Военно-политические планы Петра I по Закавказью нашли свое отражение лишь в действиях Екатерины II и её окружения, превзошедших по грандиозности и масштабности даже самые смелые петровские начинания.
В первую очередь, это касалось реализации так называемого «греческого проекта», в котором отражались стратегические интересы ‒ воссоздать путём нанесения поражения Турции, Греческой империи под протекторатом России, Чёрное море предполагалось сделать внутренним морем России. Сам же греческий престол в Константинополе предназначался внуку Екатерины ‒ Константину. Планы по реализации этого грандиозного плана потребовали изменить и направление активизации усилий России на Кавказе.
Уже не каспийское направление, предопределенное Петром I, становится приоритетным для России, а черноморское. Грузия в данном случае приобретала стратегическое значение в планах российского руководства.
«Ориентация России на Грузию вызывалась различными мотивами: и военно-стратегическим положением Грузии в Закавказье, и возможностью установления постоянного сообщения по Военно-грузинской дороге между Северным Кавказом и Закавказьем (без Грузии это исключалось), и наибольшей ущемленностью Грузии от внешних врагов, заставлявшей ее устойчивее, чем другие районы Закавказья, придерживаться российской ориентации, и, наконец, наличием государственности, пусть без политического единства, и «деградирующей», но ведущей государственной организации на Кавказе, позволявшей осуществить России свои замыслы».
В этой связи уже по инициативе российского двора (в частности, Потёмкина) активизируются отношения с грузинскими царями: первоначально с Соломоном I (царем Имеретии), а затем и Ираклием II (царем Кахетии, а после смерти Теймураза II ‒ и Картли).
Внимание российского руководства в Закавказье, было обращено также и к Армении, к правителям Кубы, Ширвана, Карабаха, Гянджи и других ханств, подвластных Персии.
О значимости Закавказья в планах российского руководства свидетельствует тот факт, что курировать вопросы, связанные с этим регионом, было поручено князю Потемкину (одному из авторов «греческого проекта»), который для подготовки и реализации военно-политических планов Екатерининского двора вызвал в Астрахань Суворова.
Деятельность Суворова в Закавказье заслуживает отдельного исследования. Здесь великий полководец показал себя не только военным гением России, но и искусным политиком. Для роли военного атташе России на Кавказе Суворов подходил больше, чем кто-либо другой. Через него шли неофициальные дипломатические контакты русского двора с правителями Карабаха, Кубы, Ширвана и других провинций Ирана. А его связи с представителями армянских общин, меликами (правителями) Карабаха, зародившиеся еще в период депортации армянского населения из Крыма в Екатеринославскую губернию, были обусловлены их безграничным доверием.
И поэтому Суворову удалось создать эффективную агентурную сеть, действовавшую в интересах России, как в Закавказье, так и в Иране и Турции. Приезд его в Астрахань в правительственных кругах России связывали также с осуществлением, выдвинутой еще Петром I программы походов в прикаспийские области. Участие Суворова планировалось и в организации похода на Тбилиси и в последующем на Константинополь.
Активизация усилий России на Кавказе была обусловлена тем, что Российское государство было уже достаточно сильным, чтобы противостоять угрозам как дипломатическим, так и реальным военным со стороны Турции и Ирана.
Более того, в регионе оно само начинает уже диктовать условия военно-политического характера и определять «правила поведения» сопредельным государствам.
Так, в частности, Потёмкин в секретном письме Суворову, написанном в 1780 году, следующим образом объяснял причину очередного похода в Прикаспий: «…часто повторяемые дерзости ханов, владеющих по берегам Каспийского моря, решили, наконец, ее Императорское Величество усмирить оных силою оружия».
