Христианская икона. Что о ней известно нашему современнику? Вероятно, он представляет ее как безусловный и закрепленный церковью догмат изображения лика Христа, Богородицы или святого. Священный для христианства образ воспринимается им как незыблемый, веками неизменный и лишенный противоречий канон. Однако, догадывается ли он, какой сложный, полный исканий и споров путь прошло искусство иконописи? И слышал ли он о некоторых феноменах из истории иконописания, которые могут немало удивить его или даже повергнуть в шок? Одним из таких феноменов в истории православного христианства являются так называемые «адописные иконы».
Сейчас статус иконы в православном и католическом христианстве не подлежит сомнению, но так было далеко не всегда. Долгое время вопрос использования и почитания икон был не только открытым, но и являлся предметом ожесточенных споров. Так, в Византии в VIII–IX веках серьезную поддержку приобрело иконоборчество. Его сторонники считали почитание икон идолопоклонничеством. Речь шла не об отделившейся группе еретиков: раскол существовал непосредственно внутри церкви, и борьба между сторонами шла с переменным успехом. Окончательно статус допустимости и сакральности икон был разрешен лишь благодаря сначала второму Никейскому (787 г.), а впоследствии Константинопольскому собору 843 года. Однако и тогда еще не были разрешены окончательно многие вопросы в иконографии.
Как следует передавать те или иные сакральные образы, и как это делать категорически нельзя? Как изобразить Троицу, и подобает ли это делать вообще? Как следует передавать через живопись образ некоторых святых, например Святого Христофора – псоглавого мученика? Следует понимать, что основные трудности лежали далеко не в области художественных решений: перед иконописцем ставилась серьезная религиозная цель, контролируемая Церковью. За исполнением традиций, с одной стороны, строго следили. С другой – спорили, ставили под сомнение, обвиняли оппонентов в ереси или даже колдовстве. С третьей – сюжеты икон и их исполнение должны были быть понятны простым прихожанам (как правило, далеким от богословских нюансов), вызывать у них богобоязненный трепет и приобщать их к мыслям о вечном.
Содержание одних канонов соблюдалось веками, других – веками же отшлифовывалось. Порой в этом процессе происходили необычные казусы. Так, в Средневековье была распространена католическая традиция изображать ветхозаветного пророка Моисея с… рогами. Это было связанно с особенностью латинского перевода Книги Исхода и эпизодом схождения с горы Синай. Несмотря на распространенность такого изображения, некоторые из средневековых образов Моисея дошли до нас с выскобленным, поврежденным лицом – по предположению историков, это было «работой» отдельных впечатлительных прихожан, усмотревших в пророке скрытого беса или дьявола.
В православии самым резонансным и весомым процессом, связанным с внутренними спорами и противоречиями, стал церковный раскол XVII века. Реформаторская деятельность патриарха Никона задела множество церковных аспектов и традиций, в том числе и те, что были связаны с иконописью. Весомая часть верующих категорически не приняла подобные изменения, сформировав неоднородное движение староверов. Касательно икон со стороны двух лагерей звучали взаимные упреки об отступлении от истинных канонов и ереси.
«Адописные иконы» — даже на фоне всех исторических нюансов и сложностей развития христианских культур упоминания об этом феномене выделяются своим своеобразием. Первое известное нам упоминание о них относится к мрачному для Руси XVI веку и почерпнуто из жития юродивого Василия Блаженного. На Варваринских воротах в Китай-городе висела икона Пресвятой Богородицы. Икона считалась чудотворной и к ней стекалось много паломников. Проходя мимо неё, Василий Блаженный схватил камень и разбил почитаемый образ. На юродивого тут же накинулась толпа. В свою защиту он стал просить поскрести красочный слой иконы. Каково же было изумление людей, когда под слоем краски проступил… лик дьявола.
