хуторская дорога раздваивалась. Одним направлением она уходила мимо ветряной мельницы, через старый фруктовый сад и дубовую рощу, на пастбищные угодия и колхозные поля. Далее она соединялась, через не большой хуторок Борщевский, с другими дорогами западного направления.
Вторым своим направлением, вдоль лесополосы и чугунки, она уводит путника на Север в загадочную, необъятную Гиперборею. С парадной стороны домов пролегала сельская грунтовая дорога, заднюю сторону домов укрывали роскошные сады и ухоженные огороды. Дальше простирались колхозные поля.
Овраг гармонично дополнял наш хуторской, как природный, так и хозяйственный ландшафт. Он каким – то невообразимым замыслом, начинался от давно построенного омшаника с середины хутора и внизу с общим родниковым колодцем.
Внизу почти у самой железнодорожной насыпи, в овраге был обустроен такой же, как вначале его, колхозный колодец, но чуть больших размеров с пристроенным к нему корытом для водопоя колхозной скотины и лошадей. У самой железнодорожной насыпи овраг не в пример богатырю на распутье, выбрал сразу три направления.
Прямо он сумел пробраться через пропуск - тоннель, устроенный в плотине насыпи, на большой заливной луг. В давние времена, как свидетельствуют предания, здесь протекала речка – Сухая Россошь, в наше время здесь образовались заливные луга. На них произрастала луговая трава с множеством различных цветов и лекарственных растений.
Эту Божественную красоту заливного луга продолжает прилегающий к нему сказочный, ковыльный ковёр убочи, всю эту прелесть ещё больше подчёркивает строгий порядок лиственных посадок. Народная молва гласит, что начало и последующее повсеместное распространение снегозадерживающих и укрепляющих природный ландшафт посадок, положил наш земляк - профессор Борщевский, по двору прозванный Базёй.
Своим правым крылом овраг выпростал широкую прогалину. Одной стороной крыла он учтиво улёгся вдоль насыпи до самого переезда. Другой плавно соединился с хуторским выгоном и далее уже равниной приблизился к теплу жилых домов. Левым своим продолжением овраг устремился в чащу древней посадки с разными лиственными, почти вековыми деревьями и, очень колючими кустарниками. Но если не испугаешься колючих тёрна и маслянки, весьма царапучего шиповника и цепкого боярышника, то в сенокос на опушках тебя порадует и наградит гроздьями алых ягод лесная земляника.
Где – то в глубине на дне оврага выходили на поверхность родниковые ключи, там было темно и сыро. В летний зной, в бытность мою с пацанами приходилось лазить к родникам, перемазавшись в жёлтую глину, с жадностью поглощали живительную влагу из старых использованных банок из-под консервов.
Здесь на хуторе, мы и стали детьми хутора коих в семьях, было от трёх до одиннадцати, родились и выросли. Именно на хуторе Крамарев, мы, наши сердца и души выучились осознавать окружающую природу, разуметь людей, образовали свои любимые привычки.
Наравне с родителями хутор воспитывал нас и дал путёвку в большую жизнь, научил ценить труд, уважать и считаться с общественным мнением, одновременно не утрачивая своё. В нашем хуторе из сорока домов, расположенном у железной дороги (называемой в просторечии - чугункой) мы окрепли, получили начальное и среднее образование, некоторый жизненный опыт и вышли в люди.
Все мы, кто мог и хотел, получили отличное образование, закончили училища, техникумы, институты и достаточно прочно, обустроились в нашей советской жизни, как нам всем казалось, нерушимого СССР. Те, кто оставался на селе: в Хвощеватке или в хуторе, считались неудачниками, либо плохо способными к учёбе, хотя это было не всегда так. Некоторым ребятам и девчатам приходилось оставаться дома, так как младшие братья и сёстры были маленькими и за ними нужен был чей-то уход, а кто-то должен был работать и зарабатывать на жизнь.
11
Семья наша начала складываться в далёкие предвоенные годы индустриализации и подъёма сельского хозяйства. Начало механизации сельского хозяйства в Советской стране было положено созданием машинотракторных станций в 1928 году. Они позволили облегчить крестьянский труд, повысить качество и скорость обработки земли. МТС-ы позволили коллективным хозяйствам – колхозам выжить в условиях отсутствия капитальных вложений (в нынешней терминологии – инвестиций). В то время, с целью высвобождения людских рук и лошадей для использования на других работах, создавались при районных МТС - ах (машинно-тракторных станциях) ударные бригады трактористов.
