На самом деле никакой особой тайны в самом слове «шибболет» никогда не было. Согласно «Толковой Библии» Лопухина, его можно перевести на русский язык как «поток». Однако именно «шибболетом» долгие века пользовались люди для того, чтобы распознать представителя иной этнической группы.
Прежде чем слово «шибболет» стало именем нарицательным, оно было впервые упомянуто в 7-ой книге Ветхого Завета «Книга Судей Израилевых». В ней описываются события, происходившие после смерти Иисуса Навина и до смерти судьи Самсона. Само название книги подсказывает и ее содержание. Главными ее героями, конечно, являются судьи, а в частности 9-ый по счету израильский судья по имени Иеффай.
Согласно «Книге Судей», Иеффай собрал жителей Галаада, одной из местностей Древнего Израиля, находившейся на восточном берегу Иордана, для войны с ефремлянами, представителями этнической группы, происходивших от сына Иосифа Ефрема. Галаадитяне ефремлян разбили, но Иеффаю этого показалось мало: он хотел захватить как можно больше пленных. Галаадитяне и ефремляне по сути являлись одним народом, а потому отличить их друг от друга было нелегко. Поэтому Иеффай велел своим воинам требовать от любого, кто захочет переправиться через Иордан, произносить «шибболет».
Таким образом галаадитяне уничтожили 42 тысячи своих врагов. Дело в том, что в силу характерного диалекта, вследствие которого потомки Ефрема приобрели некий дефект дикции, они говорили не «шибболет», а «сибболет», чем и выдавали себя (Суд. 12:6).
Как же галаадитяне заставляли ефремлян произносить «шибболет»? Как утверждает преподаватель иудаизма Владимир Дашевский в своих лекциях по книге «Шофтим», потомки Ефрема могли попасться на эту удочку по 2-м причинам. Во-первых, по словам Дашевского, а также профессора и автора «Толковой Библии» Александра Лопухина, «шибболет» в переводе с иврита означает «поток», поэтому так вполне могли называть и реку Иордан.
Во-вторых, ефремляне говорили это только потому, что воины Иеффая требовали от них произнесения не отдельного слова, а целой фразы, которая казалась вполне безобидной, так как отражала действие, соответствующее ситуации: «Дайте я перейду поток». Но даже если у некоторых ефремлян подобная просьба и вызывала подозрения, они тут же эти подозрения отбрасывали в сторону, считая что данное предложение является каким-то секретным паролем.
По мнению Дашевского, для того, чтобы распознать чужака необходимо было употребление «шибболета» в контексте. Благодаря этому, даже тот из ефремлян, который и мог бы произнести слово «правильно», забывался в процессе речи и показывал свое «истинное лицо», говоря «сибболет».
Поначалу, как гласит «Библейская энциклопедия Брокгауза», «шибболет» стал нарицательным именно в еврейском языке. Эта метафора со временем оказалась синонимом «сортировки», «отличительного признака». В русском языке «шибболет» в качестве «речевого пароля» закрепился благодаря языковедам Е. Верещагину и В.Костомарову и их труду «Внешняя форма слова и его национально-культурная семантика». Распространению понятия немало поспособствовала и сама история.
Кроме библейской легенды, известно немало случаев, когда люди для того, чтобы отличить своего от чужака, пользовались «шибболетом». Так, участник Сталинградской битвы, писатель Василий Зайцев в автобиографическом произведении «За Волгой земли для нас не было. Записки снайпера» писал о том, что во время Великой Отечественной войны он и его товарищи могли легко отличить немца, который очень хорошо говорил по-русски, от нашего. Противника просто просили произнести «дорога». Как утверждал Зайцев, ни одному немцу звук «д» в начале слова и «г» в конце не давались. Даже опытные немецкие разведчики всегда говорили «тарока».
В книге под редакцией Анны Вежбицкой «Язык, культура, познание» в статье Е. А. Поповой говорится о том, что «шибболетом» в русской речи может служить и слово «авось», в связи с тем, что его невозможно в точности перевести ни на один язык мира.
