Настоящие красавицы живут во всех уголках России. И все же, именно черкешенки долгое время пользовались славой самых привлекательных, обаятельных и желанных женщин. Их внешность и гордую стать, стройность и изящество воспевали многие путешественники, побывавшие на Кавказе. Черкешенки вдохновляли поэтов, писателей и художников.
Раньше черкесами называлось всë коренное население северо-западных предгорий Кавказа, в том числе жители Адыгеи, Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии. Долгое время европейцы считали, что именно здесь живут самые красивые женщины в мире. Многие иностранные путешественники, этнографы и писатели, посещавшие Кавказ, были буквально очарованы внешностью и обаянием черкешенок. Образ прекрасной горянки стал одним из популярных сюжетов европейской культуры.
Сам Кавказ, овеянный мифами и легендами, представлялся европейцам некой древней прародиной, ведь именно к нему в библейские времена пристал Ноев ковчег. Мыслители Нового времени полагали, что жители Кавказа сохранили утраченную европейцами первозданную душевную чистоту.
В западной культуре XVIII в. даже возникло новое течение – ориентализм, воспевавшее нравы, обычаи и культуру Востока, с которым в то время отождествлялся Кавказ. Отголоски ориентализма можно найти в произведениях многих русских писателей XIX в., в том числе у А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова и Л.Н. Толстого.
К тому же, начитавшись античных авторов, многие жители Западной Европы считали Кавказ родиной таинственных и прекрасных амазонок. Их черты, безусловно, приписывались черкешенкам.
Красоту горянок и их гордый нрав, естественно, воспевали и местные мужчины. Например, это сделал известный адыгский просветитель и этнограф Султан Хан-Гирей в своей работе «Черкесские предания», которая вышла в журнале «Русский вестник», (том 2, 1841 г.). Автор написал: «Немного задумчивою, но вовсе не мечтательницею, воображаю я Княжну – отнюдь нет! С улыбкою, неуловимою на прекрасных розовых устах, представляю я себе знаменитую красавицу… Однако ж, при всей своей очаровательности, она, как говорит предание, казалась недоступною, гордою, созданною повелевать, а не повиноваться!»
Феномен популярности черкешенок исследовали два кандидата исторических наук – Людмила Хлудова и Анастасия Цыбульникова. Их совместная статья «К вопросу о формировании и эволюции в XVIII-XIX веках европейского и российского гетеростереотипов о черкешенках» вышла в «Вестнике Армавирского государственного педуниверситета» (No 1, 2019 г.).
По мнению исследовательниц, европейский стереотип о черкешенках заметно отличается от принятого в адыгской культуре идеального женского образа. Если жители Кавказа всегда ценили в девушках не только красоту, но и скромность, целомудрие и душевность, то европейцы чаще всего представляли черкешенок страстными и горячими амазонками.
В целом, восторженные отзывы европейских путешественников XVII в. о редкостной красоте и обаянии черкешенок были вызваны тем, что представители адыгских народов не прятали своих дочерей и жен от посторонних мужчин. Местная культура не порицала даже шуток и заигрываний между красавицами и их ухажерами, но только под неусыпным надзором родственников.
Не случайно голландский автор Ян Янсен Стрейс в своей работе «Три путешествия» (1675 г.) написал: «…Я видел много женщин, но нигде не видел таких приветливых, любезных и услужливых в отношении чужеземцев, как здесь. Некоторые принялись играть и шутить с ними, а иногда и вступать с ними в более близкие отношения, что они охотно допускали, смеясь: но тот, кто хотел добиться большего, вынужден был отступить…».
Черкешенки действительно пользовались относительной свободой в общении с противоположным полом вплоть до XIX в., когда распространившиеся повсеместно нормы шариата сделали женское общество закрытым для чужих мужчин. А вот представители других народов Кавказа и раньше строго берегли своих дочерей и жен от посторонних глаз.
Еще одна причина возникновения культа черкешенок связана с колонизацией генуэзцами северо-восточного Причерноморья в эпоху позднего Средневековья. Представители пришлой знати стремились заключать браки с родовитыми черкешенками, что открывало перед ними большие перспективы. Так, итальянец Симон де Гизольфи стал правителем города Матреги (современной Тамани), женив своего сына Винченцо на дочери черкесского князя Берозоха.
Смешанные браки между генуэзцами и адыгами были настолько распространенным явлением, что ученые даже говорят о черкесо-франках как об особой этнокультурной общности, существовавшей в XIII – XVII вв. в восточной части Крыма, на Таманском полуострове и в западных районах Черкесии. Данной теме посвящено статья доктора исторических наук Самира Хотко «Черкесо-франки: этнокультурная общность на стыке цивилизаций», которая вышла в журнале «Научная мысль Кавказа» (No 1, 2016 г.).
По мнению ученого, смешанные браки заключали между собой представители всех социальных слоев. А среди женихов были не только генуэзцы, но и флорентийцы, византийцы. Аристократы и купцы были заинтересованы в развитии деловых и дружеских контактов с местным населением, они выбирали в жены дочерей влиятельных черкесов. А вот девушек из простонародья часто насильно увозили и продавали в качестве невольниц в Западную Европу.