Мама наша, Сушкова Прасковья Алексеевна, тогда ещё девушкой, окончив ускоренные курсы трактористов, работала в ударной бригаде – девушек трактористок нашего района. Использование ударных бригад трактористов позволяло поднять энтузиазм молодёжи, убыстрять сроки посадки и уборки урожаев сельскохозяйственных культур. А так как наш район относился к зоне рискованного земледелия, то выполнение аграрных работ требовалось проводить в очень сжатые сроки.
Для управления этими тракторными бригадами в наш район - из центра был прислан уполномоченный Калашников Фёдор Васильевич. Он стал, ухаживать за нашей мамой и по всему считалось, что они должны пожениться, но его неожиданно вызвали в Воронеж, а потом в Москву. В дальнейшем его следы теряются в водоворотах Великой войны.
А через время мама родила маленького Юру, с которым осталась на руках одна. Это был 1934 год, год усиленного созидания промышленности страны и особенно развития сельского колхозного хозяйства. Почти через год, после рождения Юры, мама вышла замуж за нашего папку – Чибисова Егора Захаровича. В то время папанька работал на железной дороге и ко времени женитьбы на маме, успел купить дом с большим фруктовым садом хутора Крамарев. Завёл пасеку и построил омшаник для укрытия пчёл от холода зимой.
Через три года у наших родителей, как тогда говорилось, нашлась старшая из сестёр Ниночка. А буквально за два года до войны, в начале лета, родилась Надя, наша средняя из сестёр. Про Анечку, я уже писал, выше.
К слову сказать, как издавна повелось, на селе наличие дочерей в семье не очень-то приветствовалось.
Если парень - то наследник – продолжатель рода. Раньше, до колхозов, только поднимется малец на ноги и ему сразу же нарежут пай земли. А что дочь? Да так – пустое дело. Будет на отцовской шее сидеть, да тянись ей на разные тряпки, ленточки, да рюшки. А потом к чужим людям выдашь замуж, да ещё и с не малым приданным. Конечно, с устройством колхозов на селе, жизнь обретала новые: формы, содержание и я бы сказал новую культуру. Но память и традиции вековые глубоко ещё сидели в умах деревенского люда и, от них сразу же отвыкнуть ну никак не получалось. Но, несмотря на бытующие мнения и традиции, папанька очень любил детей, одинаково, внимательно и строго воспитывал и Юру и девчат, а в последствие и нас: Володю, Лёню и меня. Он по моему разумению очень ответственно готовил нас к будущей взрослой жизни.
Учёба была на первом плане, но сия строгость как – то до меня балбеса не дошла, учился я, прямо скажу, спустя рукава. Видимо отец растратил требования и усилия на старших сестёр и братьев. Мама, конечно, делала замечания, но как – то не настойчиво, а мне это как раз и нужно было.
Мама была настоящей помощницей и опорой отцу, очень доброй и ласковой по отношению к нам – детям. Мне кажется, что мама ругаться вообще не умела, да, пожалуй, и не считала это нормой в воспитании детей! Оценить самоотверженный труд мамы, на благо нашей семьи, на постоянное поддержание в порядке: дома, нас детей, управиться с не малым хозяйством и на усадьбе, думаю невозможно. Нет таких критериев оценки, а вот сердечко ёкает, когда представляешь, какой объём работ в течение суток она переделывала! Каких бы то ни было жалоб от мамы, на трудности, усталость, я никогда не слышал! Мы, дети всегда в неоплатном долгу перед нашими мамами!
В деревенской жизни утвердился объективный приоритет общественного коллективного хозяйства, над частным. Что характерно, образовалась объективная и наглядная возможность бесконфликтного сосуществования этих двух форм собственности. При разумном и взвешенном подходе к управлению и колхозом и деревенским обществом – миром, одно дополняло другое. Сталинское разумное, управление: большими и малыми хозяйственными системами, способствовало убыстряющемуся наполнению дешёвыми сельхозпродуктами колхозных рынков и прилавков магазинов.
12
Новая одежда, как правило, покупалась для старших детей, а младшие донашивали одежду старших, за исключением школьной формы одежды.
Обувь для нас – детей, папанька шил сам, так как в то время её и в магазинах - то трудно было купить, да и с деньгами было не густо. Обувь, он шил, тачая кожу на колодках, для каждого из нас именно своего размера. Помню, колодок хранилось на полках в чулане, очень много пар разных размеров. Отцовская обувь получалась удобная, аккуратная и добротная, а для девчонок ещё и на небольших каблучках. Такой красивой, удобной и ноской обуви мне встречать больше не приходилось.
