Почему Гюнтер Грасс называл роман Альфреда Дёблина "Горы моря и гиганты" экстравагантной книгой? Герои какого писателя "сошли" со страниц Евангелия? Какое из произведений Дэна Симмонса вмещает в себя арктические льды и элементы хичкоковского саспенса? О "лабиринте страха" Марка Данилевского, "литературной игре" Итало Кальвино, а также ключевых текстах Джорджа Беркли и Дэвида Чалмерса рассказывает кандидат философских наук, доцент кафедры истории зарубежной философии философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова Артём Беседин.
Почему Гюнтер Грасс называл роман Альфреда Дёблина "Горы моря и гиганты" экстравагантной книгой? Герои какого писателя "сошли" со страниц Евангелия? Какое из произведений Дэна Симмонса вмещает в себя арктические льды и элементы хичкоковского саспенса? О "лабиринте страха" Марка Данилевского, "литературной игре" Итало Кальвино, а также ключевых текстах Джорджа Беркли и Дэвида Чалмерса рассказывает кандидат философских наук, доцент кафедры истории зарубежной философии философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова Артём Беседин. |
| Артём Беседин |
"Горы моря и гиганты" - научно-фантастический роман немецкого писателя Альфреда Дёблина, в котором повествуется и о размораживании Гренландии, и о нашествии диковинных чудовищ на европейские территории, и о пробуждении исландских вулканов вместе с уральской войной… Этот историко-политический и социокультурный размах в произведении, которое было создано в первой половине XX столетия, действительно поражает и производит неизгладимое впечатление. Кроме того, у Дёблина чрезвычайно интересная техника письма - не зря Гюнтер Грасс назвал роман "Горы моря и гиганты" экстравагантной книгой: Дёблин здесь сознательно опускает знаки препинания (даже в названии), нагромождает предложения сложными конструкциями. Но несмотря на то, что художественные тексты этого автора могут оказаться трудными для восприятия с формальной точки зрения, вряд ли они оставят кого-то равнодушным.
Недавно я познакомился с романом Салтыкова-Щедрина "Господа Головлёвы". Это семейная хроника про вырождение дворянской семьи, которая изображается в отрицательном ключе. Один из главных героев книги, Порфирий Владимирович (Иудушка), - абсолютный злодей, как, например, Дарт Вейдер в "Звездных войнах"; он персонифицирует скупость, мелочность и лицемерие. Многие герои Льва Толстого, по крайней мере - "Воскресения", на мой взгляд, "сошли" со страниц Евангелия, Иудушка же, наоборот, не кажется мне вымышленным персонажем - он глубоко реалистичен и вполне может оказаться чьим-то "дьявольским" родственником. В тексте Салтыкова-Щедрина есть одно эмоционально сильное место, которое никак не выходит у меня из головы: речь идет о "сонном видении" второстепенной героини Улиты, которая подозревает, что прямо перед ней стоит сатана - как мне кажется, в этом есть какая-то жизненная правда.
Мне очень нравятся романы ужасов, произведения с детективными или биографическими элементами американского писателя Дэна Симмонса. Роман "Террор", который произвел на меня колоссальное впечатление, с одной стороны, исторический (в основе сюжета лежит реальная история арктической экспедиции Джона Франклина), с другой стороны, мистический, с элементами триллера (неподдельный страх вызывают фигуры медведя Туунбака и таинственной эскимоски "леди Безмолвной", каннибализм полярников). С момента прочтения "Террора" я даже заинтересовался книгами по истории освоения Арктики - эта тема стала для меня волшебной, удивительной, трагической.
Есть и другой американский писатель, произведения которого мне тоже очень интересны, - это Марк Данилевский. С "литературой ужасов" я никогда плотно не "контактировал", поэтому мне было по-настоящему страшно читать его роман "Дом листьев". Эта книга - чудовищный лабиринт, написанный четырьмя разными шрифтами, которые изменяются в зависимости от фигуры рассказчика. Необычна и цветовая палитра (например, слово "дом" на протяжении всего повествования окрашено в синий цвет, слово "минотавр" и все зачеркнутые фрагменты - в красный, а многие упоминания о матери Джонни - в фиолетовый), и форма: некоторые страницы перевернуты, есть места, где необходимо приложить зеркало, чтобы прочитать текст, - очень часто создается эффект либо агорафобии, либо клаустрофобии. Все эти художественные "жесты", конечно, требуют от читателя неких интеллектуальных (а иногда и физических) усилий, но, как мне кажется, в наше время такой "интерактивный" процесс весьма актуален.
Роман Кальвино "Если однажды зимней ночью путник" - вовсе не роман, а литературный квест, игра; своеобразный философский эксперимент, в котором "сквозными" героями являются безымянный Читатель и Читательница Людмила Випитено. Из-за вины типографщиков персонажи совершают "путешествие" по текстам из разных эпох с захватывающими, но незаконченными, обрывающимися на самом интересном месте, сюжетами. Когда начинаешь читать это произведение, сразу обращаешь внимание на то, что повествование ведется от второго лица, - и в какой-то момент понимаешь, что идешь по несуществующим книгам и выдуманным странам не вслед за Читателем, а вместе с ним.
У Джорджа Беркли очень "серьезный" стиль повествования: несмотря на то, что он может писать "шуточно", он никогда не устремится в область аллегорий, не станет излагать философские вопросы и проблемы метафорически-витиевато, как это делал, например, его друг, мастер политической сатиры, Джонатан Свифт. Тема, которая чрезвычайно интересовала Беркли, - экономическое положение Ирландии в XVIII веке - поднимается в одной из его работ - "Вопрошателе" - не в иносказательной форме: Беркли избирает "срединный путь", каждый его вопрос отличается глубиной или является подчеркнуто риторическим ("Разве убеждения и вытекающее из них трудолюбие людей не являются подлинным богатством Голландии, а отнюдь не серебро, которое, как полагают, хранится в Амстердамском банке?"), благодаря чему читатель получает прозрачные ответы.
Беркли, кроме того, создал очень вдумчивый и загадочный трактат " Сейрис ", где в ходе ассоциативных, казалось бы, случайных рассуждений, он проходит путь от дегтярной настойки до Бога, интеллектуальное созерцание Которого выдвигает в качестве высшей цели философского познания.
"Реальность+" Дэвида Чалмерса, с которой я недавно познакомился на языке оригинала, написана доступным и понятным языком и посвящена философским проблемам виртуальной реальности. В этой книге заметен переход Чалмерса от проблематики сознания к метафизике, автор задается вопросами "что такое реальность?", "какова вероятность того, что мы живем в компьютерной симуляции?" и приводит очень интересные аргументы в пользу того, что виртуальные реальности - это настоящие реальности, периодически отсылая нас то к сериалам ("Южный парк"), то к фильмам ("Матрица"), то к компьютерным играм (World of Warcraft).
Подготовила Надежда Михалкина