Процесс этногенеза большинства народов носил запутанный и сложный характер. Не является исключением и этногенез русского народа.
На огромных просторах современной европейской части России долгое время преобладали финно-угорские племена. Многие из них канули в Лету. Ещё из учебников по истории мы помним такие из них, как меря, чудь, мещера, мурома. Занимая почти полностью Вологодскую, Костромскую, Ярославскую, Владимирскую, Ивановскую, Рязанскую, большую часть Тверской области, они не могли просто испариться, не оставив никакого следа в культурном и генетическом наследии населения этих территорий.
Финно-угорские народы продолжают численно превалировать наряду с тюркскими во многих районах Поволжья. В древности же ареал распространения их предков имел границы в современных областях с преимущественно русским населением. И контакты между балтскими, славянскими и финно-угорскими племенами прослеживаются ещё со времён готской империи Германариха, простиравшейся до нашествия гуннов на огромной территории от Причерноморья до Поволжья.
Еще готский историк Иордан писал о племенах мери и морденс (мордвы), плативших дань вождю Германариху. Активное распространение индоевропейцев-балтов на землях финских археологических культур (дьяковской, городецкой) привело к устойчивым балто-финским контактам в средней полосе современной России. Балты и финны воевали, взаимно ассимилировали друг друга, но в целом имели возможность мирного существования, так как и те, и другие были весьма малочисленны на просторах Русской равнины.
Конкуренция за ресурсы не была обострённой. Балты обогатили свой генофонд гаплогруппой N (типичной для финнов), а финские племена — гаплогруппой R1A, распространённой у индоевропейцев группы сатем (балтов, славян, индоиранских народов). Археологи просматривают даже более раннее появление земледелия у финских племён дьяковцев, чем у их индоевропейских соседей, продолжавших делать акцент на скотоводство. Именно эти два этнических субстрата — балтский и финно-угорский — оказались основными в формировании древнерусской народности, тем более, если учесть, что племена кривичей, вятичей и радимичей были по данным археологии либо наполовину, либо целиком балтскими.
Фактически, полностью славянскую идентичность можно увидеть лишь у псковских и ильменских словен, материальная культура которых чётко прослеживается с южной Прибалтики и имеет аналоги в археологических памятниках севера Польши.
На проблему этногенеза великороссов есть несколько взглядов. Первый из них выражен историком XIX века Полевым, утверждавшим, что финские племена не принимали никакого участия в образовании русского народа, являвшегося, по его мнению, полностью славянским как по генетике, так и по культуре. Его современник поляк Духинский отстаивал противоположную точку зрения: русские — это синтез финно-угров и тюрков без какого-либо влияния славян, кроме языкового. Золотой серединой можно назвать точку зрения Ломоносова, развитую впоследствии профессором Ярославского юридического лицея Ушинским. Оба учёных утверждали, что славяне и финно-угры имели взаимное влияние. Чудь, меря, мурома постепенно вошли в состав русских, привнеся с собой опыт поколений автохтонного финно-угорского населения европейской части России, тем самым обогатив зарождавшийся русский этнос. Ломоносов показывает влияние славян на угров-венгров, выделяя значительный пласт славянской лексики в венгерском языке.
Также и финны, чудские народы, как обобщённо называл финно-угров Михаил Васильевич, передали методы хозяйствования в экстремальных условиях Русского Севера славянским племенам Новгородской земли. Ушинский полагал, что нет ничего зазорного в том, что русские являются не только славянами, но и в значительной степени финно-уграми по крови и наследию духовной культуры.
«Славяне — важнейшие из ее племен — принадлежат к Европе. Восток и юг ее наполнен еще и теперь остатками выходцев Средней Азии. Племя же финское, колыбелью которого называют Уральский хребет, составляет средину между азиатскими и европейскими племенами, — отмечал Ушинский. — Оно так давно живет в Европе, что никак не может быть причислено к народам-пришельцам, но, скорее, к самым коренным аборигенам ее севера. Оно занимало некогда, во времена доисторические, весь север Европы и весь север Азии, а может быть, проникало далеко и в среднюю Европу. Это — какой-то цемент, на котором заложились все новые северные, европейские государства, что еще в большем смысле относится к России. Шведы, датчане, обитатели всего балтийского поморья, русские — все начинают свою историю каким-то молчаливым исчезновением финских племен. Кажется, они как будто сами составляют элемент доисторический и разгоняются вместе с мраком, покрывающим жизнь европейского человека».
Взгляд Ломоносова и Ушинского был поддержан Ключевским, Веске, Алексеевым и др. В своих работах они объясняли глубинные причины положительной комплиментарности славян и финно-угров, их гармоничным дополнением друг друга.
Этнографы и художники, музыканты и поэты, интересующиеся темой этногенеза русского народа, объединились в культурное движение этнофутуристов. Этнофутуризм как целостное направление в искусстве возник в Эстонии в 80-х годах XX. Распространившись в России, в основном в регионах с финно-угорским населением (Удмуртия и Марий Эл), этнофутуризм сделал акцент на возрождение этнических особенностей регионов с ассимилированным мерянским, муромским, мещерским и чудским населением. Этнофутуристы пытаются связать миры финно-угорских предков русских с современными реалиями российского общества. Известный художник Андю Мерянь сделал многое для популяризации и актуализации русского фольклора, имеющего глубинные финно-угорские ментальные корни и культурные коды.