Неплохую обувь шил и Скороход – Ленинградская фабрика обуви имени Скороходова, весьма удобной была обувь фирмы Саламандра, но лучшей считалась обувь Югославии, Чехословакии и особенно Италии. Но это была обувь с фабричного конвейера – массового производства, да и стоила она не дёшево. А вот обувь папаньки – это родной уют домашнего очага, тепло натруженных рук любимого родителя.
В нашей семье дети всегда были заняты делом, кто гусей пас, кто за кормом для коровы, козы и поросёнка ходил, а кто работал на огороде, пропалывая его и поливая помидоры, огурцы и капусту. Воду приходилось носить из оврага, там располагалась криница. Ключевая вода, которой считалась тонизирующим и оздоровительным напитком во все времена. Вода была вкусная и холодная даже в летнюю жару, для полива огородных культур требовалось наносить её в бочки, в которых она на солнце за день хорошо нагревалась. Воду в основном носили на коромыслах, а в руках по ведру в каждой, носили молодые мужчины, выказывая этим свою силу и крепость мышц.
Гулять на улицу родители отпускали ребят в летний период не раньше двадцати часов и не дольше двадцати трёх часов вечера. В зимний период катались на лыжах и санках в светлое время суток, конечно после выученных уроков. В выходные дни: субботу и воскресенье ходили в клуб, где показывали кино, а после были танцы.
Молодёжи было много, она всегда распределялась по возрасту, но всегда девочки отдельно гурьбой, а мальчики отдельно. Затем на посиделки приходил гармонист, и старшие ребята начинали водить хороводы и ручейки и даже танцевали вальс по короткому спорышу (трава мурава по-научному). На больших полянах, в посадке, устраивались огромные качели из двух шпал для старших ребят, шум, гвалт, хохот и веселье было искренним и заразительным.
Младшее поколение, по примеру старших, обязательно в другом месте хутора, играли в прятки, в отгадки, а под гармошку водили ручейки и танцевали медленные танцы. В стороне от взрослых, на другой поляне - поменьше всегда устраивались качели, но из одной шпалы. Иногда приносили патефон с пластинками – это вызывало общий восторг и веселье продолжалось с новой силой. Мы все очень дорожили временем, отпущенным для гуляния. И взрослые и помладше все старалась повеселиться от души, так как до полуночи разрешалось гулять очень редко и, всегда чувствовался незримый контроль родителей.
Зимними вечерами мы младшие и не очень старшие пацаны любили собираться в доме у тётки Наташки, жившей в доме на краю самого оврага недалеко от железнодорожной насыпи. Тётка Наташка пряла пряжу на прялке и рассказывала нам всякие истории из жизни, народные сказки, сказания и просто небылицы. В то время, телевизоров, да и самого света на хуторе и в близ лежащих сёлах, ещё не было. Эти вечерние – ночные посиделки у тётки Наташки в длинные, зимние вечера заменяли нам, как сейчас бы сказали, для А.С. Пушкина сказочные вечера Арины Родионовны на Псковщине.
14
Вспоминаю письма самого старшего брата Юры из армии, хотя и был тогда ещё совсем малышом. Эти письма читались всей семьёй, по несколько раз перечитывались, особый акцент делался на тех местах в письмах, где Юра благодарил папаньку за строгость и что нужно было предъявлять ещё более жёсткие требования. Этим, как бы обосновывалась объективная строгость отца при наказании за наши проступки и даже за редко, но применяемый иногда ремень. Одновременно – это было своеобразным ответом доброхотам, на яко бы излишнюю строгость отца к неродному сыну Юре. Скажу сразу – мы были дети одной семьи и одних родителей, все были родными, желанными и любимыми.
Хорошо помню как Юра, отслужив в Армии, приехал домой. Мне кажется, я не спал всю ночь, что - бы не прозевать возможность сливать ему воду с кружки, подавать мыло и держать на плечах полотенце, когда он будет умываться. Как он уехал на Донбасс в город Сталин, нынче Донецк, не помню. Но вот что запомнилось так, это то, как мы с отцом и мамой, приехав на свадьбу Юры и Клавы в Донецк, страдали от невозможности попить обычной холодной воды, иной - не газированной. В это время Юра работал шахтёром – это было гордо и по