После трудных лет коллективизации в народе говорили: «Что значит аббревиатура ВКП(б)? — Второе Крепостное Право (большевиков)».
После Октябрьской революции рухнули старые системы учёта населения. Советское государство по окончании Гражданской войны дало гражданам полную свободу передвижения. Удостоверением личности мог служить любой документ, выданный организацией – профсоюзная книжка, служебное удостоверение, партийный билет. Прописки не существовало. Ленин в своё время говорил, что паспорт это средство эксплуатации трудящихся буржуазным государством.
Со свёртыванием НЭПа в 1928 году ситуация начала меняться. Государству потребовался контроль за перемещением людей. Установление тоталитарного режима предусматривало возможность мобилизации рабочей силы. Особенно много хлопот доставляли крестьяне после начала раскулачивания и коллективизации. Нажим на деревню привёл к бегству сельских жителей в города.
Государство не имело ничего против найма крестьян на стройки пятилетки. Но беглецов было слишком много – значительно больше, чем могла переварить ещё слабая промышленность. И, кроме того, кто бы тогда остался в деревне, чтобы работать в колхозах?
Исходя из задач грандиозной социально-экономической революции, которые ставились партией большевиков, требовалось, во-первых, чётко учесть население в местах его проживания; во-вторых, жёстко прикрепить колхозников к месту их трудовой повинности.
27 декабря 1932 года подзаконным актом ЦИК и Совнаркома СССР все граждане СССР обязывались получить паспорта, удостоверяющие личность. В паспорта вносились данные о семейном положении и прописке. В дальнейшем перечень сведений о личной жизни гражданина, о которых ставилась отметка в паспорте, расширялся.
Однако из перечня граждан СССР, которым выдавался паспорт, были исключены колхозники. В 1939 году из 100 миллионов человек взрослого населения СССР паспортов по этой причине не имели свыше 60 миллионов. При нахождении за пределами родного колхоза без справки, выданной исполкомом местного Совета, колхозник становился нарушителем паспортного режима и подлежал наказанию.
В случае первой поимки нарушитель паспортного режима нёс административную ответственность, при рецидиве – уголовную. Ещё в начале 1970-х годов, накануне выдачи паспортов колхозникам, штраф за побег из колхоза без справки составлял 100 рублей – почти средняя месячная зарплата городского рабочего в то время; при повторной поимке нарушителя колхозной изоляции могли посадить до двух лет.
В интересах развития народного хозяйства, конечно, требовался приток рабочей силы из деревни в города. Но он строго регламентировался и осуществлялся в соответствии с планом. Местные советские органы выдавали колхозникам, переселяющимся в город, справки установленного образца. При разрешённом устройстве на постоянную работу вне колхоза менялся адрес прописки, и тогда только бывший колхозник получал паспорт.
Всё это живо напоминало времена крепостного права, когда крестьянину, чтобы уйти из деревни на заработки (на оброк, как говорилось), требовался «пачпорт», выданный его владельцем-помещиком.
Экономическое развитие страны требовало упрощения и снятия бюрократических препон препятствующих миграции трудовых ресурсов. Существование двух категорий населения СССР – полноценных паспортизированных граждан и как бы «неграждан», лишённых паспортов и прикреплённых к колхозу, — вступало во всё более очевидное и вопиющее противоречие с декларированным равноправием, целями строительства коммунизма, да и просто общей либерализацией страны.
Контролируемая миграция привела к тому, что довольно значительная часть первых колхозников и их потомков к концу 1960-х годов получила паспорта, перебравшись на работу в промышленности и других сферах. Уже в 1962 году численность городского населения в СССР превысила сельское. К моменту наделения колхозников паспортами в деревнях проживало всего 40% населения Союза. Причём, далеко не все из них были беспаспортными, так как паспорта имелись у рабочих совхозов, машинно-тракторных станций, специалистов сельского хозяйства, врачей, учителей и некоторых других лиц, работавших в сельской местности.
Однако чем тоньше становилась беспаспортная прослойка населения, тем острее осознавали в верхах СССР проблему гражданского неравноправия, противоречащего представлениям о развитом социализме.
В 1967 году первый заместитель Председателя Совмина СССР Дмитрий Полянский отмечал в своём докладе, что число лиц, проживающих в сельской местности и не имеющих права на паспорт, составляет 58 млн. человек, или 37% всего населения старше 16 лет. Это, по словам министра, создавало для означенной категории граждан «значительные трудности при осуществлении трудовых, семейных и имущественных прав, поступлении на учёбу, при получении различного рода почтовых отправлений, приобретении товаров в кредит, прописке в гостиницах и т.д.»
Итак, проблема была поставлена. Ключевым моментом в ней была выделена задача предоставления реального равноправия забытой и обделённой, но очень многочисленной категории граждан СССР. Правда, руководство не спешило. Впрочем, и при царе подготовка к отмене крепостного права шла целых шесть лет. Тут понадобилось на год больше.
28 августа 1974 года за подписью председателя Совмина СССР Алексея Косыгина появилось постановление об утверждении нового «Положения о паспортной системе в СССР». Теперь паспорта единого образца полагались всем без исключения гражданам, достигшим 16 лет.
Понятно, что концепция этого решения сначала была одобрена на заседании Политбюро во главе с Генсеком ЦК КПСС Леонидом Брежневым.
Срок выдачи паспортов нового образца растягивался на период 1976-1981 гг. Колхознику, не имевшему паспорта, для выезда в другую местность в этот период по-прежнему выдавали справку исполкома местного Совета. Реальная поголовная паспортизация всех граждан СССР в некоторых районах затянулась аж до 1989 года, то есть почти до конца существования СССР.
В этом курьёзном факте нетрудно увидеть аналогию с царской Россией. Ведь последний элемент крепостного права – выкупные платежи, которые крестьяне вносили в казну за землю, полученную вместе с волей в 1861 году, — был отменён царским манифестом только… с 1907 года, когда до падения монархии осталось всего десять лет.