Житие Василия Блаженного написано в своеобразном стиле, оно не очень информативно и изобилует общими местами. Так и история об «адописной иконе» напоминает скорее фольклорный сюжет. Другие народные упоминания о таких иконах имеют схожую фабулу: под святым образом находили скрытый слой, на котором был изображен дьявол или бес. Порой изображение дополнялось надписью вроде: «Поклонись мне семь лет – мой будешь». Так же известны рассказы, где дьявола заменяли люди с песьей головой или иноверцы. Богобоязненный христианин искренне верил, что молясь перед подобной иконой – не зная о ее страшной тайне – теряет надежду на спасение, накликивает на себя беду и попадает под власть темных сил. По народным поверьям, автором «адописных икон» был сам дьявол, подчинивший или извративший мастера.
Удивителен тот факт, что до второй половины XIX века упоминания о «черных, окаянных иконах» встречаются довольно редко. Именно во время пара и машин наблюдается самое широкое распространение молвы об этом феномене. В ряде российских губерний даже наблюдались массовые волнения среди местных жителей, выискивающих подтверждения адописи – о них писалось в таких газетах, как «Московские ведомости» и «Киевлянин». Слухи разносились среди народа благодаря рассказам очевидцев. В это же время к этой теме впервые обращаются ученые (например, этнограф – фольклорист Н.А. Иваницкий) и писатели-публицисты (Н.С. Лесков).
Однако ажиотаж вокруг «адописных икон» был недолгим. В научной сфере уже в XX веке лингвистом-фольклористом Н.И. Толстым в статье «Из заметок по славянской демонологии. Каков облик дьявольский?» были высказаны серьезные сомнения в их существовании. К таким выводам его привело полное отсутствие материальных доказательств: к слову, они не найдены до сих пор! Потому его точку зрения разделяют и современные искусствоведы, фольклористы и религиоведы. Остается лишь сожалеть, что ни одна из историй об «адописных иконах» не запала в мысли, скажем, Н.В. Гоголя. Какая проза могла бы случиться! Однако, дыма без огня не бывает, особенно если сам «дым» народная молва приписывала не кому-нибудь, а самому дьяволу. В чем же истоки этих поверий?
Одно из самых распространенных объяснений отсылает нас к уже упомянутому противостоянию официальной церкви и староверов. Так, например, иконы, созданные после «никоновских» преобразований, не принимались староверами: по их мнению, новые образа испытали на себе сильное влияние западноевропейской традиции. Существуют гипотезы, что старообрядцы могли подделывать и распространять «опасные образы»: с одной стороны, подорвать авторитет видоизмененной Православной Церкви, с другой, еще раз подчеркнуть, что отвергая старые традиции, она служит не богу, а дьяволу. Естественно, вряд ли такие акты были бы массовыми – зато могли основать хорошую базу для распространения слухов и кривотолков. Нет никаких оснований отрицать, что подобная схема могла проводиться и церковью против староверов.
Лесковым дается другая, более частная интерпретация феномена «адописных икон». В своей статье для журнала «Русский мир» он приводит пример мошенничества странствующих торговцев: покупателю продавалась испорченная икона, после чего подельник обманщика указывал на ее бесовскую суть. Напугав впечатлительного обладателя такого страшного предмета, он предлагал замену на настоящую икону за дополнительную плату. Подобный случай Н.С. Лесков описывает и в своем рождественском рассказе «Запечатленный ангел». Однако подобный пример скорее показывает, как суеверия и сказания о «адописных иконах» могли эксплуатироваться мошенниками.
Вполне вероятно, что одним из источников веры в существование таких предметов могли быть и просто редкосюжетные, необычные иконы. Богобоязненный крестьянин, созерцая образ Святого Христофора с песьей головой, неканоническую (а для кого-то и кощунственную) попытку изобразить Троицу не в виде трех ангелов, мог испытать страх вовсе не перед божественным. Как тут не вспомнить схожий пример о католическом рогатом Моисее с выскобленным ликом? Нельзя однозначно отвергать и то, что в глубоко верующем православном русском мире не находилось места и отдельным богохульникам и вероотступникам, способным на злую шутку.
По всей видимости, корни веры в существование «адописных икон» произрастают из разных источников, и основания для нее надо искать глубже, чем в конкретных материальных примерах и однозначных исторических доказательствах. В любом случае, этот феномен прекрасно показывает: даже в столь догматичной и незыблемой теме, как история иконописи, есть еще немало любопытных и неизученных тайн.