Одним из известных черкесо-франков был Карло де Медичи (1427-1492 гг.). Его отец, основатель известной династии Козимо Старый, признал ребенка, рожденного черкешенкой, получившей в крещении имя Магдалена. Эта девушка была куплена на невольничьем рынке в Милане. А ее сын сделал завидную церковную карьеру и прославился как меценат.
Разумеется, все девушки по-своему красивы. Нельзя утверждать, что представительницы других народов чем-то уступают черкешенкам. Секрет их популярности кроется в географическом положении. Крымские купцы, поставлявшие «живой товар» в Османскую империю набирали девушек из ближайших поселений. А западные предгорья Кавказа, как раз, и населяли черкесы. Поэтому их дочери чаще всего пополняли гаремы султанов и вельмож Османской империи.
Благодаря своей внешности, воспитанности и обаянию многие кавказские девушки стали пользоваться повышенным спросом среди турецкой знати. И почти все они были черкешенками. Устойчивый стереотип о красоте представительниц этого народа, возникший в Османской империи, затем подхватили и жители Западной Европы.
Надо сказать, что черкешенки действительно соответствовали классическим канонам красоты, воспетым античными скульпторами.
Мужские фантазии о загадочных красавицах из дальних стран – явление вполне объяснимое. А если речь идет о юной деве, полностью зависимой от воли своего господина, то за такую живую «игрушку» не жаль заплатить приличную сумму. Вот и потянулись корабли с невольницами-черкешенками из Крыма в порты Османской империи и дальше – в Италию.
Оживленная работорговля между адыгами и представителями итальянских факторий Черноморского побережья, по мнению ученых, шла уже в XIII-XV вв. И вплоть до XIX в. «живой товар» был важной статьей доходов, получаемых черкесскими феодалами. Причем, иностранных купцов, прежде всего, интересовали девушки. Вышеупомянутые историки Л.Н. Хлудова и А.А. Цыбульникова описали это явление в статье «Торговля невольницами на черноморском побережье Северо-Западного Кавказа в живописных и письменных источниках XIX в.», которая вышла в журнале «Историческая и социально-образовательная мысль» (том 8, No 3/2, 2016 г.).
Будущих невольниц обычно силой увозили из родных селений, ведь они пользовались большим спросом среди богатых европейцев. Причем, после захвата Османской империей причерноморских генуэзских колоний в конце XV в. почти вся работорговля сосредоточилась в руках турок. А к XIX в. из Черкесии ежегодно вывозилось около 4 тысяч невольников. Помимо девушек большим спросом пользовались молодые мужчины, годные к воинской службе.
Доставленных на невольничьи рынки Османской империи рабынь можно было выгодно перепродать в Западную Европу. Причем, черкешенки всегда стоили вдвое или втрое дороже других девушек, поскольку слава об их красоте распространилась по всему Старому Свету.
Правда, с 30-х годов XIX в. вывоз невольников с черноморского побережья Кавказа стал пресекаться русским флотом, но турецкие купцы еще долго шли на риск. Это не удивительно, ведь если на Кавказе черкешенку можно было купить за 200-800 рублей серебром, то в Турции за нее платили баснословную сумму, эквивалентную 1 500 царским рублям.
В XIX в. увлечение черкешенками приобрело в Западной Европе массовый характер. И виной всему не только рассказы восторженных путешественников, но и политические процессы. Российская империя расширяла свое присутствие на Кавказе, что вызывало негативную реакцию в ряде европейских стран. Поэтому многие западные авторы начали поддерживать горцев, сражавшихся против русской армии. Черкесов изображали отважными рыцарями, не забывая упомянуть и прекрасных женщин, ожидающих героев с поля боя.
Под влиянием политической пропаганды возник настоящий культ черкешенок, который перекинулся и за океан. Многие косметические средства в США рекламировались как «кавказские» или «черкесские». А предприимчивые дельцы даже выдавали симпатичных девушек за одалисок, чудом сбежавших из гарема, взимая с мужчин плату за возможность увидеть предмет своих фантазий.
Не исключено, что национальный адыгский костюм, способный украсить и подчеркнуть гордую стать женщины-горянки, также посодействовал распространению рассказов о необыкновенной красоте черкешенок. К такому выводу пришли кандидат искусствоведения Аминат Султанова и студентка Кабардино-Балкарского госуниверситета Жанна Битокова. Их совместная статья «Адыгский костюм от истоков до наших дней» вошла в сборник, выпущенный по итогам международной конференции «Научные междисциплинарные исследования» (Саратов, 2021 г.).
Авторы статьи отметили, что еще арабский ученый Аль-Масуди (896-956 гг.) в дошедшем до нас труде «Золотые копи и россыпи самоцветов» написал: «Черкешенки шили свою одежду из шелка и красного бархата. Все орнаменты они вышивали золотыми нитками». При этом адыгский национальный костюм выглядел строго и торжественно, он не был излишне ярким и броским.
