Армия Наполеона Бонапарта в течение месяца удерживала Москву осенью 1812 года. Перед тем, как отступить на запад, французский император решил повторить деяние Герострата и войти в историю, взорвав символ древней столицы России – величественный Кремль.
По воспоминаниям французов, минирование построек Кремля началось 9 октября, когда Наполеон стал готовиться к уходу из охваченной пожарами Москвы. Как объяснял в воспоминаниях секретарь императора Агатон Фэн, взрыв Кремля должен был стать местью Наполеона за действия русских поджигателей.
«Ему не претило принести в жертву стены, древние башни и военные строения, которые по праву войны всегда оставались в распоряжении завоевателя», – писал Фэн.
Начальные работы по закладке футляров с минами проводились под руководством шефа батальона инженеров гвардии подполковника Раймона Гиро. Сам командир при этом сильно пострадал: 11 октября при взрыве одной из мин Гиро был ранен в голову осколком камня.
Но указание заложить порох под башни Кремля «генерал-губернатор Москвы» Эдуар Мортье получил только 20 октября. Данное поручение выполнил капитан конной артиллерии императорской гвардии Фредерик Карел (Шарль) Лист, который установил вдоль стен ящики со взрывчаткой и соединил их фитилями. По другим данным, это были не ящики, а 60 бочек с порохом.
Грохот от взрыва в ночь на 24 октября, по задумке Наполеона, должен был стать сигналом к выдвижению пикетов французской пехоты и кавалерии в деревню Фоминское для соединения с уже ушедшими полками.
Кто был непосредственным исполнителем взрыва, точно неизвестно. Некоторые источники называют имя шефа батальона морской артиллерии Оттона, командовавшего несколькими канонирами. По другой версии, фитили мин подожгли солдаты батареи капитана Листа. Наконец, польские участники похода утверждали, что Кремль взорвал их соотечественник – полковник Кос из польского инженерного корпуса. Как рассказывал сам Кос, в подземелье, где было заложено 47 мин, он спустился за полчаса до полуночи.
«Я лично прикрепил к каждому фитилю по куску губки, выкроенному спиралью и рассчитанному на часовое тление до загорания фитиля, – вспоминал вандал. – После исполнения этой работы подожгли губки одну за другой, а также такую же губку подожгли и для себя, хотелось убедиться во времени, когда произойдёт взрыв».
Последними вместе с Косом территорию Кремля покинули бойцы португальского батальона. Вопреки расчётам поляка, звуки трёх взрывов прогремели не через час, а гораздо позже. Французы надеялись, что Кремль лежит в руинах. Однако это оказалось не так.
Около двух часов ночи москвичи услышали «сильный гром» и увидели столб пламени над Кремлём. Взрывы прогремели в пяти местах, в т.ч. у Грановитой палаты, Арсенала и Кремлевского дворца. У колокольни Ивана Великого рухнули пристройки. Обрушились Водовзводная и Петровская башни, ещё две были серьёзно повреждены.
Однако разрушения всё же оказались не столь значительными, как хотелось бы Наполеону.
Во-первых, как свидетельствовал пленный французский офицер Фезанзак, Эдуар Мортье отпустил сапёрам испорченный порох, не желая якобы выполнять преступный приказ императора.
Во-вторых, русские казаки, вошедшие в город после ухода французов, при помощи горожан успели загасить многие фитили, благодаря чему сохранились соборы и монастыри. Об этом сообщал очевидец событий – чиновник Московского почтамта Андрей Карфачевский.
В-третьих, планам надменного завоевателя помешала сама природа – в ту ночь в Москве шёл дождь, благодаря чему часть фитилей не загорелась.
